Читать онлайн «Воспитателю о сексологии». Страница 7

В нуклеарной семье в связи с отмеченным возникают новые, терапевтические функции. Это так называемая функция «поглаживания» (подобно нуждающимся в ласке и внимании детям, супруги ждут этого друг от друга) и «резонирования» (понимания и помощи друг другу в оценке позиций по важным проблемам, поддержка другого в его самореализации и личностном развитии). Новизна этих функций семьи заключается не в самих функциях, а в их осознании не только как критерия оценки супружеских отношений, но и как психологического инструмента регуляции этих отношений. Их значение увеличивается благодаря тому, что для современной семьи немаловажны темпы социального, профессионального и личностного роста каждого из супругов. Выраженная диспропорция этих темпов при отсутствии взаимного резонирования может разрушить брак.

Психологическое пространство нуклеарной семьи стало у́же, удельный вес личности каждого из супругов в семье — больше. В этих условиях большее место занимают проблемы сексуальных отношений, сексуальных совместимости и удовлетворенности. Сводить брак только к сексуальности и игнорировать значение для него сексуальности одинаково неверно. Еще более ошибочно абсолютизировать любую из этих крайностей и преподносить ее как «норму» или «стандарт». Сексуальность занимает в каждом отдельном браке свое место и имеет свое значение. Сексуальное невежество, дремучести которого иногда можно только удивляться, игнорирование потребностей, вкусов, привычек, диапазона приемлемости партнера, монотонизация и стереотипизация семейной жизни порождают не только фактически, но и юридически губительные для брака сексуальные дисгармонии. Вот почему с сексуального просвещения давно пора сорвать ярлык жупела.

Говорить о браке, не говоря о любви, невозможно. Брак по любви — эта Синяя птица супружества — утвердился в качестве незыблемого стереотипа не только в массовой, но и специальной литературе. Но то, что естественно для юношеского романтизма, не простительно для науки. Реальность, как показывают исследования социолога С. И. Голода, значительно многообразнее и сложнее идеальных устремлений, и выдавать желаемое за действительное — значит дезориентировать людей. Лишь 39,1% опрошенных им мужчин и 49,6% женщин назвали любовь главным мотивом вступления в брак. Остальные мотивировали его чувством сострадания к партнеру, беременностью и ожидаемым рождением ребенка, общностью интересов и взглядов. Названным основным мотивам брака сопутствуют четыре уровня адаптационных отношений: психологические, нравственные, духовные и сексуальные. Они по-разному объединяются в ценностных представлениях супругов в зависимости от типа мотивации брака. Причем сексуальная совместимость (всеобщая обязательность которой грозит стать таким же опасным мифом, как и всеобщая обязательность брака исключительно по любви) не занимает в иерархии ценностей ни первого, ни самодовлеющего места. Она всегда опосредована другими параметрами супружеских отношений и вместе с тем опосредует их сама.

Идеализация брака по любви, как, впрочем, и идеализация любой другой изолированно взятой стороны супружеских отношений (будь то сексуальность, или распределение домашних обязанностей, или еще что-то), создает для многих людей нереалистические притязания по отношению к браку. А в случае, когда такая идеализированная сторона почему-либо (с разной степенью объективной обоснованности) оценивается невысоко, создается ситуация хронического стресса, чреватого нервно-психическими и психосоматическими расстройствами.

Модель идеализированного брака по любви игнорирует значение для стабильности брака чувства интимности. С. И. Голод подчеркивает, что «интимность» — это не эвфемизм сексуальности. Для индивида это выделение себя со своим сложным самостоятельно конструируемым внутренним миром и правом на самоактуализацию. Интимность супружеская предполагает созвучие жизненных, экзистенциальных ценностей, оптимальное объединение индивидуальных интимностей. Иными словами, супружеская интимность не отменяет, а, напротив, охраняет и культивирует интимность каждого из супругов в отдельности. Причем это не интимность человеко-единиц, а интимность мужчины и интимность женщины, в которых иерархия и взаимосвязи основных качеств (симпатия, расположенность, признательность и эротическая привязанность) не одинаковы. Насколько важны эти моменты, можно понять, лишь внимательно вслушиваясь в повседневность. В ней, к сожалению, слова «Извини, мне надо побыть одному (или одной)» слишком часто воспринимаются как оскорбление, а слова «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу» становятся девизом брака. Где истоки таких позиций?

