Читать онлайн «Что ОН имеет в виду, когда спрашивает: «Хочешь большой, но чистой любви?»». Страница 33

В любом случае взаимоотношения следует строить, исходя из простого принципа: никто не безупречен, ничьи суждения не являются истиной в последней инстанции, а значит – никто не вправе принуждать другого, жестко навязывать свое понимание жизни. Взрослым людям следует по крайней мере считаться с правом друг друга на собственное мнение, поведение, видение мира. Взаимоотношение поколений может быть продуктивно и психологически комфортно только в форме сотрудничества, которое предусматривает как минимум взаимное уважение. Если же партнером выступает «бестолковая девчонка» или «вздорная старуха», ни о каком сотрудничестве не может быть и речи.

Но и при самом уважительном отношении никто не застрахован от противоречий. Беда, если эти противоречия превращаются в конфликты. Отстаивая свою точку зрения по поводу воспитания сына или дочери (внука или внучки), зададимся вопросом: ради чего это делается? Не ради ли того, чтобы утвердить свое преимущество, отстоять авторитет или право на независимость, не уронить достоинства? Ведь часто ребенок выступает не столько объектом, сколько поводом спора. Если же взять за точку отсчета интересы ребенка, а не амбиции взрослых, то многие проблемы снимаются сами собой. Конечно, благо ребенка мама и бабушка могут понимать неодинаково, но если этот вопрос обсудить «в чистом виде», то легче прийти к согласию.

В это обсуждение недопустимо вовлекать самого ребенка, даже в качестве свидетеля. Дети очень рано начинают чувствовать противоречия взрослых. С одной стороны, это их больно ранит. Ведь возражают друг другу близкие любимые люди, и необходимость принять чью-то сторону в ущерб другому для ребенка мучительна. С другой стороны, ребенок может с малых лет усвоить правила двойной дипломатии и включиться в диалог поколений в своих интересах. Играя на противоречиях старших, нетрудно извлекать из этого выгоду. В нравственном плане такой урок чреват очень неприятными последствиями.

Закон однозначно трактует эту проблему. Ответственность за несовершеннолетнего ребенка всецело лежит на его родителях, и именно им принадлежит приоритет в деле воспитания. Прочие родственники, даже ближайшие – бабушки и дедушки, – могут помочь в этом деле, но вовсе не заменить родителей (за исключением редких трагических случаев). Из этой презумпции ответственности, вероятно, и следует исходить в решении каждодневных проблем воспитания. Но при этом важно помнить и о том, что отношение детей к родителям с удивительным постоянством воспроизводится от поколения к поколению. Желая заслужить уважение детей, не будем забывать, что и мы дети своих родителей, и постараемся быть хорошими детьми. Кто не хочет по прошествии лет быть высмеян, отвергнут и унижен своими детьми, не должен делать этого сам. Недаром говорят, что пример – самый убедительный педагогический прием. И сколько бы лет ни было человеку, он состоялся как воспитатель, если сумел преподать младшим хороший пример.

Испокон веку из поколения в поколение девочки играли в сугубо «девчачьи» игры наподобие «дочки-матери», баюкали и кормили своих любимых кукол, «репетируя» свою предстоящую материнскую роль. Ведь каждая будущая женщина растет в полной уверенности, что со временем сама станет матерью и уже не «понарошку», а «взаправду» будет воспитывать своих детей.

Нельзя сказать, что такая перспектива кого-то особо озадачивала или тревожила. Материнская роль представлялась достаточно ясной, и девочка с малых лет усваивала тот стиль поведения, которого придерживалась еще ее прабабушка. Конечно, во все времена были женщины (как, разумеется, и мужчины), отличавшиеся дурными наклонностями и скверным нравом. Понятно, что и матери из них получались никудышные. Но такие матери и сами чувствовали себя довольно неловко, постоянно сталкиваясь со всеобщим осуждением. Их пример служил своего рода оборотной стороной назидания. С одной стороны, было абсолютно ясно, как должна себя вести хорошая мать, с другой – чего ей категорически не следует делать. В такой однозначной ситуации было достаточно легко принять традиционную материнскую роль, которая для всякой нормальной женщины органична и естественна.

Конечно, во все времена человек, становясь старше, принимался брюзжать на подрастающее поколение, которое, дескать, недостаточно чтит добрые старые традиции. Вздохи: «Мы такими не были … » (с явным оттенком осуждения) – непременный атрибут диалога поколений. Впрочем, несмотря на это, еще не так давно любой человек жил почти так же, как его прадед, и был уверен, что жизнь его собственного правнука потечет по тому же накатанному руслу.

Однако сегодня формула «Мы такими не были … » перестала быть поводом для иронии и стала, как никогда, близка к истине. В последние десятилетия жизнь меняется настолько стремительно, что преемственность традиций фактически утрачена. Никогда еще разрыв в мироощущении старших и младших не был столь разителен, и даже люди, отличающиеся по возрасту на пять-шесть лет, чувствуют себя представителями разных поколений и с трудом находят общий язык. Современные идеалы и ценности настолько противоречивы, что выбрать для себя безупречную модель поведения просто невозможно. И все чаще люди невольно задаются вопросами: «Кто я? Каков я? Как мне себя правильно вести?» Для многих женщин эти вопросы обретают конкретную форму: «Хорошая ли я мать? И какой вообще должна быть хорошая мать?» Неумение найти ответ для многих становится источником настоящих страданий.

