Читать онлайн «Семантическая концепция истины и основания семантики». Страница 2

Теперь мы можем обобщить эту процедуру. Рассмотрим произ вольное предложение, которое представим буквой р. Образуем имя этого предложения и представим его другой буквой, скажем X. Теперь мы спрашиваем: каково логическое отношение между двумя предложениями – X истинно" и р? Ясно, что с точки зрения нашей исходной концепции истины эти предложения эквивалентны. Иными словами, справедлива следующая эквивалентность:

(Т) Х истинно тогда и только тогда, когда р.

Любую такую эквивалентность (в которой amp;p представляет какое-либо предложение того языка, к которому относится слово истинно, а X представляет имя этого предложения) мы будем называть эквивалентностью вида T.

Теперь, наконец, мы можем в точной форме выразить те условия, при которых употребление и определение термина истинно мы будем считать адекватным с материальной точки зрения: термин истинно мы хотим употреблять таким образом, чтобы можно было утверждать все эквивалентности вида Т, и определение истины мы будем называть адекватным, если из него следуют все эти эквивалентности.

Следует подчеркнуть, что ни само выражение Т (которое является не предложением, а лишь схемой предложений, ни любой конкретный пример вида Т нельзя рассматривать в качестве определения истины. Мы можем сказать лишь, что каждая эквивалентность вида Т, полученная посредством замены p каким-либо конкретным предложением, а X – именем этого предложения, может рассматриваться как частное определение истины, разъясняющее, в чем состоит истинность этого конкретного предложения. Общее определение истины должно быть, в некотором смысле, логической конъюнкцией всех этих частных определений.

(Последнее замечание нуждается в некоторых комментариях. Язык может позволять строить бесконечно много предложений, поэтому число частных определений истины для предложений такого языка также будет бесконечным. Таким образом, для того чтобы придать нашему замечанию точный смысл, мы должны были бы разъяснить, что имеется в виду под логической конъюнкцией бесконечного множества предложений, однако это увело бы нас слишком далеко в технические проблемы современной логики.)

Для только что рассмотренной концепции истины я хотел бы предложить название семантическая концепция истины.

Семантика есть дисциплина, которая, вообще говоря, имеет дело с определенными отношениями между выражениями языка и обьектами (или положениями дел), к которым относятся эти выражения. В качестве типичных примеров семантических понятий мы можем указать понятия обозначения, выполнимости и определения, встречающиеся в следующих примерах:

выражение "отец нации" обозначает Джорджа Вашингтона;

снег выполняет пропозициональную функцию (условие) х бел;

уравнение 2 ∙ х = 1 определяет (точно задает) число 1/2.

В то время как слова обозначает, выполняет и определяет выражают отношения (между определенными выражениями и объектами, на которые ссылаются эти выражения), слово истинно обладает иной логической природой: оно выражает свойство (или обозначает класс) определенных выражений, а именно предложений. Тем не менее, нетрудно заметить, что все формулировки, которые были даны выше и имели цель разъяснить значение этого слова (см. разделы 3 и 4), говорили не только о самих предложениях, но также об объектах, о которых шла речь в этих предложениях, или, быть может, о положениях дел, описываемых ими. Кроме того, наиболее простым и естественным способом построения точного определения истины оказывается тот, который опирается на использование семантических понятий, в частности, понятие выполнимости. Именно по этим причинам понятие истины мы причисляем к понятиям семантики, а проблема определения истины оказывается тесно связанной с более общей проблемой установления оснований теоретической семантики.

Быть может, стоит сказать о том, что семантика – как она понимается в этой статье (и в более ранних статьях автора) – есть сдержанная и скромная дисциплина, которая вовсе не претендует на то, чтобы быть панацеей от всех бед и несчастий человечества – воображаемых или реальных. Вы не найдете в семантике лекарства от зубной боли, мании величия или классовых конфликтов. Семантика также не дает средств для доказательства того, что все, за исключением говорящего и его друзей, несут чушь.

Со времен античности до наших дней понятия семантики играли важную роль в рассуждениях философов, логиков и филологов. Тем не менее, в течение долгого времени к этим понятиям относились с некоторым подозрением. С точки зрения истории, это подозрение следует считать вполне оправданным. Несмотря на то, что в повседневном языке значения семантических понятий представляются достаточно ясными и понятными, все попытки выразить эти значения общим и точным способом оказывались безуспешными. Еще хуже то, что многие рассуждения, включавшие в себя эти понятия и казавшиеся вполне корректными и опирающимися на, казалось бы, очевидные предпосылки, часто приводили к парадоксам и антиномиям. Доста точно указать здесь на антиномию лжеца, антиномию определимости (посредством конечного числа слов) Ришара и антиномию гетерологических терминов Греллинга-Нельсона [11].

Надеюсь, что метод, набросок которого дан в настоящей статье, поможет преодолеть эти трудности и обеспечит возможность непротиворечивого употребления семантических понятий.

Благодаря возможному появлению антиномий остро встает проблема точного описания формальной структуры и словаря того языка, в котором должны быть даны определения семантических понятий. Мы обращаемся теперь к этой проблеме.

Существуют некоторые общие условия, при выполнении которых структура некоторого языка считается точно заданной. Так, чтобы точно описать структуру языка, мы должны однозначно охарактеризовать класс тех слов и выражений, которые должны считаться осмысленными. В частности, мы должны указать все слова, которые решили употреблять без их предварительного определения и которые называются неопределяемыми (или исходными) терминами. Нам нужно задать также так называемые правила определения для введения новых, или определяемых, терминов. Кроме того, нам нужно сформулировать критерии, позволяющие в классе всех возможных выражений выделять те, которые мы называем предложениями. И, наконец, мы должны сформулировать условия, при которых можно утверждать некоторое предложение языка. В частности, нужно указать все аксиомы (или исходные предложения), т. е. те предложения, которые утверждаются без доказательства, и задать так называемые правила вывода (или правила доказательства), посредством которых из ранее принятых предложений можно дедуцировать новые предложения. Аксиомы и предложения, полученные из них посредством правил вывода, называются теоремами или доказуемыми предложениями.

Если при описании структуры языка мы говорим только о форме его выражений, такой язык называется формализованным. Утверждаемыми предложениями в нем являются только теоремы.

Единственными языками с точной структурой в настоящее время являются формализованные языки различных систем дедуктивной логики, иногда обогащенные за счет введения некоторых внелогических терминов. Однако область применения этих языков достаточно обширна, ибо мы способны, теоретически, описать в них различные области науки, например, математику и теоретическую физику.

(С другой стороны, можно представить себе языки с точно заданной структурой, но неформализованные. В таких языках утверждение предложений, например, может зависеть не только от их формы, но и от других, внелингвистических факторов. Было бы интересно и важно действительно построить язык такого типа, который оказался бы достаточно богатым для изложения обширной области эмпирической науки. Это послужило бы оправданием надежды на то, что языки с точной структурой в конце концов заменят повседневный язык в научных рассуждениях.)

Проблема определения истины приобретает точный смысл и может быть решена строгим образом только для таких языков, структура которых точно задана. Для других языков, следовательно для всех естественных, разговорных языков, смысл этой проблемы является не вполне ясным, и ее решение может носить лишь приблизительный характер. Грубо говоря, эта приблизительность заключается в замене естественного языка (или интересующей нас части его) языком с точно заданной структурой, который отличается от данного языка так мало, как это возможно.