Читать онлайн «Глубинная психология и новая этика». Страница 37

Мы пытались определить мистическое как встречу эго с архетипическим, с божествами, а также с плеромати-ческим, бесформенным нуминозным. Если теперь мы пойдем далее и попытаемся связать различные формы мистицизма с различными периодами жизни человека, то поступим так не для того, чтобы удовлетворить свою потребность в систематизации. Как уже отмечалось ранее,

* плерома — термин, введенный гностиками, обозначает “место” за пределами пространственно-временных представлений, в котором угасают или разрешаются все напряжения между противоположностями. — прим. ред.

мистический феномен всегда зависит от того, кому он является, эпифания божества зависит от стадии развития личности, а пределы откровения, в которых божество может проявиться, зависят от масштаба личности, воспринимающей откровение.

Воплощение нуминозного из бесформенного и безымянного в божество с его уникальным выражением протекает параллельно развитию человека от бессознательного и безымянного к сознательному и уникальному.

В области Антропоса диффузное нуминозноепроявляется прежде всего как бессознательный центр, который — как в органической жизни в целом, так и, возможно, вне ее пределов — действует как дифференцирующая, централизующая сила, придавая форму всему живому посредством непрерывной компенсации и организации. Однако в человеке жизненная сила всеобъемлющего бессознательного, под воздействием процесса, который мы называем центроверсией (centroversion), приводит к образованию нового центра, а именно, эго. Это эго — по причинам, на которых мы здесь не будем останавливаться — принимает образ Самости. Ему противостоит творящее божество как полнота все в большей мере оформляющегося внешнего и внутреннего мира. Функцией эго как центра развивающегося сознания является переживание этого сформировавшегося божества. В конце процесса имеет место индиви-дуация, когда эго осознанно встречается с Самостью, или, выражаясь иначе, с самим собой.

Существует смелое еврейское изречение, гласящее:

“Бог и человек в некотором смысле близнецы”. [11] Нашей дальнейшей задачей будет попытаться установить, каким образом, по крайней мере на стадиях эволюции мистицизма, эта двойственная природа влияет на непрерывные метаморфозы человека мистического.

О мистической встрече между эго и не-эго сигнализирует вторжение плероматическогоуроборического элемента в сферу человеческой жизни. Или, используя обратную формулировку, при проявлении мистического феномена эго выходит за пределы архетипического неба и проникает в плероматическуюуроборическую сферу бытия. Подобно тому, как в каждой мандале периферия и центр взаимозаменяемы, так и здесь, плероматическийуробориче-ский элемент может рассматриваться как небесный океан, окружающий божественное, как охватывающая сфера, или же как творческое ядро небытия в центре человека. Говоря о мистической встрече эго и не-эго, мы можем с полным правом воскликнуть: “Низойди, или, лучше сказать, взойди”. Экстаз и проникновение в плероматическое небо есть по своей сути то же самое, что нисхождение и погружение в центральный творческий источник.

Если не принимать во внимание творческих по своей природе людей, то случаи вторжения божества — четко очерченного или бесформенного — наиболее часто происходят в то время, когда архетипическая доминанта или, иными словами, некий нуминозный элемент, вызывает мгновенное изменение формы эго. Как было сказано, такие этапы и точки перехода характерны для человеческой психики; в норме они приводят к изменению личности и параллельному изменению эго и сознания.

Мы уже говорили о том, что человек по своей природе есть человек мистический. Под этим подразумевается, что развитие его природных стадий с их архетипическими встречами налагает мистический отпечаток на внутреннее развитие каждого человека, хотя он может и не знать об этом. Такое влияние имеет место в определенных кризисах трансформации, аналогичных органическим кризисам, и определяемых регулярным вторжением психологических факторов, или архетипов.

Попытаемся теперь охарактеризовать различные формы мистицизма в соответствии с их отношением к этапам жизненного цикла. В этом смысле нами различается ранний, или начальный, мистицизм, мистицизм периода расцвета (dracomachymysticism), характерного для стадии зрелости, и мистицизм последнего периода жизни и смерти. Решающим критерием тогда будет стадия эго и сознания, на которой произошло мистическое явление, коротко говоря, эго-стадия (ego-phase). Только на такой основ. е можно будет дать психологическую интерпретацию и оценку индивидуального мистического явления, но это выходит за пределы данного исследования.

