Читать онлайн «Расколотое Я». Страница 2

Скажем, если вы сидите напротив меня, я могу рассматривать вас как еще одну личность, наподобие меня самого. Но без каких-либо перемен в вас и в ваших действиях я могу рассматривать вас как сложную физико-химическую систему, вероятно, со своими собственными идиосинкразиями, но тем не менее химическую. Будучи рассмотренным таким образом, вы уже являетесь не личностью, а организмом. Будучи выраженным на языке экзистенциальной феноменологии, другой, рассмотренный как личность или как организм, является объектом различных интенциональных актов. Тут нет дуализма в смысле сосуществования в объекте двух различных субстанций - психической и соматической. Имеют место два эмпирических гештальта - личность и организм.

Отношение к организму отлично от отношения к личности. Описание другого как организма отлично от описания другого как личности, точно так же как описание вазы отличается от описания человеческого профиля. Сходным образом теория о другом как организме далека от теории о другом как личности. Действия по отношению к организму отличаются от действий по отношению к личности. Наука о личностях является исследованием человеческого бытия, начинающегося с отношения к другому как к личности и развивающегося до описания другого по-прежнему в качестве личности.

Например, если человек слушает, как говорит другая личность, он может либо а) исследовать вербальное поведение с точки зрения процессов в нервной системе и всего речевого аппарата, либо б) попытаться понять, что другой говорит. В последнем случае объяснение вербального поведения с точки зрения всеобщей связи изменений в организме, которые должны происходить в качестве conditio sine qua поп вербализации, не представляет собой вклад в возможное понимание того, что индивидуум говорит. И наоборот, понимание того, что индивидуум говорит, не дает знания о том, как клетки головного мозга потребляют кислород. То есть понимание того, что он говорит, не заменяет объяснения относящихся к делу процессов в организме, и наоборот. И опять-таки здесь не встает вопрос о дуализме разума и тела. Два описания - в данном случае личностное и органическое,-предпринятые в отношении речи или любой другой наблюдаемой человеческой деятельности, являются результатом изначального интенционалного акта. А каждый интенциональный акт ведет в своем собственном направлении и дает свои собственные итоги. Человек выбирает точку зрения или интенциональный акт внутри всеобщего контекста того, чем этого человека "интересует" другой. Человек, рассмотренный как организм, и человек, рассмотренный как личность, раскрывают, перед исследователем различные стороны человеческой реальности. Оба рассмотрения вполне допустимы методологически, но нужно внимательно следить за появлением возможной путаницы.

Другой как личность видится мной как достойный доверия, обладающий свободой выбора, то есть как самостоятельно действующее существо. При рассмотрении же в качестве организма все, происходящее в этом организме, можно концептуализировать на любом уровне сложности - на атомном, молекулярном, клеточном, системном или на уровне организма. В то время как поведение, рассмотренное в качестве личностного, видится с точки зрения переживаний этой личности и ее интенций, поведение, рассмотренное в качестве органического, можно видеть лишь как сокращение или расслабление определенных мышц и т. п. Вместо переживания последовательности человека интересует последовательность процессов. Поэтому в человеке, рассмотренном как организм, нет места его желаниям, страхам, надеждам или отчаянию, как таковым. Результаты наших объяснений не являются его интенциями по отношению к его миру, они лишь энергетические кванты в энергетической системе.

Будучи рассмотренным в качестве организма, человек не может быть не чем иным, как комплексом вещей, а процессы, в результате охватывающие организм, являются вещественными процессами. Обычное заблуждение заключается в том, что человек каким-то образом сможет углубить свое понимание личности, если переведет личностное понимание на безличностный язык последовательности, или системы, вещественных процессов. Даже при отсутствии теоретического оправдания сохраняется тенденция переводить наше личностное переживание другого как личности в его деперсонализированное описание. Мы делаем это до некоторой степени при использовании в наших "объяснениях" машинной или биологической аналогии. Необходимо отметить, что я не возражаю против использования механической или биологической аналогии как таковой, да и не против интенционального акта рассмотрения человека в качестве сложной машины или животного. Мой тезис ограничивается утверждением, что теория человека как личности сбивается с пути, если она впадает в описание человека как машины или органической системы вещественных процессов. Справедливо также и обратное.

