Читать онлайн «Экономический кризис: кто виноват и что делать». Страница 7

На определённом этапе появился прибавочный продукт и встал вопрос о его распределении. Если руководит общественник с чертами эмпатии, то излишки делились по зову сердца. Но постепенно общественники с чертами эмпатии вытеснялись просто общественниками. Этот процесс по времени совпал со сменой матриархата на патриархат. Все реже руководят общественники с чертами эмпатии, все чаще к власти приходят общественники с чертами скрытого мужского эгоизма. А основные доминанты мужчин известны — продление рода, пища, власть. При патриархате основную добычу приносили мужчины, прибавочный продукт создавался в большей степени ими, и власть они делили между собой.

На смену эмпатичным, женским общественникам пришли общественники маскулинные, силовые, принуждающие и эгоистические. Но этот эгоизм скрывался, так как слишком эгоистических вождей просто свергали, в первую очередь те, на кого они опирались. Поэтому данный психотип можно назвать «хитрые общественники». Они нередко были повышено эмоциональными, так как иначе сложно влиять на окружающих. С появлением прибавочного продукта механизм эмпатии, баланса интересов все более заменялся механизмом скрытого интереса, эмоционального, эгоистического влияния. Этот механизм хитрые общественники использовали в своих интересах.

В этих условиях излишки в первую очередь шли общественникам или, по их решению, тем, кто обеспечивает их власть, а затем — на стратегическое выживание общности. Как распределить прибавочный продукт, как изменить отношения между людьми? На эти вопросы отвечали чаще общественники. И все чаще хитрые общественники. Именно они устанавливали такие социальные, общественные отношения, которые поддерживались веками и были выгодными для выживания этого племени, народности. Чем больше появлялось прибавочного продукта, тем больше оснований возникало для его раздела, передела и тем большие возможности появлялись у общественников по управлению этим процессом через экономические отношения, через отношения обмена, распределения созданного. Тем чаще появлялись хитрые общественники.

Обмен — это особая привилегия хитрых общественников. Люди эгоистичны по своей сути. Эгоистичны и предметники, и общественники, но с появлением прибавочного продукта общественники все чаще стали присваивать себе больше, чем этого желали бы окружающие. Надо было окружающих заставить признать то, что управленцы, лидеры племени, народа имеют право потреблять больше других. Появилась армия. Кто-то работает, а кто-то управляет. Эффективное управление приносило плоды как главам племени, народности, государства, так и элите.

Это приносило преференции и самим ремесленникам, предметникам, так как за счет общественного разделения труда и торговли можно было, занимаясь одним ремеслом и, достигнув в этом высоких результатов, потреблять то, что создавали другие в других поселениях. Росло благосостояние людей, а государство, армия поддерживали социальную устойчивость общества. Для этого общественникам надо было объединиться. Возникла элита. «Надстройка» живёт за счёт налогов с тех, кто производит — с «базиса». Её представители всегда были заинтересованы, чтобы в государстве трудились лучшие ремесленники, наиболее трудолюбивые крестьяне… Они были заинтересованы в росте производительности труда.

Но постепенно накапливалась система противоречий. То армия становилась слишком многочисленной и её сложно было содержать. То цены поднимали так, что жизнь населения резко ухудшалась. То налоги вводили такие, что терялся мотив к более интенсивному труду — всё равно излишки заберут и т. п. Накапливались противоречия между производительными силами и производственными отношениями, что отражалось на психике людей. Возникало так называемое неравновесное состояние психики, сознания.

В этой ситуации находились общественники, которые восстанавливали соответствие между производительными силами и производственными отношениями. Это чаще были эмпатичные общественники. Их, естественно, поддерживали те, кто был заинтересован в установлении новых порядков. Некоторое время новые общественники поддерживали этот относительно справедливый порядок. Но затем эгоизм начинал диктовать своё. Рождались дети правителей, которые уже не так тонко чувствовали людей, своих подданных, как их отцы и деды, которые на грани жизни и смерти завоевали себе право управлять другими. Падает опыт управления людьми, растут ошибки, которые обычно разрешали с помощью армии (одна сторона) и с помощью прихода к власти более разумных общественников (другая сторона). Общественники постоянно меняют свой лик, но среди них потенциально есть лица с чертами эмпатии. Именно они в моменты революционных событий чаще всего предлагают наиболее компромиссные, наиболее верные решения по гармонизации межличностных, социальных отношений.

