Читать онлайн «Лекции по психоаналитической психиатрии». Страница 17

Я испытал затруднение в подборе греческого термина, отражающего состояние пациента! Но главный урок из этой истории в том, что чувства человека не выражаются сходным образом и психиатрические или психоаналитические термины следует понимать в широком смысле. Тем не менее все оценки базируются на прошлом опыте. Это происходит совершенно бессознательно и основывается на чем-то, имевшем место в жизни индивида или рода. Как сказал бы Симон, каждый человек обладает совокупностью энграмм, приобретенных и унаследованных, которые экфорируются некоторыми ассоциациями. Если вы прочитаете его книгу о мнемизме, то найдете остроумные примеры из клинического материала и жизни растений. Блейлер воспринял не только симоновскую терминологию, но и всю направленность его мышления. Фактически в течение двадцати лет Блейлер интенсивно занимался проблемой мнемизма.

Блейлер, как уже упоминалось, определил мнемизм как «память без участия сознания», что не вполне тождественно фрейдовскому бессознательному, хотя последнее включает такую память. В последней монографии

«Моисей и монотеизм» Фрейд определенно признает наследственный характер памяти. Чтобы привести несколько примеров, я упомяну блейлеровский термин «psychoid» (близкий к понятию «душа»), который выражает факт, что любой орган (желудок, сердце, печень) имеет собственную душу (психе). Подразумевается независимое функционирование органа в соответствии с прошлым опытом, накопленным за сотни тысяч лет. Желудок расстраивается, когда в него попадает непривычная пища, подобно ребенку, который плачет при встрече с незнакомцем. Каждый орган имеет память и направляющую силу, проявляющуюся многими путями. Если вы ударите палец молотком, он опухнет, но со временем отмершая ткань будет поглощена фагоцитами и палец за счет новых клеток примет прежний размер и форму. Блейлер считал, что должно быть некое «информационное бюро», которое руководит клетками в восстановлении пальца в изначальной форме. Другим примером является амеба, которая сама превращается в желудок, когда переваривает пищу. Эксперименты показывают, что, если добавить в пищу несколько гранул песка, сначала амеба абсорбирует все содержимое, а затем отбрасывает песок. При повторных опытах амеба с помощью ресничек отделяет песок перед поглощением пищи. Когда человеческое существо действует подобным образом, вы скажете, что путем размышления принимается решение о несъедобности песка. Но у амебы отсутствуют нервная система и мозг. Другие эксперименты, проделанные с эмбрионами животных, подтверждают теорию Блейлера о психоиде. Согласно теории мнемизма, эти явления возможно понять только посредством предположения о бессознательном и филогенетической памяти.

Позвольте привести пример из собственных наблюдений, который более всего прочитанного убедил меня в принципах мнемизма. Как-то я принес домой новорожденного скворца, который выпал из гнезда. Должно быть, его возраст исчислялся несколькими неделями, так как он едва оперился. Моя жена и я кормили скворца с руки, пока он не смог схватывать пищу. Наконец я поставил две чашки в его клетку — одну с пищей, другую с водой— и стал наблюдать, будет ли скворец самостоятельно схватывать пищу. Он сразу начал есть и поглотил столько пищи, сколько смог. Затем переместился к другой чашке и всласть напился. Наиболее замечательным, однако, было следующее. Напившись, скворец затряс крыльями и стал принимать ванну, как взрослая птица. Каким образом он узнал о движениях, точно копирующих ритуал свободной птицы? Я пришел к выводу, что маленький скворец, не имеющий возможности имитировать родителей, помнит из прошлого опыта весь процесс. Другими словами, соприкосновение с водой экфорировало унаследованные энграммы, составляющие ритуал купания.

Такие наблюдения совершенно обыденны. У детей мы не видим подобных проявлений по двум причинам. Во-первых, в отличие от скворца или цыпленка человеческое существо рождается с неполностью развитым мозгом. Его мозг должен вырасти и созреть. Во-вторых, человеческое дитя со времени вступления в жизнь находится во всецело искусственном окружении. Мы не допускаем свободного проявления его природных дарований. На ребенка налагается много искусственного или, иначе говоря, он перегружен слишком большим количеством энграмм, неестественных для организма. Он должен смириться, чтобы овладеть необходимым опытом, и очень скоро оказывается в положении музыканта, только приступившего к обучению. Начинающий музыкант должен тщательно следить за нотами, и пройдет много лет, пока он сумеет, например, исполнять сонату и одновременно разговаривать. Ребенок аналогичным образом осваивает поведенческие акты. Каждое действие в период обучения проходит стадию осознания. В соответствии с нашими

стандартами поведение не расценивается как естественное, пока энграммы глубоко не усвоятся и не будут более осознаваться. Энграммы должны стать частью второй натуры, и только тогда ребенок может считаться приспособленным к жизни в обществе. Другими словами, мы лишаем его возможности свободного использования филогенетического наследия.

