Читать онлайн «История психологии». Страница 64

Толмен опубликовал обобщающий труд «Целевое поведение у животных и человека» (Purposive Behavior in Animals and Men, 1932), получивший широкий резонанс, после чего провел годичный отпуск в Вене, где общался в основном с Эгоном Брунсвиком (Egon Brunswik, 1903–1955), студентом Карла Бюлера из Венгрии. Брунсвик присоединился к Толмену в Беркли в 1937 г.; хотя он входил в Венский кружок, ему, как и Толмену, был в большей степени свойствен натуралистический, нежели логический образ мышления. Оба считали, что не только философия науки важна для психологии, но и психологические исследования имеют значение для философии науки. Под влиянием Венского кружка Толмен вывел свою философию науки на новый уровень формализма; он ввел понятие промежуточной переменной — для объективной характеристики причин поведения, которые лежат между независимой переменной (стимулом) и зависимой переменной (реакцией). Промежуточные переменные приблизительно соответствовали тому, что обычные люди называли психикой. Толмен, в сущности, перевел качественные описания, которые Джеймс дал психическим функциям, на язык формальной теории алгебраически выражаемых переменных. Введение промежуточных переменных привело к огромному числу детальных исследований. В 1940 г. Толмен назвал десять промежуточных переменных, от которых зависит, выберет ли крыса поворот направо или налево, и даже это он рассматривал как упрощение. Брунсвик еще больше все усложнил, утверждая, что восприятие и поведение являются вероятностными по своим проявлениям и представляют собой гипотезы относительно окружающей среды, выдвигаемые организмом. Он считал, что между психологическими переменными, с одной стороны, и наблюдаемыми физическими изменениями в стимулах и реакциях, с другой, однозначного соотношения не существует.

Кларк Халл (Clark L.Hull, 1884–1952) сделал психологию еще более формальной. Его необихевиористский magnum opus, главный труд, озаглавленный «Принципы поведения» (The Principles of Behavior: An Introduction to Behavior Theory, 1943), просто ошеломляет. Интересно, как Халл пришел к такому пониманию научной психологии, и почему именно он был одним из самых известных психологов своего поколения. В отличие от Толмена, родившегося в состоятельной и культурной семье из Новой Ан- глии? Халл вырос в маленьком городке штата Мичиган. Он смотрел на жизнь как на битву — против религии, против болезни (будучи студентом, он заболел полиомиелитом и мог ходить только с особым фиксатором ноги, сделанным по его собственному проекту) и против собственного ощущения, что он пришел в психологию слишком поздно, когда способности ослабевают. И Толмен, и Халл изначально собирались стать инженерами; в

своем подходе к психологии Халл сохранил воображение инженера, который везде видит механистические взаимодействия и верит в возможность построения законченных работающих систем. И в самом деле, в середине 1920-х гг. Халл изобрел и сконструировал машину для подсчета коэффициентов корреляции — как практическую демонстрацию того, что механизм может выполнять работу ума. Он никогда не переставал думать в механистическом ключе ни о людях, ни об организации плодотворного научного исследования.

В то время как Толмен наслаждался игрой и разнообразием (его занятия со студентами часто превращались в популярные лекции), Халл добивался точности и строгости. Эти качества он ценил в геометрии и в великом труде Ньютона «Philosophiae naturalis principia mathematica» — «Математические начала», или «Математические принципы натуральной философии» (1687) — работе по механике, написанной с позиций геометрии. Зашедший с визитом в кабинет Халла в конце 1930-х гг. наткнулся бы на раскрытый экземпляр «Математических принципов»! Халл хотел быть Ньютоном природы человека. Когда в 1927 г. появился полный перевод работ Павлова на английский язык, Халл увидел в формировании условных рефлексов модель для мышления, и стал интерпретировать все аспекты мышления как образование привычек, или навыков. Он утверждал, что построение систематической теории станет возможным, как только найдется способ объединить два источника достоверности — наблюдаемые факты и дедуктивный вывод. Поэтому, полагал он, психология превратится в науку только тогда, когда начнет использовать данные о навыках, чтобы постулировать предварительные аксиомы, выводить следствия из этих аксиом, проверять эти гипотетические следствия в условиях эксперимента и, наконец, использовать эти результаты для переформулировки аксиом. С точки зрения Халла, психологическая наука является гипотетико-дедуктивной деятельностью. Помимо того, Халл, как и Уотсон, был материалистом, приравнивавшим научный прогресс к распространению механистических представлений о природе человека. Как он с надеждой отмечал в своей записной книжке в 1930 г.: «Поток цивилизации движется в моем направлении» [цит. по: 145, с. 158].

