Читать онлайн «ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ». Страница 60

с отцом. У него изымается нарциссизм, а затем облачается в ее гениталии; страх потери пениса заменяется страхом потери его любви; и потеря любви отца символизирует потерю пениса, повторяя более ранее нарциссическое оскорбление.

Чтобы охранить себя от потери любви отца, девочка начинает содействовать его идеям и ценностям; таким образом, женская боязнь совести становится вторичной «социальной болезнью», так же, как мнения и суждения фаллического объекта любви начинают иметь решающее значение. Основой того, что девочка ценит свою женственность, Якобсон считала характер отношений обоих родителей, благоприятный ее женственности: «Окончательная конституция Эго, зрелость эго-идеалов и самостоятельность Суперэго у женщин тем успешнее, чем лучше маленькая девочка учится подчеркивать свою женственность и таким образом может найти путь обратно, к отождествлению с материнским Эго и Суперэго» (1964, стр. 114-115).

Райх (1953) не подвергала сомнению точку зрения Фрейда на то, что Суперэго у женщин происходит из эдиповых намерений, но она полагала, что эго-идеалы формируются раньше, и что тревога эго-идеалов прерывает интернализацию Суперэго. Она занималась исследованиями нарциссических патологий у некоторых женщин и заметила последовательно осуществляемые нарциссические выборы объекта и использование этих патологических объектных связей для преодоления обиды, нанесенной ее самоуважению и для того, чтобы превозмочь кастрационные чувства. Таким образом, они часто становятся слишком зависимыми от мнения окружающих. Она считала, что эти нарциссические нарушения проистекают из доэдиповой патологической связи мать– дочь. Эта патология прерывает развитие Суперэго, так что не возникает ни эдиповой завершенности, ни полной интернализации Суперэго.

Гринэйкр (1952а) предполагает, что Суперэго девочек находится под влиянием взаимодействия с ее физическим телом. Девочка может смириться с тем, что она не обладает пенисом, но она, тем не менее, предполагает, что его отсутствие – это наказание за прошлую мастурбацию с тех пор как часто возникающее мастурбационное возбуждение привлекло ее внимание к ее «прискорбному состоянию». Этот предполагаемый грех, за который она уже понесла наказание, проявляется в накоплении чувства вины, которое вносит свой вклад в ненормальное усиление позднейших чувств вины в ситуациях конфликта. Гринэйкр предполагал, что это накопление чувства вины содействует некоторым заметным, хотя довольно расплывчатым или бесцельным угрызениям совести и тревожным тенденциям, часто наблюдаемым у девочек.

Шассге-Смиржель (1970) рассматривала проблему чувства вины у женщин под самыми различными углами. Она считала, что дети обоих полов считают мать сильной и всемогущей и чувствуют себя беспомощными и несовершенными по сравнению с ней. Мальчик чувствует нарциссическое удовлетворение при мысли, что у него есть что-то, чего нет у его матери, но девочке, чтобы освободиться от матери, приходится обращаться к отцу. Однако эдипова позиция означает, что она должна идентифицироваться с матерью, которую она считает кастрирующей. Она хочет пенис не ради него самого, но как мятеж против человека, который причиняет нарциссические раны – всемогущей матери. Женщина перенимает моральные убеждения ее сексуального партнера, поскольку ее бессознательная вина сильно связана с запретами всемогущей матери – «ты не должна иметь собственных правил». Чувство вины у женщин, таким образом, произрастает из желания соединиться с отцовским пенисом, орально или вагинально, и заместить всемогущую мать. Защитой от соперничества с матерью, от страха перед идентификацией с кастрирующей матерью и от стража кастрации отца девочка может выбрать зависимость от отцовской заботы. В этом случае она не занимает место матери около отца и не отождествляется с кастрирующей матерью, она остается зависимым ребенком, и не становится женщиной.

Муслин (1972) настаивает, что Суперэго женщин можно сравнивать с Суперэго мужчин и по структуре и по функциям, но содержание запретов и идеалов у женщин и мужчин различно. Он видел, что жажда любви и потребность в одобрении отца и других объектов продолжается всю жизнь. В итоге, страх потери любви и ущерба самоуважению так же важны для регуляции психической деятельности, как и страх наказания Суперэго в форме чувства вины.

