Читать онлайн «Шизо и Цикло. Присмотрись, кто рядом с тобой. Психологический определитель». Страница 7

В работе шизоиды редко следуют чужим указаниям, упрямо делая все так, как им нравится, руководствуясь иной раз чрезвычайно темными и малопонятными соображениями. Некоторые из них вообще оказываются неспособными к профессиональной деятельности, особенно к службе под чужим началом. Могут немотивированно отказаться от выполнения задания, часто меняют место работы без достаточных на то оснований и т. д. Все это страшно мешает их карьере. Чудаки и эксцентрики, они могут решительно разорвать последние нити, связывающие их с обществом, и податься, например, в бродяги. Среди последних всегда присутствует некоторое количество шизоидов, которые выбрали этот путь из-за неумения и нежелания втиснуть свою оригинальную и не выдерживающую подчинения личность в узкие рамки культурной жизни. С другой стороны, надо иметь в виду, что при наличии художественной или интеллектуальной одаренности шизоиды способны к чрезвычайно большим достижениям, особенно ценным благодаря их независимости и оригинальности.

Владимир Леви, описывая своего приятеля студенческих лет, ставшего впоследствии известным иммунологом, дал очень выразительный портрет классического, честного шизоида. «Уже тогда я еще безотчетно, но безошибочно ощутил, что ты эмоционально – иностранец и всегда им останешься. Это ощущаю не я один, а все в той мере, в какой они сами туземцы, и ты это знаешь. Какое-то время я был твоим гидом-переводчиком, и, видимо, неплохим, раз я все еще тебе нужен.

Самую захудалую столовую твое появление превращает в таверну; сигарета в твоей руке приобретает всю возможную романтическую нелепость». И далее: «Своеобразием своих манер ты производишь впечатление неотразимо психопатическое. Между тем ты один из самых душевно здоровых людей, которых я знаю».

Кречмер, набрасывая широкими мазками палитру шизотимических типов, выделил три их разновидности:

повышенно чувствительных (сензитивный тип);

чрезмерно активных, настойчивых, склонных к образованию сверхценных идей (экспансивный тип);

пассивных бездеятельных созерцателей (вялый тип).

Мы не будем подробно разбирать кречмеровскую типологию, а скажем только, что почти всем шизоидам свойственны известная холодность, отчужденность и некоторая замкнутость, своеобразная отгороженность от окружающих. С таким человеком можно прожить бок о бок не один десяток лет, так толком его и не узнав. Главная общая их черта – эмоциональная сухость, сочетающаяся с парадоксальностью мышления, эмоций и представлений.

Диапазон шизоидных характеров очень широк. Мы найдем тут ледяных аристократов с утонченными манерами и низкими страстями, патетических идеалистов не от мира сего и холодных, властных трибунов, неумолимо идущих к ведомой им одним цели буквально по головам. А рядом, в несомненной генетической близости, обнаружатся никчемные бездельники, взрывчатые, возбудимые, вспыхивающие, как порох, эмоционально тупые. Здесь же окажутся субъекты с паранойяльным складом личности (паранойя переводится как «околоумие») – жуткие склочники и сутяги, всегда взвинченные, ни с кем и нигде не уживающиеся, находящиеся в состоянии перманентной борьбы со всем миром и «могущие покрыть своими письмами и заявлениями всю поверхность земного шара» (В. Леви).

При наличии высокой интеллектуальной одаренности это небожители и аристократы духа (Ньютон, Кант, Спиноза, Тейяр де Шарден), творцы высоких абстракций и изысканных парадоксов, в разреженном воздухе которых трудно дышать обычному человеку. Великие реформаторы и революционеры, готовые во имя торжества своих идей, всегда однозначно понятых, перерезать глотку всему человечеству, тоже очень часто из их числа. Все почти непреклонные фанатики от религии и политики – Кальвин, Робеспьер, Ленин, Троцкий – подпадают под эту категорию. В скобках заметим, что с вождем мирового пролетариата все обстоит не так просто: ленинская взрывчатость и брутальность позволяют заподозрить в нем скорее эпилептоида, но шизорадикал здесь, несомненно, тоже присутствует.

