Читать онлайн «Социально-политическая психология». Страница 62

Различные фазы и типы ситуационных состояний системы характерны и для новейшей истории стран Северной Америки и Западной Европы. Наиболее острый ситуационный кризис, перераставший в общесистемный, они пережили в период великой депрессии конца 20–х начала 30–х годов. Личные качества Ф.Д. Рузвельта были одним из важнейших факторов, позволивших крупнейшей демократической стране перейти из этой опасной фазы в состояние устойчивого равновесия и поступательной эволюции: в нем наиболее полно воплотились черты лидера, выступающего в качестве «демократического реформатора». В другом национально–историческом контексте и соответственно в несколько ином варианте те же черты проявили лидеры народного фронта во Франции, возглавившие массовое антифашистское движение и осуществившие социальные реформы, которые на несколько лет отодвинули крах демократического режима. В Германии, где внутренняя обстановка была во многом сложнее, чем в США или Франции, ситуационный кризис перерос в системный, завершившийся падением демократического режима и переходом к тоталитаризму. Послевоенным лидерам ФРГ — К. Аденауэру и его коллегам — пришлось выступить в роли не только «демократических реформаторов», но и созидателей демократической системы.

Послевоенные лидеры США и большинства западноевропейских стран (за исключением Испании, Португалии, Греции и отчасти Италии) сталкивались в основном лишь с ситуационными кризисами, связанными с «холодной войной», крушением колониальной системы (войны во Вьетнаме, Алжире, Карибский кризис и т.д.) и обострением экономических проблем, они действовали в условиях относительной стабильности и поступательной эволюции системы. По всей вероятности, возможно выявить корреляции между этими «фазовыми» характеристиками состояния общества и психологическим обликом лидирующих политиков соответствующих стран.

Столь же возможны такие корреляции и при анализе проблем политического лидерства в «третьем мире», где в одних странах господствуют стагнация и политическая неустойчивость, а в других проявились тенденции к глубокому реформированию экономической и политической структуры и поступательной эволюции. Авторитаризм, присущий политическим режимам многих из этих стран, играл совершенно различную роль — стабилизирующую, реформаторскую или дестабилизирующую и застойную — в зависимости от преобладания тех или иных тенденций и соответствующих им психологических характеристик национальных лидеров.

Взаимодействие исторических ситуаций и психологических свойств национальных лидеров — сфера увлекательных междисциплинарных историко–психологических или психолого–политологических исследований. Значение ее определяется тем, что, как считают ныне многие профессиональные социальные и политические психологи, именно ситуационные факторы являются решающими в возвышении деятелей с определенными психологическими характеристиками на роль лидеров. В 70–80–е годы «фундаментально ошибочной аттрибуцией» признается склонность ряда исследователей лидерства рассуждать об исторических личностях, не учитывая в достаточной мере «внешние детерминанты» их поведения[156]. Фактически такие исследователи впадают в тот же грех персонификации (или персональной аттрибуции) общественных явлений, который, как мы видели (см. главу I) присущ массовому сознанию. Известный американский политический психолог Д.К. Саймонтон сочувственно цитирует в этой связи философско–исторический эпилог «Войны и мира» Л. Толстого и его знаменитую уничижительную характеристику исторической роли Наполеона. Излагая результаты собственных исследований факторов, определивших сравнительные масштабы исторической роли 342 европейских монархов средневековья и нового времени, американских президентов, а также факты выборов президентом США бывшего вице–президента, Саймонтон приходит к выводу о значительном перевесе ситуационных факторов над личностно–психологическими. В свете этих исследований теория Толстого не вызывает, по его мнению, «серьезных оговорок»[157].

Значение личностных характеристик лидеров

Некоторые оговорки, на наш взгляд, все же необходимы. Несомненно, что выдающиеся (или признанные таковыми) исторические деятели выполняют «социальный заказ эпохи». Однако для выполнения этого заказа они все же должны обладать соответствующими ему личностными качествами. Трудно вообразить, что могло бы произойти с Америкой в 30–е годы, если бы на посту президента находился человек, не превышающий по своим психологическим данным предшественников и преемников Ф.Д. Рузвельта. Или с Францией, если бы в 1958 г. в ее политическом резерве не было Шарля де Голля. Выборы М.С. Горбачева генеральным секретарем в 1985 г. были результатом сложной комбинации сил в Политбюро ЦК КПСС, его вполне реальным соперником был консервативный и по–сталински крутой ленинградский лидер Романов. Сложись эта комбинация несколько иначе (например, если бы кандидатуру Горбачева не поддержал А.А. Громыко), возможно, история СССР и России в 80–90–х годах приняла бы совсем иной оборот.

