Читать онлайн «ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ». Страница 9

Дополнительной характеристикой инстинктивных влечений является их необычная «пластичность» или «подвижность». Некоторые действия, служащие для достижения удовлетворения, могут быть подавлены, отодвинуты или изменены, а удовлетворение, по необходимости, может достигаться в замаскированных формах. Зоны в ходе развития изменяются, так же как изменяются и объекты, служащие для удовлетворения в фантазиях или в реальности.

После разрешения Эдипова комплекса и завершения подростковых процессов достигается и окончательный выбор объекта. Теперь личность обычно достигает максимального либидного удовлетворения при генитальных половых отношениях. Тем не менее, давление потребностей на любом уровне развития может привести к сдвигу или изменению целей и объектов в поисках удовлетворения, что сопровождается изменениями и в жизни фантазии.

Сексуальные фантазии могут быть направленны на объект, но сексуальное удовлетворение часто аутоэротично. В младенчестве и детстве аутоэротичность является обязательным признаком сексуальности, поскольку собственное тело ребенка – это единственное средство, с помощью которого возможно удовлетворение при нормальных обстоятельствах. Ребенок свободен в использовании собственного тела и может испытывать сексуальное удовольствие от всех его областей.

Фрейд отметил, что специфические характеристики и симптомы ряда взрослых эмоциональных расстройств сходны с определенными типами поведений в детстве. Для объяснения своих наблюдений он и его коллеги, особенно Абрахам и Ференци, разработали теорию либидного развития. Они пришли к выводу, что, хотя обычно окружение ребенка изменяется в зависимости от того, какой отклик необходим ему сейчас в ответ на возникшую потребность, но либо чрезмерное удовлетворение, либо чрезмерная фрустрация могут нарушить спокойный процесс развития. Как следствие, некоторое количество либидной и/или агрессивной энергии «остается позади» и прикрепляется к особым психическим представлениям этого периода. Эти пункты на пути развития называются «точками фиксации». Они никак не проявляют своего присутствия до тех пор, пока человек не столкнется с особенным стрессом или сложностью, с которой он не сможет справиться при помощи обычного механизма защиты. Тогда он прибегает к регрессии, вследствие чего изменение в поведении обнаруживает сдвиг к некоторому поведенческому стереотипу, характерному для более раннего уровня развития. Если эта точка фиксации не является «молчащей», то предполагается, что личность задержалась на этой стадии и ее дальнейшее развитие не происходит.

Это объяснение было вполне удовлетворительным в свете знаний, которые имелись в то время. Однако сегодня оно выглядит слишком конкретным и механистичным в своей попытке объяснить превратности эмоционального конфликта и характерных поведенческих паттернов. Анна Фрейд (1965) позднее пояснила, что прогресс и регресс являются наблюдаемыми, интегральными частями нормального развития. Регрессия теперь более не ограничивается концептуально одними влечениями; например, она может отразиться также и на функционировании Эго и Суперэго. Более того, регрессию не следует понимать как временное возвращение; скорее, это некий поворот назад к более надежным источникам получения удовольствия или некое использование ранее полученных образцов поведения или способов отношения. Гораздо полезней рассматривать точку фиксации как некую мысль, некое желание или некое поведение, связанное с удовольствием или с болью, которые остаются эмоционально значимыми для личности, а не воспринимать ее как точку на континууме, в которой размещена энергия, и к которой душа должна возвращаться, чтобы собрать свою ранее оставленную энергию. Можно увидеть, особенно во время стрессов, продолжительное влияние особенной мысли, поведения или средств удовлетворения.

Всеобщая ошибка в психоаналитическом теоретизировании – автоматическое восприятие появления более ранних желаний или способов функционирования как индикации значительных расстройств в самых ранних месяцах жизни. Классическая критика этой проблемы Сандлером и Дэйром (Sandier and Dare, 1970) использует в качестве иллюстрации концепцию оральности. Ребенка в первый год жизни можно рассматривать как орально зависимого, но сильное желание зависимости не всегда может рассматриваться как возникающее только на первом году жизни. Как подчеркивают Сандлер и Дэйр вероятно такие сильные желания случаются в любой фазе во время стрессов, когда ребенок желает, чтобы то, о чем он фантазирует, стало истинным как можно скорее.

