Читать онлайн «Революция сознания. Трансатлантический диалог». Страница 38

Ласло: Когда появляется рефлексирующее сознание, возникает способность придавать жизненному опыту смысл, и он не обязательно должен совпадать с материалистическим здравым смыслом в духе западной цивилизации. Полагаю, что собака или другое животное воспринимает внешние объекты непосредственно, не размышляя о них. Такой способ восприятия влияет на многое. Ошибки, совершаемые животными, исправляются естественным отбором. К примеру, если кролики регулярно будут принимать змею за палку, этот род кроликов быстро вымрет. Мы же, люди, то и дело заблуждаемся в своем восприятии себя и окружающей среды и отделываемся всего лишь компенсацией, которая не превращает ошибочного взгляда в правильный и к тому же затрудняет возможность обнаружить ошибку. В результате у нас есть возможность иметь различные взгляды на себя и на мир. Некоторые из этих взглядов более функциональны в плане нашей выживаемости, чем другие.

Разумеется, за функциональностью стоит философский или метафизический вопрос о конечной истине. Способность задавать такой вопрос, не умея с уверенностью ответить на него, является чисто человеческим испытанием. Вследствие того, что мы можем судить о мире лишь через призму своего восприятия и интерпретации, у нас есть доступ лишь к своим собственным картам мира, а не к реальности, как она есть. Однако совершенно очевидно, что некоторые мировоззрения и концепции не только больше способствуют выживанию и развитию, чем другие, но и с большей вероятностью соответствуют истине. И в наших же собственных интересах перейти к этим «лучшим» интерпретациям. Они дают нам самые последовательные и глубокие ответы на вечные вопросы, которые все мы рано или поздно задаем.

В то же время мы обнаружили, что возникновение сознания действительно является эволюционным шагом, приближающим нас к фундаментальным истинам о самих себе и о мире. Эти истины являются частью культурного наследия современного человечества, и тем не менее в ходе развития материалистической науки и основанной на ней технологической цивилизации, они систематически игнорировались или подавлялись. В настоящее время, когда перед наукой, так же как и перед обществом, стоит задача совершения следующего эволюционного скачка, перед нами открывается перспектива обнаружения и повторного открытия глубоких прозрений о жизни, космосе и сознании. В наши времена очень интересно жить, а также вступать в диалог и действовать.

Однако время пóзднее, и наш собственный диалог нам пора заканчивать. Мы провели два захватывающих дня, охватив в своем обсуждении широчайший спектр тем — от личного развития до эволюции всего человечества. Начав с вопросов о шансах на достижение мира во всем мире, мы вновь и вновь возвращались к выводу о том, что эволюция нашего сознания является ключом к достижению мира и к нашему индивидуальному и коллективному выживанию и развитию. Несмотря на крайне серьезный характер затронутых нами проблем, мы не погрязли в пассивном пессимизме, а обнаружили на горизонте светлую точку: перемены, происходящие в эти дни в человеческих ценностях, в мышлении, в мировоззрении — иными словами, в сознании людей. Мы назвали этот процесс «революцией в сознании» и справедливо усмотрели в этом явлении позитивный знак нашего времени, признак того, как человечество, как культурный и биологический вид, отвечает на угрозы и задачи, стоящие перед ним в эти решающие и интригующие времена.

Эрвин Ласло любезно попросил меня внести в эту весьма поучительную книгу свои размышления. Приступив к работе, я обнаружил, что мысли уносят меня к дням детства. «Революция в сознании» представляет собой запись обсуждений, которые вели в Сосалито и Сан-Франциско Эрвин Ласло, Питер Рассел и Станислав Гроф. Помню, что Сосалито находился на другом конце маршрута парома, который отправлялся с Маркет-стрит в Сан-Франциско. По выходным очередь к нему тянулась на несколько миль, и возможности попасть на паром приходилось ждать часами. В те относительно невинные времена десятки тысяч жителей Сан-Франциско, взяв в дорогу пакеты с едой, отправлялись в путь, чтобы исследовать леса Мюир-Вудс и гору Тамалпейс. Забавный локомотив с вертикальными клапанами тянул за собой небольшой поезд с открытыми вагончиками. Когда дорога шла под уклон, поезд скользил по рельсам, ведомый лишь силой гравитации. Эти воспоминания, вместе с чтением книги «Революция в сознании», с особой силой всколыхнули во мне вопросы, которые мучают меня всю жизнь.