Значение личности лидера нетрудно доказать и, так сказать, негативным способом — ведь нередко бывает так, что «социальный заказ» не выполняется, нужный человек не появляется в нужное время. Неадекватность уникальной по сложности, обилию запутанности острейших проблем ситуации в посттоталитарной России качествам верхнего слоя ее политической элиты, видимо, один из немаловажных аспектов российского кризиса 90–х годов. Возможно, в более «спокойных» и стабильных ситуациях — например, на фазе поступательной эволюции и «частичных» кризисов (как в современных США и других развитых странах) - персональные качества лидеров играют менее значительную роль, чем в условиях становления, общего кризиса и распада социально–политических систем.

В анализе феномена политического лидерства рассматривавшийся выше вопрос «Почему человек становится и является лидером?» неизбежно увязывается с другим: «Как личностные качества лидера влияют на историю и политику?». Иными словами, если в комплексе взаимоотношения «лидер–ситуация» (во всех ее уровнях и аспектах) очевидна детерминирующая роль ситуационного компонента, то это не должно означать умаления активной роли компонента личности. И именно этот компонент занимает в настоящее время центральное место в исследованиях политических психологов, посвященных проблеме лидерства. Ибо, как отмечает Саймонтон, «мало кто может уйти от размышлений о характере этих своеобразных людей — наших лидеров, которые являются наиболее значительными действующими лицами событий, буквально управляющих нашей жизнью»[158].

Естественно, что данное направление исследований является более «психологическим», чем междисциплинарное изучение ситуационных, факторов лидерства. Ведь речь в данном случае идет о психологии личности, точнее, о тех ее особенностях, которые связаны с выполнением специфической социальной роли политического лидера. В то же время в методологии изучения личности лидеров сказывается влияние различных тенденций, идущих от тех «материнских» дисциплин, на скрещении которых возникла политическая психология. Так, в приведенном выше перечне характеристик лидера, принадлежащем М. Германн, преобладает политологический подход: большая часть позиций перечня может быть выявлена непосредственно из политических акций, деклараций и политической биографии лидера и не требует специального психологического анализа. Это проявляется и в принципе дифференциации характеристик, например, в рядоположенных отношениях находятся мотивация и убеждения лидера. С психологической точки зрения, убеждения или ценности не нечто отдельное от мотивации, но ее выражение и продукт; как мы видели, они представляют собой «гибридное» образование, в котором сливаются мотивационные и когнитивные процессы. Однако когнитивные стороны психологии лидера, особенности восприятия им политической действительности и информации о ней вообще отсутствуют в списке Германн.

Если в изучении психологии лидеров следовать методам, разработанным в рамках общепсихологических и социально–психологических концепций личности, ее надо представить как взаимодействие когнитивных, мотивационных, аффективных, коммуникативных и конативных (поведенческих) компонентов, прослеживая их выражение в установках (аттитюдах) лидеров, в том числе в их ценностях и убеждениях. Такой подход характерен для исследователей, изучающих феномен лидерства преимущественно с позиций психологической науки.

Когнитивный стиль лидеров. Концепция «интегративной сложности»

Когнитивный «стиль» политиков исследуется в американской политической социологии по критерию простоты и сложности восприятия ими явлений и процессов, образующих объекты их профессиональной деятельности. «Крайними», противоположными типами по этому критерию являются с одной стороны, политик, мыслящий на основе примитивных жестких стереотипов и нетерпимый к сколько–нибудь многозначным суждениям, с другой стороны, деятель, способный к представлениям и оценкам, отражающим различные аспекты явления, его противоречивость, и к формированию ценностного образа объекта во всей его реальной сложности. Как мы убедились, знакомясь с понятиями стереотипа, социального представления, каузальной аттрибуции и т.д. (см. главу I), такого рода различия в восприятии общественной действительности характерны для людей вообще и образуют одну из важнейших основ типов и разновидностей социальнопсихологической психологии. Однако для политических деятелей они имеют особо важное значение, ибо прямо влияют на принятие ими решений, затрагивающих судьбы целых народов.