Читать онлайн «ГИПНОЗ. Скрытые глубины: История открытия и применения». Страница 41

Однако период расцвета дела Перкинса длился недолго. Тягачи не нравились ни месмеристам, ни врачам. Даже обычная публика посмеивалась над прибором, как, например, Джон Корри в сатирическом двустишье:

В Париже Делез отказал изобретению Перкинса в принадлежности к истинно магнетическим методам, а в Англии реакцию научного сообщества, возможно, определила книга, опубликованная в 1801 году. В ней член Королевского научного общества по имени Дж. Хайгарт сообщил, что деревянный тягач, имитирующий по внешнему виду металлический, столь же эффективен, как и оригинальная дорогостоящая модель. В книге «Воображение как причина болезней человека и способ их лечения» Хайгарт приписал решающую роль в исцелении не тягачам, а воображению пациентов, в случае животных — доверию лошадей к своим хозяевам. Перкинс был исключен из Коннектикутского медицинского общества по обвинению в шарлатанстве и умер в Нью-Йорке во время эпидемии желтой лихорадки в 1799 году, доблестно пытаясь своим тягачом победить болезнь.

Следующим французским гостем, приехавшим в Америку с месмеризмом, оказался Жозеф дю Коммэн, с которым мы уже встречались в предыдущей главе. Он поселился в Штатах в 1815 году, однако до 1829 года практически не занимался пропагандой чудесных свойств нового вида лечения. В 1829 г. дю Коммэн на время покинул пост преподавателя Военной академии в Вест Пойнте ради чтения лекций по месмеризму в Нью-Йорке. Собственно, его вклад и ограничился только этими лекциями, также опубликованными в виде книги. Известно, что лекции не произвели на американскую общественность большого впечатления. Возможно, враждебное отношение к месмеризму Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона помешало высшему свету принять его всерьез.

Гораздо большего удалось достичь Шарлю Пойену Савье, практиковавшему месмеризм в Массачусетсе. Пути Пойена и месмеристов пересеклись в 1832 году, когда тот изучал медицину в Париже. Пойен сам страдал от множества заболеваний и был потрясен, когда ясновидящий, находящийся под гипнозом, перечислил все их симптомы. Вот вам еще один пример «мгновенного просветления» — Пойен тотчас стал новообращенным и провел остаток своей короткой жизни в борьбе за любимое дело.

На первых порах его энтузиазм принес месмеризму больше вреда, чем пользы. Он прибыл в Бостон после краткосрочного посещения французской Вест Индии. Насмотревшись там на настоящее рабство (он же был убежденным аболиционистом), Пойен стал относиться к Новой Англии как к своей духовной родине. Хотя в то время Новую Англию, и особенно Бостон, охватила страсть ко всему новому, бывшие в недалеком прошлом пуританами новые англичане не поддались на пламенную агитацию месмеризма. Пойен произносил серьезные и глубокомысленные речи, однако сильный французский акцент мешал слушателям понять его, впечатление портило и родимое пятно клубничного цвета, занимавшее добрую половину лица. Идея Пойена о том, что месмеризм поможет превратить молодую страну в рай на Земле, не встретила поддержки со стороны местных жителей. Для них значение имел только упорный труд и моральные добродетели.

Устав от отсутствия интереса к своей деятельности и испытывая ограниченность в средствах, Пойен начал подумывать о возвращении во Францию, когда вдруг получил приглашение посетить Род-Айленд. Это явилось поворотной точкой его карьеры: там лекции воспринимались лучше, чем где бы то ни было, и вдобавок удалось найти блестящего испытуемого, Синтию Энн Глисон — она легко входила в глубокий транс и демонстрировала превосходные ясновидческие способности. В ее присутствии лекции собирали гораздо большую аудиторию и даже начали приносить доход, поэтому Пойен взял ее с собой в турне по Новой Англии. Турне стартовало в Бостоне с демонстрации в Гарвардской медицинской школе.

Публика достаточно хорошо относилась к их выступлениям, но не без некоторого скептицизма: кое-кто предполагал наличие тайного сговора между мисс Глисон и Пойеном, с помощью которого они дурачили аудиторию. Пойен понял свою ошибку и начал вовлекать в шоу добровольцев из публики. Он пользовался теми же приемами, что и современные эстрадные гипнотизеры: его объекты становились невосприимчивыми к боли, могли без содрогания вдыхать нашатырный спирт прямо из бутылки и не реагировали на громкие звуки. За короткой вводной лекцией по истории и теории месмеризма следовало показательное выступление, и иногда то тут, то там Пойену удавалось излечить людей от болезней прямо на сцене. Некоторая часть представления отводилась и демонстрации паранормальных феноменов, хотя сам Пойен полагал, что так называемое ясновидение объясняется передачей мыслей оператора объекту за счет возникновения между ними доверия и гармонии.