Один из них помогает увидеть Л. Я. Гозман, выделяющий две модели любви. (Если С. И. Голод анализирует любовь с позиций социальной психологии и социологии, то Л. Я. Гозман обращается к психологической вариативности этого чувства, связанной с прошлым опытом человека.) «Пессимистическая» модель подчеркивает зависимость от объекта любви и связь этого чувства с отрицательными эмоциями, прежде всего со страхом утраты любимого человека или его привязанности. «Пессимистическая» любовь тревожна и зависима, она придает браку тревожно-невротическую окраску и может превратить супружеское сотрудничество, базирующееся на интимности, в псевдосотрудничество, соперничество или разобщенность. «Оптимистическая» модель исходит из независимости от объекта любви при положительной на него установке; создает условия для личностного прогресса супругов и психологического комфорта в паре. «Пессимистическая» модель хорошо представлена в одном из рассказов Виктории Токаревой: «Женька знал двух женщин. С одной ему было хорошо, и без нее тоже хорошо. Без другой ему было плохо, но и с ней тоже плохо. Женька мечтал о третьем возможном варианте, когда с ней ему будет хорошо, а без нее плохо».

Оценка личностных аспектов брака затрудняется тем, что они очень субъективны. Она, однако, принципиально необходима, так как именно в личностном взаимодействии преломляются и обретают то или иное значение фактические стороны жизни. То, как каждый из супругов в отдельности и оба они вместе переживают (в обоих смыслах: и чувствуют, и преодолевают) факты жизни, в конечном итоге решает судьбу брака. В нем нет мелочей и, к сожалению, одним лишь ходом можно проиграть самую хорошую партию. Отсюда и значение не только мотивов брака, но и тактических стабилизаторов супружеских отношений, психологической техники брака, которой в последнее время уделяется все большее внимание. Это та область, в которой тесно переплетаются вопросы супружеского счастья и здоровья.

Перед современной семьей стоят две взаимосвязанные проблемы: малодетности и разводов. Две трети разводов приходятся на первые 5 лет супружества, причем 50% из них — на первый год. Здесь проявляется широкий круг факторов: завышенные брачные ожидания, личностная незрелость супругов, коммуникативная некомпетентность и т. д. Брак не дарится в готовом виде «семейного рая», а задается как задача строительства семьи, требующая от супругов немалых усилий. Вслед за «медовым месяцем» наступает период взаимной адаптации, «притирки». Как раз в это время возможно возникновение многих конфликтных коллизий. Сам по себе факт их возникновения не говорит о неудачности брака. Важнее динамика отношений: прогрессирующее уменьшение конфликтов или их нарастание. Именно она помогает прогнозировать устойчивость брака.

Подчеркивая взаимосвязанность разводов и малодетности (где много разводов, там мало детей, а там, где мало детей, много разводов), советский социолог В. И. Переведенцев обращает внимание еще на один важный момент: между работой в общественном производстве, учебой, самореализацией личности, с одной стороны, и рождением и воспитанием детей, с другой, существуют серьезные и достаточно острые противоречия. Демографический резонанс малодетности связан с тем, что преобладающая установка на наличие в семье 1—2 детей не соответствует уровню, необходимому для простого воспроизводства (в среднем 2,5—2,6), и изменяет демографическую ситуацию. Проблема единственного ребенка становится предметом внимания не только демографов и социологов, но и воспитателей, психологов, врачей. Повседневное отношение к многодетности и многодетным семьям далеко не всегда совпадает с существующими в обществе и пропагандируемыми установками. Разумеется, многое здесь зависит от существующего, хотя и преодолеваемого, расхождения между декларируемой и реальной защищенностью детства и родительства. Вместе с тем нельзя не признать и того, что в подготовке подрастающих поколений к ответственному супружеству и родительству явно недостаточное внимание уделяется формированию индивидуальных психологических установок, которые только и могут успешно регулировать реальное поведение людей: никто не рождает детей для улучшения абстрактной, демографической ситуации — это диктуется интимными психологическими установками, потребностями, мотивами, воспитание которых и должно войти в содержание школьного курса семейного воспитания и т. д. При этом необходимо учитывать, что воспитание семьи и родительства, а стало быть, установки реального поведения не одинаковы у женщин и мужчин. Без учета этих различий самая совершенная и изощренная пропаганда не достигнет цели.