На протяжении истории мы имеем череду смен правителей, постоянное состояние войн, периодическое вооружённое подавление выступлений части своего народа. Равновесие между уровнем развития производительных сил и производственных отношений восстанавливалось, колебательно изменялось. Сознание людей из равновесного состояния переходило в неравновесное, а затем вновь в равновесное. Эмпатичные общественники всё чаще отстранялись от власти, а затем становились вообще редкостью в политике — они свергаются.

Установлена закономерность, что через три поколения способность чувствовать людей, способность подстраиваться под них, способность «заглядывать в глазки», читать мысли людей, то есть способность управлять, чаще пропадает [7]. Это происходит если власть передаётся по наследству и если наследники не развили у себя соответствующие способности через ведение непрерывных войн, через разрешение сложных споров между подданными, через подавление смут и различных поползновений на их власть. Ибо способности понимать людей и воздействовать на них иначе как через такие коллизии не приходят к правителям, к элите… Удивительно циклично такие процессы повторялись в истории стран, особенно если это страна-экономика. Такой механизм позволял отобрать для управления страной наиболее способных. И отбросить от власти тех общественников, кто не мог такую власть удержать.

Классическим историческим подтверждением такого течения событий — Генуя в XII веке и в последующее время. В конце этого века Генуей управлял узкий круг лиц. Это были крупные землевладельцы. Эгоистичность, непомерность налогов с их стороны росла, что приводило к народным восстаниям. В самой элите произошёл раскол. Сначала одна часть элиты получала поддержку у народа, но потом другая резвее соображала что надо ему посулить, чтобы получить поддержку и вернуть себе власть. Поэтому власть попеременно переходила то к гвельской знати, то гиббелинской. Между 1257 (народное восстание) и 1339 годами происходила маятниковая смена элит. Одновременно этот период является эпохой высшего расцвета могущества Генуи.

Это характерно и для других успешных государств. Маятниковость внешне выражалась в приходе к власти то одной, то другой группы людей. Но по сути это было усиление то предметников, то общественников. То к власти приходили общественники, которые выражали интересы предметников (отсюда бурное развитие общества), то вновь хитрые, не умные общественники забирали себе прибавочного продукта столько, что приводили в бешенство предметников и те восставали или переезжали в другие страны, а территория приходила в упадок. Нищие, люмпен-пролетарии при этом были только на подхвате. Не они принимали основные решения.

Когда предметники в силу тех или иных причин не могли заставить знать изменить систему социально-экономических отношений, привести в соответствие производительные силы и производственные отношения, то они, при наличии свобод, просто перебирались туда, где экономические условия их существования были лучше. Поэтому введение свобод в ту эпоху способствовало бурному развитию экономики. Свободы дают экономический эффект там, где ищутся оптимальные компромиссы между общественники и предметниками. Эти процессы часто имеют циклический характер, так как общественники со временем понимали, что погорячились с налогами, с мерами жестких воздействий на предметников. При правильных выводах их решение менялось, а территория от этого в своем развитии только выигрывала.

Известный историк Я. А. Ван Хаутте (Van Houtte) отмечал, что в Нидерландах от средневековья до XVII века наблюдалось циклическое перемещение ремесленников из деревни в город, и обратно. Он объясняет это тем, что в городе на ремесленников постепенно накладывались всё большие и большие налоги. Когда налоги становились непомерно большими, ремесленники начинали перемещаться в деревню, где налоги были намного меньше. В деревне труд, интеллект крестьян предметен. В городах же собирается немало аудиалистов, лиц, красиво говорящих, умело общающихся, умеющих создать видимость своей значимости, важности у окружающих и захватить власть. Именно общественники начинают возлагать непомерные налоги на ремесленников, на предметников. Те и бегут от них.