Читать онлайн «История психологии». Страница 49

В написанном им учебнике «Психология и промышленная эффективность» (Psychology and Industrial Efficiency, 1913) Мюнстерберг выдвинул психологический подход к проблеме эффективности труда, альтернативный инженерному подходу Тейлора. Согласно Мюнстербергу, будущее прикладной психологии целиком зависит от прогресса в изучении индивидуальных различий. Психотехника, в развитие которой Мюнстерберг внес столь заметный вклад, процветала и в Европе, особенно в сферах отбора и подготовки персонала. Так, в период между мировыми войнами по австрийским железным дорогам курсировал специальный психотехнический поезд, сотрудники которого тестировали железнодорожников. Примечательно, что транспортники повсюду были одними из главных клиентов психотехников. В 1920 г. лаборатория психотехники была создана и в России, при Народном комиссариате труда, и психотехнические методы широко использовались для тестирования советских работников транспорта.

Накопленный в работе с правительственными учреждениями и частными предприятиями опыт побудил группу американских психологов, возглавляемых Джеймсом Кеттелом, организовать в

г. Психологическую корпорацию. Корпорация предоставляла услуги по консультированию, в которых, как предполагалось, нуждалось общество, и гарантировала их качество. Однако ее ведущие сотрудники основное время отводили академическим занятиям, и в первые годы работы корпорация не могла похвастать сколько-нибудь заметными коммерческими успехами. Широкомасштабный рост психологии как науки в действительности происходил в стенах американских университетов, хотя заявления психологов о практической пользе их дисциплины этому во многом способствовали. Возможности трудоустройства для психологов, не связанных с академическими учреждениями, появились во время и после Второй мировой войны.

Иначе выглядела ситуация в Британии, где в 1921 г. Чарльз Майерс смог организовать Национальный институт индустриальной психологии. Майерс был хорошо знаком с деятельностью своего бывшего студента — австралийского психолога Бернарда Мусцио (Bernard Muscio, 1887–1926). Тот читал в Сиднейском университете лекции по индустриальной психологии, впоследствии опубликованные, а позднее работал в Исследовательском комитете по проблемам утомляемости на предприятиях, созданном в Англии в годы Первой мировой войны. Майерс пришел к выводу, что индустриальная психология имеет огромное общественное значение и нуждается в разработке. В этом его поддержали несколько влиятельных промышленников, а также фонды Карнеги и Рокфеллера, предоставив новому институту финансовую поддержку. Другие исследования Майерса были связаны с вооруженными силами: он разрабатывал специальные тесты для отбора людей с особо чутким слухом, которых затем использовали для обнаружения подводных лодок путем прослушивания с помощью особых приборов. Опыт этой работы убедил его в том, что квалифицированное управление людьми — залог эффективного функционирования государства и народного хозяйства. По его мнению, необходимыми для этого знаниями обладают не инженеры (даже такие, как Тейлор), а психологи. Столкнувшись с тем, что в колледжах Оксфорда и Кембриджа, отличавшихся консервативностью, о психологии мало что знали и нередко относились к ней с прямой враждебностью, Майерс с самого начала обратился за помощью к частным лицам. Деятельность института, которым он руководил на постоянной основе с

г., была тесно связана с решением практических задач. Институт предоставлял широкий спектр услуг для промышленности, правительственных учреждений, чиновников в сфере образования: отбор персонала, планирование производства, маркетинговые исследования. Это позволяло получать необходимое финансирование. В таких работах психологические цели не всегда четко отделялись от целей управления. Институт также проводил исследования, нередко совместно с Исследовательским комитетом по проблемам утомляемости на предприятиях (в 1929 г. переименованным в Исследовательский комитет по проблемам здравоохранения в промышленности), получая на это средства от контролируемого правительством Совета по медицинским исследованиям. В то время, когда получить академическую подготовку по психологии, не говоря уж о работе, было исключительно сложно, Институт предоставлял возможности специалистам и привлекал в психологию новых людей — например, будущего профессора Ливерпульского университета и историка психологии Лесли Херншоу (Leslie S. Hearnshaw).