Я считаю, что мы по сути стали бессознательными. Изменить такое положение вещей не означает только лишь пуститься в путь с целью обретения новых измерений сознания. От нас фактически требуется отказ от возведенной нами вокруг себя брони эгоцентризма и возврат к почти бессознательному состоянию, в котором только и можно обнаружить встроенное в нас родство со Всем, частью которого мы являемся.

Если мы хотим предотвратить то, что многие из нас воспринимают как почти неотвратимое коллективное самоубийство, мы должны научиться позволить существующему во всех нас потенциалу проявлять себя. Рождаясь, мы вносим в свою жизнь память своего вида, генетическую структуру, универсальное осознавание бесконечности и способность слушать самих себя. Мы учимся использовать свои органы чувств, развивая способность ценить и творить искусство и музыку; мы развиваемся интеллектуально, приобретая знания и навыки, и живем, выражая себя в меру своих возможностей. И, несмотря на все это, мы не знаем, как выразить обитающее внутри нас чувство бесконечного. Мы стремимся превратить его в нечто невероятно ощутимое, вещественное и мощное, чтобы обрести всецелый контроль над собой и своим миром. По-видимому, дать выразиться этому чувству вечности, не исказив при этом своих стремлений, можно лишь через художественное и творческое выражение, через творение бесконечно прекрасных произведений, доказывающих, что творчество способно искупить плотские и неочищенные проявления жизни. Я бы сказал, что без искусства и без смирения наше чувство бесконечного обречено выражаться лишь в непрерывном стремлении к бесконечной власти, к обладанию, к доминированию, к полному контролю. Когда господствует эго, наша жажда власти практически неограниченна, и отдельного человека мы можем рассматривать лишь в качестве «винтика в машине». Но за пределами эго в каждом из нас есть самость с ее знанием тайны живых клеток, с верой в возможность мистического союза со Всем.

Пусть даже эта вера бессознательна, мы тоскуем по возврату к божественному опыту. Он требует определенных жертв, и акты самопожертвования с целью умилостивить богов были хорошо известны во многих «примитивных» обществах. Однако в нашем обществе Богом является Маммона — деньги и коммерция. И жертва, которую мы ей приносим, глобальна. Например, национализм поощряет в людях убеждение, что их долг — жертвовать собой и другими для защиты священных символов и принципов, что придает национализму сакральную значимость. Чаще всего в жертву приносятся женщины и дети — это делается с той же устрашающей частотой, как в прошлом, хотя, возможно, в менее ритуалистической манере. В некоторых местах мусульманские дети верят, что высшей наградой является смерть, и сотни тысяч их, мобилизованные для роли замечательных, надежных убийц, идут (или ведомы) к своей гибели. Да, всем нам присущи божественный зов, послушание, идеалы, но всё организовано для службы сознательному Дьяволу. Мы осознаем принцип универсального единства, но используем его в самых отвратительных, одержимых невежеством и узостью, самоубийственных целях.

Наша система правосудия, которая зиждется на наказании, а не на защите жертв и реабилитации и покаянии обидчиков, порочна в самой своей основе. В возмездии слишком мало шансов на перевоспитание или исправление. Законы, произвольным образом определяющие различные степени наказания, практически бесполезны — как и армия адвокатов, крючкотворствующих вокруг не поддающихся расшифровке правовых текстов, и судей, не имеющих никакого морального права судить каждый случай в меру собственных достоинств и недостатков. Со времен Нюрнберга предпринимались попытки создания всемирного суда, но на самом деле спасать жизни и улучшать свои шансы на защиту мировых цивилизаций и культур мы можем лишь превентивной деятельностью.

Наши природные ресурсы смогут поддерживать жизнедеятельность населения лишь до определенного предела. Даже при более развитой демократии с представительством преследуемых, слабых, больных, необразованных и уязвимых мы бы не смогли помешать более сильным и безжалостным захватывать пищу, землю, воду и другие ресурсы. У нас имеются обширные гуманитарные ресурсы — сострадание, вина, обязанность, этические кодексы и религии. Деньги представляют собой подлинно демократическую силу, поскольку доллар остается долларом, независимо от того, кому принадлежит рука, которая его держит, и, тем не менее, гнет денег так велик, что они способны покупать целые народы. Поэтому критически важно создание свободных от денег зон для поощрения активных и независимых взаимоотношений.