Шафер утверждает, что традиционные установки Фрейда привели его к недооценке как роли связи девочки с матерью, так и роли догенитального опыта. Шафер настаивает, что том, что Фрейд считал устойчивой моральной стабильностью мужчин, скорее является изоляцией аффекта и обсессивной психопатологией, а не моральными ценностями. Шафер также обращает внимание на необходимость выявления различий между Суперэго и моралью. Вместо рассуждения вроде: «Девочки не развивают неуклонно свое Суперэго, как это делают мальчики...», она считала более верным, что мальчики развивают кодекс морали, что является просвещенным, реалистичным, согласующимся с конвенциональными нормами цивилизованного взаимодействия между людьми (1974, стр. 466).

Блюм (1976) критиковал точку зрения Фрейда, что мазохизм является моральным, эротогенным и женственным, и, следовательно, важной частью женского Суперэго. Он подчеркивал, что, мазохизм является остатком незавершенного детского конфликта и не является ни сущностно женским, ни важным компонентом женского характера. Сильные мазохистские эго-идеалы обычно связываются с нарушением объектных связей и отражают доэдипову и эдипову патологию. Далее Блюм отмечает, что материнская преданность не нужно путать с мазохистским порабощением или с предохранением объекта от агрессии.

Бернштейн (1983) критиковал фрейдовскую концепцию развития и функционирования Суперэго на основе тех временных рамок, которые он предлагал, и тех мотиваций, которые он предлагал, и за то, что он брал мужские характеристики за универсальный стандарт адекватности функционирования Суперэго. Она утверждает, что, как было измерено с помощью управляемого контроля, Суперэго у женщин не менее эффективно, чем у мужчин, но содержание директив Суперэго у женщин иное, чем у мужчин, и что ограничения, налагаемые Суперэго женщин, происходят от иных источников, нежели страх кастрации. Этими источниками являются страх грандиозной нарциссической матери в младенчестве; распространение анальных запретов на генитальные импульсы из-за спутанности и взаимопроникновения анальной и генитальной областей тела фантазии о бывшей в прошлом кастрации, которые придают большую обоснованность страхам повреждения тела, такие, как сексуальное проникновение или рождение детей.

Основной идеей, общей для этих различных точек зрения, является то, что Фрейд заблуждался, считая, что развитие и функционирование Суперэго у женщин является низшим по отношению к таковому у мужчин. Доклады о психоаналитических опытах, представляемые на протяжении многих лет, ясно обнаруживают у женщин сильное чувство вины, склонность к самокритике, чувство незащищенности, склонность уступать чужому мнению и важность доэдиповой связи девочки с матерью. Это может быть истолковано и как следствие неудовлетворительно интернализированного Суперэго, и, что более предпочтительно, как поведение, свидетельствующее о сложных путях развития, тесно сплетенных с развитием Суперэго, как и с развитием характера.

Не нужно удивляться, что мы считаем, что любые представления о развитии Суперэго у женщин должны принимать в расчет множество факторов: сексуальность, агрессивность, связи матери с ребенком и отца с ребенком, формирование половом идентичности (которое мы обсуждали в седьмой главе), регуляцию нарциссического равновесия, разнообразие идеалов, устойчивость целей и вклад переживаний как доэдиповой, так и эдиповой и послеэдиповой стадий развития.

Среди этих многих факторов особенно важно при обсуждении развития Суперэго у девочки рассмотреть содержания идеалов и интроекций. Муслин (1972) подчеркивал, что, приняв во внимание, что специфические идеалы, запреты и моральные кодексы меняются от культуры к культуре, по его опыту, можно выделить общие элементы содержания Суперэго у женщин западной культуры. Они включают в себя запрет на агрессивную активность, цензуру сексуальной активности, ограничение других форм инстинктивных проявлений, идеал «быть милой, ласковой, застенчивой» или «быть неагрессивной, чистой, опрятной», и часто ожидания того, что она станет матерью собственной матери.

Среди других современных комментаторов, Шафер (1974) и Бернштейн (1983) делали акцент на том, что различия в женских и мужских ценностях приводят к очевидным различиям в функционировании Суперэго, даже в случае слабости Суперэго. Концепция «твердость» против «гибкости» иллюстрирует это. Читая работы Фрейда о Суперэго, мы поняли, что он подразумевал, что прочная структура, не подверженная воздействию эмоций прошлого и настоящего, является наиболее желательной. Напротив, мы сказали бы, что бывают случаи, когда гибкая структура, способная своевременно отвечать на окружающее, каким оно является в данный момент, более моральна. Гиллиган (1982) с позиций психолога демонстрировала значимые различия в мужских и женских откликах на необходимость решить моральную дилемму; она заключила, что мужчины часто реагировали, исходя из приверженности абстрактным законам, тогда как женщины часто реагировали, исходя из того, что лучше для отношений.