Кажется необычным, что, в то время как физические и биологические науки о вещественных процессах одержали всеобщую победу в борьбе с тенденциями персонализации мира вещей или введения человеческих интенций в животный мир, подлинная наука о личностях едва зарождается по причине застарелой тенденции к деперсонализации, или овеществлению, личностей.

Ниже мы будем особо интересоваться людьми, переживающими себя как автоматы, роботы, части машин и даже как животные. Подобные личности справедливо рассматриваются как сумасшедшие. Однако почему мы не считаем теорию, стремящуюся превратить личности в автоматы или в животных, равным образом безумной? Переживание человеком самого себя и другого в качестве личностей первично и самообоснованно. Оно существует прежде научных или философских затруднений, связанных с вопросом, как возможно подобное переживание или как его нужно объяснять.

На самом деле, трудно объяснить живучесть в нашем мышлении элементов того, что Макмаррей назвал "биологической аналогией": "Мы ожидаем,-пишет Макмаррей [34],-что научная психология появится параллельно с переходом от органической к личностной... концепции единства", что мы станем способны думать об индивидуальном человеке, а также и переживать его не как вещь или организм, но как личность, и мы приобретем способ выражения этой формы единства, являющейся специфически личностной. Поэтому задача, решаемая на последующих страницах, грандиозна, она состоит в попытке описать совершенно особую, личностную форму деперсонализации и дезинтеграции, в то время как открытие "логической формы, через которую единство личностного может быть ясно понято", по-прежнему является задачей будущего.

Конечно же, в психопатологии существует множество описаний деперсонализации и расщепления. Однако ни одна психопатологическая теория не способна полностью преодолеть искажение личности, наложенное ее собственными посылками, хотя она и может стремиться к отрицанию этих самых посылок. Психопатология, достойная своего названия, должна предполагать "психическое" (ментальный аппарат или эндопсихическую структуру). Она должна предполагать, что объективация - с овеществлением или без него,-наложенная мышлением с точки зрения фиктивной "вещи" или системы, является адекватным концептуальным коррелятом другого как личности, действующей вместе с другими. Более того, она должна предполагать, что ее концептуальная модель функционирует аналогично функционированию организма в здоровом состоянии и аналогично функционированию организма, больного физически. Впрочем, какими бы частичными аналогиями ни были чреваты подобные сравнения, психопатология по самой природе своего основного подхода устраняет возможность понимания дезорганизации пациента как неумения достичь специфически личностной формы единства. Это напоминает попытки получить лед, кипятя воду. Само существование психопатологии увековечивает тот самый дуализм, которого хотят избежать большинство психопатологов и который очевидно ложен. Однако этого дуализма нельзя избежать внутри структуры психопатологии, разве что впадая в монизм, сводящий один термин к другому и являющийся просто еще одним оборотом ложной спирали.

Можно утверждать, что человек не может быть подлинным ученым, не сохраняя своей "объективности". Подлинная наука, занимающаяся экзистенцией личности, должна пытаться быть как можно более беспристрастной. Физика и другие науки о вещах должны предоставить науке о личностях право быть беспристрастной в том смысле, который верен для ее собственного поля исследований. Если считается, что быть беспристрастным -значит быть "объективным" в смысле деперсонализации личности, являющейся объектом нашего изучения, любое искушение сделать это под впечатлением, что тем самым человек становится ученым, должно быть решительно отброшено. Деперсонализация в теории, намеревающейся стать теорией, описывающей личности, так же ложна, как и шизоидная деперсонализация других, а это в конечном счете интенциональ-ный акт. Хотя и проводимое во имя науки, подобное овеществление дает ложное "знание". Это просто такое же жалкое заблуждение, как и ложная персонализация ветер.