Ранняя стадия мистицизма, начальный мистицизм, представляет собой мистицизм, свойственный первобытному человеку и периоду детства. Однако, мы не можем останавливаться здесь на деталях первобытного мистицизма — оказавшего решающее влияние на ранние религии — или на мистицизме детского периода. Последний можно было бы осветить лишь на базе глубинной психологии детства, но существуют только начатки такой психологии. Тем не менее, нам известно, что детство наполнено мистическими переживаниями. На этой стадии особенно сильно выражено господство нуминозного и архетмпиче-скихнуминозных представлений коллективного бессознательного, поскольку личность ребенка, открытая воздействию как внешних, так и внутренних сил, не обладающая определенным эго и систематизированным (тем более автономным) сознанием, полностью подвержена влиянию трансличностного мира. Таким образом, ребенок остается рядом с источником и все же пребывает в макрокосме. Лишь мало-помалу архетипическое переживание его мифологического самосознания доходит до вторичного воплощения; только постепенно оно начинает соотноситься с эго и проецироваться в окружающее пространство. 112]

Важные интересы и содержания этого раннего этапа развития человечества и человека появляются в качестве мотивов в мифах о сотворении мира, как ответы на вечные вопросы откуда и куда. Психоанализ значительно способствовал пониманию личностных искажений (регsonalisticallydistorted) содержаний данной стадии, а также их связи с развитием ребенка. Однако личностные предубеждения психоаналитиков не позволили им увидеть, что за проекциями ребенка в личную сферу, характерных для позднейшей стадии эго, расположен живой мир архетипов. Но именно этот мир дает питание ребенку, и в детстве, как и на ранней стадии развития человечества, существует мистическая общность с “великими фигурами” коллективного бессознательного. Переживание начального мистицизма выходит далеко за пределы индивидуального переживания архетипов. Встреча со всеобщностью (totality). Самостью, является существенной особенностью детства, о чем свидетельствуют часто встречающиеся в рисунках детей мотивы мандалы. Следовательно, требование отделения от Самости и развития в сторону эго, которое цивилизация предъявляет к ребенку, представляет для него одну из величайших трудностей.

Мы не можем останавливаться здесь на том влиянии, которое оказывает стадия детства, с его ранними мистическими переживаниями, на последующие судьбы людей, однако мы вновь видим, что переходные периоды жизни всегда связаны с кризисами. В норме, эго, преображенное переживанием нуминозного, возвращается в сферу человеческой жизни, и его перерождение сопровождается расширением сознания. Но существует и вероятность того, что эго может поддаться соблазну нуминозного и, согласно хасидскому выражению, “прорвать свою оболочку”. Такая катастрофа может произойти в виде смерти в экстазе, мистической смерти, а также- принять форму психического заболевания — психоза, серьезного невроза. Помимо упомянутых ранних переживаний, которые наносят повреждения ядру эго и его развитию, а патологические последствия которых могут сказаться лишь значительно позднее, можно выделить следующие факторы, отмечающие начало наступления новой стадии: момент наступления зрелости, расцвет жизни и климакс; для указанных периодов также типичны частые невротические и психические нарушения.

Когда эго, преображенное мистическим переживанием, возвращается в сферу человеческой жизни, мы вправе говорить о мистицизме, трансформировавшем внутренний мир; но когда эго оказывается вырванным из этой сферы или само стремится покинуть ее, или намеренно отчуждается от нее, мы вправе говорить о нигилистическом уро-борическом мистицизме. Решающим фактором в этой ориентации является состояние эго после своего мистического переживания. Мистика, который проходит все стадии мистической интроверсии, доходит до небытия, однако, возвращается в творческом состоянии — то есть с положительным отношением к миру — можно считать представителем имманентного мистицизма. Он может жить в горах и проповедовать небытие; но если такой мистик полагает, что способен оказывать положительное влияние на мир, то он находится внутри сферы этого мистицизма.