О содержании шизоидной психики вообще говорить очень трудно, так как поведение шизоидов не дает о нем, как правило, никакого представления. Здесь как никогда уместно высказывание Кречмера о том, что «многие шизоиды подобны лишенным украшений римским домам, виллам, ставни которых закрыты от яркого солнца, но в сумерках их внутренних покоев справляются пиры». Это тем более справедливо, что даже в том случае, когда вы имеете дело со сравнительно примитивной натурой, лишенной высоких интеллектуальных порывов, вы все равно моментально натыкаетесь на некую неистребимую грань, разделяющую личность надвое. Поверхность и глубина, очевидное и подтекст... Казалось бы, никаких подземных источников нет и в помине, а вот на тебе: за кадром упорно остается нечто неуловимое, прячущееся от яркого света. Возможно, все дело в особенностях глубинной организации психики. Циклотимик в каждый отдельно взятый момент занят чем-то одним, вполне определенным (это было показано в психологических исследованиях). Его внимание хорошо распределяется во времени, но с трудом – в пространстве. Шизотимик же, напротив, легко растекается мыслию по древу: одновременно читает и слушает, поддерживает беседу, а думает при этом о своем. Со стороны это выглядит как отрешенность.

Очень важно помнить, что большинство шизоидов крайне своеобразно приспосабливаются к действительности. Мир для них предстает отраженным в кривом зеркале: отдельные части они видят отчетливо, но вот пропорции между этими частями искажены до неузнаваемости. Особенно трудно им проникнуть в душевный мир других людей; как раз тут проходит, если можно так выразиться, фундаментальный водораздел между особенностями циклоидной и шизоидной психики. То, что у циклотимика получается само собой, требует от шизоида поистине титанических усилий. Чужие переживания для него – тайна за семью печатями. Кречмер назвал эту их специфическую особенность «аффективным резонансом». У шизоидов часто можно обнаружить тонкое эстетическое чувство, большой пафос и способность к самопожертвованию в вопросах принципиальных и общечеловеческих, но понять горе и радость реальных людей, даже своих близких, им труднее всего. Все их душевные движения, даже самые элементарные, протекают по крайне запутанным и извилистым путям, образуют чрезвычайно причудливые ассоциативные сочетания, подвергаясь совершенно непонятным, на первый взгляд, извращениям.

Под стать эмоциональной дисгармонии и течение интеллектуальных процессов. Если мышление циклотимика конкретно и пластически образно, то у шизотимика преобладают схемы, абстракции и символика. Налицо полное торжество общих принципов. Упрямые факты не лезут в умозрительную схему? Что ж, они будут либо проигнорированы, либо втиснуты туда с кровью, как в прокрустово ложе, невзирая ни на что. Несогласие с очевидностью редко смущает шизоида, и он безо всяких колебаний назовет черное белым, когда этого потребуют его формальные построения. Особенно следует подчеркнуть стремление к сближению далековатых понятий, которые в действительности ничего общего между собой не имеют. Этот своеобразный дефект логического чувства нередко приводит к тому, что мысль шизоида движется к цели необыкновенно извилистым путем, через пень-колоду по принципу «левой рукой – правое ухо».

Если же учесть тот факт, что шизоиды, как правило, мало внушаемы и даже более того – упрямы и негативистичны, то мы сможем легко ответить на сакраментальный вопрос, почему среди выдающихся ученых, особенно в сфере точных наук, так много людей с отчетливым преобладанием шизорадикала. Творчество выдающихся ученых – глубокомысленных метафизиков, систематиков, гениальных революционеров в науке, опрокидывающих замшелые парадигмы, – почти обязательно несет на себе печать некоего благородного безумия. Тут можно вспомнить известное высказывание Нильса Бора по поводу гипотезы, представленной на суд уважаемого синклита, что теория эта, разумеется, безумна, но весь вопрос в том, достаточно ли она безумна для того, чтобы быть истинной.

Обычный человек, в меру социализованный и критичный, склонен сомневаться в достоверности полученных им результатов, особенно если они принципиально расходятся с общепринятыми представлениями. Слишком велико давление среды, особенно важно мнение коллег. Шизоида такие пустяки не трогают. Будучи человеком «кривой логики», а также в силу полнейшего равнодушия к мнению окружающих (он всегда знает, как надо) и благодаря своей уникальной способности к неожиданным сопоставлениям несопоставимых вещей, он легко идет ва-банк, с бестрепетной отвагой преображая (иногда до неузнаваемости) лицо той дисциплины, в которой работает. Излишне говорить, что одних только шизоидных черт характера для такого подвига недостаточно. А вот если к железобетонной уверенности в собственной правоте присоединяются оригинальный талант и высокий профессионализм, то образовавшаяся в результате гремучая смесь творит чудеса, создавая подлинных революционеров в любых областях знания.