У меня большой соблазн продолжить размышления на эту тему, но она уводит нас слишком далеко в сторону. Я поднял проблему, чтобы показать, почему Блейлер и Фрейд верили в наследование приобретенных характеристик и как они применяли рассмотренные теории к изучению неврозов. Когда Фрейд впервые опубликовал свои взгляды на инстинкты жизни и смерти, многие критики сочли, что его работа имеет оттенок мистицизма. Это совершенно не верно. Он просто распространил свои исследования на филогенез. Минутное размышление убедит вас в отсутствии противоречия во фрейдовской экстраполяции. Мы являемся продуктом всего, что произошло с нами за время развития из одноклеточных организмов. Безразлично, насколько завуалировано и неестественно наше теперешнее поведение, филогенетическое бессознательное все еще оказывает влияние на поступки. Для вас эта точка зрения особенно важна, поскольку вы часто обнаруживаете удивительные психические явления, которые не можете объяснить одним онтогенезом. Но если вы будете анализировать ««конституцию» в мнемизмическом, или филогенетическом, аспекте, вы сможете разрешить проблемы, не имеющие смысла в ином контексте.

Фрейд, конечно, специально не занимался проблемой филогенеза. Свои выводы он основывал на наблюдении пациентов. В обсуждении теории патогенеза, я уже рассказывал, как он прослеживал невротические симптомы к прошлому опыту индивида, вытесненному в бессознательное. При чтении Фрейда вы заметите, что он никогда не говорит о недостаточном осознании, но всегда — о бессознательном. По Фрейду, бессознательное — это то, что индивид совершенно не осознает. Когда у невротика наблюдаются боль, паралич, контрактура или любой другой симптом, он не способен разобраться в их значении. Если вы не представите интерпретации бессознательного материала, невротик никогда не узнает, что с ним. Но даже в случае вашей интерпретации он часто отклоняет объяснение. Не забывайте: бессознательное совсем неизвестно пациенту! Его симптом представляет искаженное выражение содержания бессознательного, и довольно часто вы сами можете судить о значении симптома только по особенностям эмоционального реагирования пациента.

Однажды Нью-Йоркский департамент полиции направил ко мне женщину, которая в течение ряда лет надоедала полицейским своими жалобами. Она была симпатичным человеком, но постоянно воображала, что некие злодеи ночью воздействуют электричеством на ее тело. Женщина имела смутное представление о том, кто эти злодеи, но уверенно заявляла, что они «вводят электричество» в ее глаза, нос, уши и рот. Она часто посещала полицейское управление с просьбой о помощи. Полицейские хотели знать, можно ли воздействовать на женщину, поскольку в остальном она вела себя нормально.

Возраст этой одинокой женщины приближался к пятидесяти годам. Согласно критериям описательной психиатрии, ей поставили бы диагноз — «параноидная шизофрения», что, несомненно, соответствовало бы истине, так как у нее наблюдался бред преследования, основывающийся на галлюцинациях психосоматической природы. Но меня пациентка заинтересовала с психоаналитической точки зрения, и я встречался с ней несколько раз. Когда она пересказывала свою историю, производил впечатление факт, что злодеи вводят электричество в верхние полости тела, но не покушаются на полости

ниже талии. Она говорила о введении электричества в ноги, но ни разу не упомянула о влагалище или прямой кишке. Рассказывая мне о своих страданиях, она всегда добавляла: «Я не могу понять, почему столь непорочную женщину, которая всегда вела пристойную жизнь, следует третировать подобным образом».

Ситуация прояснилась для меня довольно быстро. Итак, незамужняя женщина в возрасте около пятидесяти лет утверждала, что ее одолевают злодеи, вводящие электричество. Она протестовала, выставляя свою «непорочную» жизнь. «Эта женщина, — сказал я себе, — выражает в непрямой, искаженной форме последний зов неосуществленного материнства. В естественных условиях она прошла бы путь всех женщин, но цивилизация воспрепятствовала этому». Бессознательно она, конечно, желала, чтобы некий мужчина оплодотворил ее. Мучения, причиняемые многими «злодеями» путем «введения электричества» в полости тела, представляли собой искаженное внешнее выражение желания. Указание на многих мужчин свидетельствовало о силе желания принадлежать одному мужчине. Неспособность перечислить полости, имеющие отношение к сексуальной функции, несмотря на упоминание других полостей, определенно подчеркивала действие бессознательной цензуры в целях маскировки реальной ситуации. Другими словами, вместо искреннего заявления о желании мужчины, чтобы забеременеть, происходило искажение желания и проецирование его вовне в форме галлюцинаций и бреда. Для обычного психиатра галлюцинация представляет просто ложное восприятие, но с психоаналитической точки зрения галлюцинация является внешней проекцией собственных чувств пациента. Более того, галлюцинации этой-женщины выражали одновременно негативные и позитивные чувства. На языке бессознательного она на самом деле говорила: «Я никогда не имела сексуальных отношений, потому что считаю их дьявольскими и шокирующими. Я боялась мужчин и поэтому вела непорочную жизнь». Можно ли предполагать, что психосоматический бред пациентки имел также филогенетическую основу?