Обновленный стиль представлений принес Пойену огромную популярность, и вскоре, в 1837 году, он вполне мог похвастаться тем, что, как минимум, еще человек сорок начали выступать в его манере. Один из них, Б. Ф. Бугард (опять же француз), произвел в 1836 году безболезненное удаление зуба, вызвавшее ни много, ни мало сенсацию. После триумфа Пойена распространению месмеризма в США уже ничто не могло помешать. Этому способствовали также отсутствие профессиональных учреждений, обладающих достаточным влиянием, чтобы запретить новое учение, и свойственная американцам независимость суждений. Пойен навсегда покинул Соединенные Штаты в 1839 году, а в 1844 он приготовился было к обратному путешествию из Франции в Америку, но внезапно скончался. Однако брошенные им семена уже принесли свои плоды: одна из самых ранних американских книг по интересующей нас тематике («История и философия животного магнетизма с практическими рекомендациями», автор — Практикующий Магнетизер), опубликованная в 1843 году, утверждает, что только в одном Бостоне на тот момент насчитывалось примерно двести магнетизеров. Магнетизм завоевал Нью-Йорк и Филадельфию, где некий «Джентльмен из Филадельфии» написал в 1837 году «Философию животного магнетизма». Это произведение знаменито не только своим возрастом (считается одним из первоисточников по месмеризму в Америке), но и тем, что, по мнению многих ученых, оно принадлежит перу Эдгара Аллана По, чьи литературные вторжения в область месмеризма мы рассмотрим чуть позже.

Третьим заморским «борцом за распространение» месмеризма стал англичанин Роберт Кольер, приехавший в 1839 году читать лекции по френологии (к ней в Европе относились спокойнее, чем к месмеризму). Он ужаснулся представшей его глазам картине: везде и особенно в области медицины правили бал знахари и обманщики. «Ежедневно несколько человек становятся жертвами шарлатанов, — писал он. — Их грязные поступки превосходят все, совершенное Иродом». Он нашел аудиторию подготовленной к восприятию не только френологии, но и месмеризма, основы которого ему удалось изучить в Англии у Джона Эллиотсона (о нем — в следующей главе). Кольер с большим успехом читал лекции на всем восточном побережье: в Нью-Йорке, Бостоне и Филадельфии. Три месяца вечерних выступлений в Бостоне привели к расследованию его деятельности городским советом. Нельзя сказать, что в результате этого расследования месмеризм получил официальное одобрение и поддержку, но сам Кольер был признан честным и неопасным для общества, а его выступления хоть и несли отпечаток чего-то мистического, но не являлись обманом. Примерно так же реагировало и большинство посетителей его лекций и демонстраций: замешательство в сочетании с благоговением.

Благодаря стараниям дю Коммэна, Пойена и Кольера месмеризм вошел в моду, и для удовлетворения возникшего спроса понадобились лекторы и демонстраторы американского происхождения. Среди них наибольшую известность получили двое: Джон Боуви Додс (1795–1872), который был настолько популярен, что его курс, состоявший всего из шести лекций, посетило две тысячи человек, и Ля Рой Сандерлэнд (1804–85) — он мог собрать столько же народу на одну-единственную демонстрацию. В 1850 году Сандерлэнд был даже приглашен прочесть лекцию по месмеризму в сенате США.

Трудно сказать, к какой категории, анимизму или флюидизму, относились Додс и Сандерлэнд, к тому же сам Сандерлэнд в разное время называл свою деятельность по-разному, дольше всего продержалось название «патетизм». Какое-то время он выступал в Новой Англии в качестве проповедника учения секты «возрожденцев»[34], уже тогда проявился его ораторский талант — он мог завести большую аудиторию. Сандерлэнд узнал о месмеризме в 1839 году и без промедления поменял свои взгляды. Техника демонстрации патетизма в его исполнении была простой до невозможности. Он выходил на сцену и начинал говорить о патетизме, объясняя, каким образом можно добиться степени контакта между оператором и объектом, необходимой для подчинения его воле оператора. «Я использую этот термин (патетизм) для обозначения не только средств, при помощи которых один человек своими манипуляциями может вызвать появление эмоций, ощущений или любых других физических и психических эффектов у другого человека, но и той восприимчивости к любой форме манипулирования у испытуемого, на основе которой эти эффекты и производятся». И в какой-то момент он неожиданно объявлял, что некоторые из присутствующих находятся в таком «патетическом» состоянии. Они тут же давали о себе знать, поднимаясь к нему на сцену (возможно, здесь не обошлось без заимствования некоторых трюков «возрожденцев»). Затем он показывал на них стандартный набор приемов эстрадного гипнотизера, хотя, при случае, проводил и легкие операции.