Все это могло бы остаться фантазией. Однако в 1929 г. Халл отказался от должности преподавателя в университете Висконсина в пользу исследовательской работы в Институте человеческих отношений, только что основанном при Йельском университете. Этот институт, на финансирование которого в первое десятилетие его существования было выделено 4,5 миллиона долларов, оказал большое влияние на организацию и направление психологических исследований. Фонд Рокфеллера, который был спонсором, ставил задачу теоретического объединения исследований в социальных науках. План был составлен по образцу, апробированному в медицинских исследованиях, и заключался в том, чтобы свести вместе представителей разных дисциплин для работы в группах над заданиями, продиктованными общей целью интеграции. Неудовлетворенный первыми результатами и тем, что ученые продолжали работать не в группах, а индивидуально, фонд Рокфеллера пригрозил прекратить финансирование. В этой ситуации Халл воспользовался возможностью возглавить скоординированную программу, в которой он формулировал аксиомы и общую теорию, а иерархически организованные группы исследователей прорабатывали детали проекта в ходе экспериментальных исследований.

Халл оперировал такими понятиями, как потребность, подкрепление, научение (привычка). Потребность мотивирует поведение; подкрепление ведет к удовлетворению потребности или снижает напряжение, создающееся неудовлетворенной потребностью. Это ведет к образованию связи между ситуацией (стимулом) и поведением, с помощью которого животное ищет выход из ситуации. Так происходит научение, а связь стимула и реакции называется навыком. Экспериментальная программа Халла касалась главным образом закономерностей научения: например, он стремился количественно определить силу навыка в зависимости от числа подкреплений и даже ввел единицу силы навыка — hab (от habit — привычка). Он также вывел закон наименьшей работы, согласно которому разбросанные во времени подкрепления экономичнее массированных повторений, а организм, получающий одинаковое подкрепление после двух реакций, выберет из них менее трудоемкую. Халл сформулировал всего 16 таких законов; аксиоматику социальных наук он видел в закономерностях последовательного формирования навыков. Работая как в горячке, он набросал множество эмпирических вопросов и оставил простор для конкретизации деталей, планируя разобраться с этим позже. После экономической депрессии поддержка академических исследований была сильно сокращена, и программа Халла в 1930-е гг. выделялась как хорошо организованная, целенаправленная и неплохо финансируемая.

В обстановке, когда психология была скорее разделена, чем объединена теорией, что в начале 1930-х гг. вызывало общее недовольство, программа Халла выглядела перспективной и в интеллектуальном, и в финансовом плане. Хайбредер вспоминала, что, слушая Халла в 1934 г., она «верила, или, по крайней мере, надеялась, что такая [строгая, логическая] система возможна, и что предположение Халла — шаг к всеобъемлющей концептуальной схеме, внутри которой психологические исследования будут упорядоченными, комплексными и результативными» [цит. по: 145, с. 358–359]. Она и некоторые другие американцы были знакомы, хотя и на довольно поверхностном уровне, с работами венских философов по логике научного познания. Халл казался тем человеком, который мог поднять психологическую теорию до стандарта, вроде бы признанного в естественных науках. Но логические позитивисты в Вене занимались рациональной логикой физической теории. Напротив, Халл и его единомышленники отождествляли логику в первую очередь с процедурами порождения знания. Психологи были в большей степени озабочены методологией получения знания, чем его анализом. После прихода в 1934 г. к власти в Австрии фашистского правительства центр тяжести в европейской науке сместился из Вены в США, и Халл принял участие в философском движении за единство науки. Один из его ближайших помощников Кеннет Спенс (Kenneth Spence, 1907–1967) помог сделать университет Айовы центром этого движения и совместно с венским математиком Густавом Бергманом (Gustav Bergmann, 1906–1987) прорабатывал некоторые части программы Халла. И все же симпатии Халла к европейской философии не простирались слишком далеко. Так, он критически относился к гештальттеории — конкуренту в борьбе за позицию единой психологии познания. В отличие от него самого, гештальтпсихологи — эмигранты из Германии — были чересчур образованны, и Халл, похоже, подозревал, что в их работах таится метафизика. Но гештальтпсихологи Левин и Кёлер являлись членами Берлинского общества эмпирической философии, которое было тесно связано с Венским кружком.