Считается, что Эриксон (Erikson, 1950) был первым, кто отметил важное различие между выражением влечений в поведении, направленном на удовлетворение влечения, и способом функционирования. Последнее относится к некому характерному способу получения удовлетворения или отношения к объектам. Человек может найти способ удовлетворения, первоначально связанный с какой-либо фазой или с эрогенной зоной, который будет пригоден для выражения желаний и конфликтов в соответствующее время. Этот способ будет сохраняться, но без своих предыдущих связей с зоной и фазой происхождения; таким образом оно достигает вторичной самостоятельности (Hartmann, 1939). Например, младенческие укусы в течение оральной фазы могут быть неким способом получения удовольствия, но, в то же время, маловероятно, чтобы они сопровождались фантазиями, желаниями, направленными на другую личность, поскольку когнитивная дифференциация еще не продвинулась так далеко (даже если тот, кого кусают, думает иначе). Однако, ребенок может использовать этот оральный способ, чтобы выразить свою враждебность по отношению к объекту, и у него вполне могут быть разнообразные деструктивные фантазии. И, хотя оральный способ остается, это не означает, что дальнейшее развитие не происходит, то есть личность не «задерживается» и не «фиксируется» на оральном уровне развития влечений – и нет причин полагать, что отсутствуют другие средства для удовлетворения. Теперь в основном признано, что сложности в развитии таковы, что более поздняя психопатология не может быть предсказана или объяснена лишь на основании так называемых точек фиксации либидо.

Основываясь на растущей клинической информации и большом объеме данных, Фрейд сделал вывод, что необходимо теоретическое осмысление и расширение теории инстинктивных влечений и включение в нее какого-либо агрессивного или деструктивного дополнения. Его клинические наблюдения привели его к выводу, что чувства гнева и враждебности приводят к конфликту и бессознательной вине точно так же, как и сексуальные желания, и против этих негативных чувств создаются сходные защиты. Он заметил, что многие импульсы содержат и сексуальные и агрессивные элементы, и что разнообразные клинические явления, в том числе садизм, мазохизм и амбивалентность, можно объяснить с точки зрения меняющихся степеней конфликта между этими элементами. Фрейд также пришел к выводу, что недеструктивные формы агрессии обеспечивают мотивацию для деятельности и господства точно так же, как и либидо. Поэтому он постулировал фундаментальность либидных и агрессивных влечений.

Для Фрейда концептуализация агрессии всегда представлялась проблематичной. Поскольку он уже предложил биологическую основу для либидо, он чувствовал, что необходимо обеспечить ее и для агрессии. Несмотря на то, что связь агрессивных и сексуальных импульсов была вполне очевидной, импульсы агрессии не были связаны со специфическими зонами тела. Действительно, в своей первой модели сознания Фрейд представлял агрессию как часть сексуального влечения: «История цивилизации, без всяких сомнений, однозначно показывает, что существует некая внутренняя связь между жестокостью и сексуальным инстинктом» (1905b, стр.159). Хотя агрессивные импульсы связываются с выражением либидных побуждений, часто кажется, что они являются реакцией на внешние раздражители. Это наблюдение заставило Фрейда в другой раз описать агрессию как некую позицию Эго, обеспечивающую самосохранение (1915а).

Позднее (1920), в философской форме, коренным образом отличающейся от клинического наблюдения, он постулировал некий фундаментальный пожизненный конфликт между инстинктом смерти (Танатосом) и инстинктом жизни (Эросом). Фрейд полагал, что агрессивное влечение возникает из лежащего в основе инстинкта смерти. Принцип, по которому, по его предположению, действует влечение, был таким: организм стремится разместить возбуждение и достигнуть предельного состояния Нирваны или полного покоя. Точно так же, как либидо означало «жизненную силу», «деструдо» было энергией инстинкта смерти. Такой пересмотр имел монументальное значение, так как на десятилетия обеспечивал пищу для теоретической полемики.