Хотя психология труда и педагогическая психология в наибольших масштабах развивались в США, ими также интересовались социальные реформаторы различных европейских стран, а также колоний. В странах, целью которых была индустриализация, повышение уровня образования и улучшение материальных и культурных условий жизни, модернизация и научное мировоззрение шли рука об руку. В таких государствах Восточной Европы, как Румыния и Болгария, представители немногочисленной высокообразованной элиты связывали с психологией определенные ожидания, полагая, что она сможет внести свой вклад в процесс общественной и культурной трансформации. Многие студенты и исследователи считали преподавание психологии и педагогики решающим именно потому, что связывали надежды на новую и лучшую жизнь, прежде всего, с наукой. Поскольку обществу нужны были учителя и преподаватели, психология смогла получить некоторую институциональную поддержку. В самых разных странах ее воспринимали и как инструмент, и как символ прогресса.

В Германии у психологии труда была довольно примечательная история. Психологи академические — такие, как Вундт, находившийся уже в преклонном возрасте (он умер в 1920 г.), и гештальт- психологи — подходили к психологии как к науке в немецком смысле этого слова, понимая под нею систематическое и рационально организованное знание. Это означало, что цели, которые они ставили перед психологией, были достаточно далеки от мира коммерции и бизнеса. Общие концепции ума и сознания интересовали их в значительно большей степени, чем дифференцированная оценка человеческих способностей. Более того, студентам, которые хотели изучать психологию, приходилось осваивать и все предметы, входившие в курс подготовки философов. Но, несмотря на это, среди немецких психологов были и такие (наиболее выдающимся из них следует признать Штерна), кто занимался разработкой методов дифференциальной психологии, стремясь к сближению научной работы с миром общественной жизни и экономической политики. Неслучайно в 1920-е гг. Штерн преподавал в новом университете Гамбурга. Поставив себя на службу местным общественным и экономическим интересам, университет этот стал для консервативных профессоров символом культурного упадка современной эпохи. После нацификации системы высшего образования в апреле 1933 г. Штерн был снят с должности как еврей, хотя какое-то время он надеялся, что его идеи управления человеческим потенциалом будут востребованы новым режимом, провозгласившим модернизацию.

Во второй половине 1930-х гг. подготовка Германии к войне сделала чрезвычайно актуальной проблему эффективного использования мужской половины населения. (Женская половина — по крайней мере, в теории — была отправлена домой для деторождения.) Немецкая армия — Вермахт — прислушивалась к профессорам, утверждавшим, что созданные ими методы позволяют успешно отбирать людей на офицерские должности. Именно поэтому немецкая психология и обрела организационную независимость от философии, а также профессиональную идентичность, которых раньше у нее не было. В 1941 г. — в самый разгар войны — психология стала впервые фигурировать в университетских программах в качестве самостоятельного предмета. Альянс с вооруженными силами оказался, однако, недолговечным, ведь на Восточном фронте «отбор» офицеров в ожесточенных боях с Советской Армией был стихийным и стремительным. Обстоятельства, в которых профессиональная психология развивалась в Германии, привели к тяжелым последствиям — и в эмоциональном, и в политическом отношении. После сокрушительного разгрома немецкой армии в 1945 г. — «году нулевом», многие немецкие ученые (в том числе психологи) хотели откреститься от Третьего рейха, утверждая, что период господства нацистов был девиацией, политической катастрофой, не имевшей ничего общего с далекими от политики идеалами науки. И личные, и профессиональные мотивы побуждали ученых настаивать на абсолютной независимости объективных методов исследования от возможных путей их использования на практике. В послевоенные годы интересы немецких психологов сместились в сторону американского бихевиоризма, работ Павлова и других строго экспериментальных направлений, что уводило все дальше от идеи особого прошлого немецкой науки. И только последующие поколения задались вопросом о роли психологов в военной экономике и обратили внимание на то, что психологией в Германии до и после 1945 г. занимались практически одни и те же люди. Отмечалось и то, что возникновение психологии как академической Дисциплины было связано вовсе не с императивом служения идеалам объективной, «чистой» науки, а, в первую очередь, с развитием психологии труда.