Одним из первых отметил остроту этой проблемы американский психолог Эрик Эриксон. Наблюдения над различными сторонами человеческой жизни позволили ему заключить, что самоопределение – важнейшая жизненная потребность человека. Каждый неосознанно стремится иметь целостное и непротиворечивое представление о самом себе, а когда это не удается, может испытать опустошенность, депрессию, даже серьезно заболеть.

Первое наблюдение такого рода Эриксон провел в индейской резервации в штате Дакота, куда был направлен Государственной комиссией по делам индейцев. Чиновники были обеспокоены тем, что молодые представители племени сиу оказывались неспособны получить даже начальное образование и предпочитали убивать время в праздности и пьянстве. Высказывалось даже резкое мнение, что народ сиу сплошь состоит из дегенератов. Оставалось только недоумевать, как этому народу на протяжении веков удавалось не только благоденствовать, но и господствовать на бескрайних просторах Дальнего Запада. Из этих соображений и исходил Эриксон. Он знал, что сиу из поколения в поколение были охотниками и воинами и вся их жизнь была бесконечным кочевьем по прерии в преследовании бизоньих стад и стычках с враждебными соседями. Белые пришельцы перебили бизонов, а по большей части и самих сиу. Оставшихся индейцев загнали в огороженные резервации, полностью разрушив традиционный уклад кочевой жизни. Неудивительно, что индейская молодежь, не имея возможности следовать традициям предков и не умея резко переориентироваться на ценности белых, застыла в положении маргиналов, ни на что не годных и опустившихся.

Подобные примеры Эриксон наблюдал и совсем в иных жизненных ситуациях, в частности в своей психотерапевтической практике. Например, одним его пациентом был подросток, страдавший необъяснимыми припадками. Выяснилось, что отец мальчика был в пятилетнем возрасте привезен в Америку бедными родителями-эмигрантами и сразу попал в жестокую среду трущоб, где можно было выжить, только приняв образ «парня, бьющего первым». Этот жизненный стиль он небезуспешно прививал и своему сыну, который рос задиристым и ершистым. Однако отцу удалось встать на ноги и даже завести собственный магазинчик. А сыну хозяина магазина, разумеется, надлежит быть услужливым и предупредительным с покупателями. И тут в сознании мальчишки произошел болезненный надлом: он не мог в одночасье перестроиться и прислуживать тем, кого с малых лет выучился презирать.

Симптомы такого надлома мы сегодня повсеместно наблюдаем вокруг. И если в общественной жизни это объяснимо резкими и порой неуклюжими социальными новациями, то в жизни частной, семейной мы сами провоцируем болезненную ломку, примеривая на себя то одну, то другую семейную роль и даже не замечая, как они не соответствуют друг другу. Светская леди, которая спит до полудня, потом полдня проводит в прогулке по супермаркетам и бутикам, а вечер допоздна посвящает респектабельной тусовке. Деловая дама, вчера вернувшаяся из Нью-Йорка и завтра улетающая в Сингапур, которая тем не менее ухитряется железной рукой поддерживать порядок в собственной фирме. Заботливая мама, которая читает детишкам сказки перед сном и помогает во всех их заботах. В сознании многих женщин воображаемый идеал складывается из этих мозаичных элементов и еще множества подобных. Даже маленькая девочка, складывая мозаику, понимает: имея под рукой беспорядочную смесь деталей из разных наборов, никогда не сложишь красивую целостную картинку. Взрослым порой недостает этого детского здравомыслия. Идеальный муж видится в сочетании резковатых повадок «настоящего мужчины» и соблазнительной податливости подкаблучника. Вообще мужчин хочется заткнуть за пояс, но при этом хорошо бы еще с их стороны иметь безупречное джентльменское отношение. Ни от кого не хочется зависеть, но и обидно, если всем на тебя наплевать. В итоге не покидает ощущение сродни тому, которое, наверное, испытывает воин в боевой раскраске за забором резервации или задира за прилавком магазина. Советы мужчины в этой сфере всегда могут быть расценены как проявление мужского шовинизма. Именно так сегодня расценивается любое самое робкое возражение против оголтелой феминистской истерии. Поэтому от рекомендаций лучше воздержаться. В конце концов, пускай каждая женщина сама для себя решит, способна ли она ощутить душевный комфорт в традиционной женской роли, либо ей для счастья необходимо потеснить мужчин. Тем более что мужчины в принципе не прочь потесниться и на равных допустить в свой круг всех желающих. Вот только для подлинного интимного общения нормальный мужчина ищет партнершу за пределами своего мужского круга. И это оставляет надежду, что феминизм, как всякое извращение, бесперспективен, потому что бесплоден.