Читать онлайн «По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии». Страница 23

Интерпретируя подобные результаты, Д. Н. Узнадзе считает, что в ходе установочных опытов у испытуемого фиксируется состояние, которое приводит к иллюзорному восприятию объектов. Это состояние определяется им как готовность к привычному способу реагирования, т. е. как установка. Известно, что установки «ни на что» не бывает и, следовательно, необходимо установить, на какой момент в ситуации разрешения задачи выработана фиксированная установка. При проведении классических опытов на выработку установки инструкция в течение всего эксперимента остается неизменной.

Значит, в течение-эксперимента испытуемый действует на основе одной целевой установки, вызванной с помощью инструкции. Этот факт подчеркивает Ш. Н. Чхартишвили (1971), говоря, что на протяжении всего опыта у испытуемого одна установка — выполнить требования руководителя опыта в соответствии с полученной инструкцией. На основе этой установки испытуемый совершает самые разные акты: он ждет своей очереди, знакомится с экспериментальной ситуацией с большим или меньшим вниманием, в зависимости от значения для него этих экспериментов, слушает конкретное задание экспериментатора и т. д. В ходе установочных и критических опытов повторяется только одно условие, а именно: регулярное предъявление шаров разного веса в разные руки. Так, например, вес шара в правой руке всегда больше, а в левой руке — меньше. Это условие служит ориентиром для испытуемого независимо от того, отдает он себе в этом отчет или нет, и на это условие вырабатывается установка. Ориентируясь на выбранный нами критерий, т. е. на место объективного фактора, вызывающего установку, в структуре деятельности, мы относим установку, выработанную любым вариантом метода фиксации установки, к «фоновому», операциональному уровню установочной регуляции. Фиксированные установки, приводящие в классических экспериментах Д. Н. Узнадзе к возникновению иллюзий или искажений различного поведения, соотносимы с условиями разрешения задачи, а не с целями или мотивами и, следовательно, по своему месту в структуре деятельности являются операциональными установками.

Какие механизмы лежат в основе фиксированной установки? Какие детерминанты определяют эту форму готовности? Дж. Брунер (Bruner, 1957), автор теории перцептивной готовности считает, что одной из важнейших детерминант, определяющих готовность восприятия того или иного объекта, является вероятность появления объекта определенного класса в данной ситуации. Показывая роль этой детерминанты в возникновении перцептивной установки, он провел следующий эксперимент. Испытуемым тахистоскопически предъявлялся знак «13», вертикальный компонент которого не соприкасался с изогнутым. Этот знак можно было принять либо за букву «В», либо за число «13». При общей инструкции на опознание знак подавался в разном контексте. В одной из серий он предъявлялся среди цифр, а в другой — среди букв. Оказалось, что опознание полностью зависит от контекста, в котором предъявляется этот двусмысленный знак. На основании этих экспериментов Дж. Брунер пришел к выводу, что из двух следов, с которыми может вступить в контакт наличная информация и которые в равной степени сходны, берет верх тот, который имеет большую вероятность появления в данных условиях (Bruner, Mintum, 1955; Bruner, 1957). Эта экспериментальная ситуация близка к описанному ранее примеру П. Фресса с контролером в метро. В обоих случаях перед нами ассимилирующее действие операциональной установки, опирающейся на вероятность появления объекта данной категории и наличную ситуацию. На роль фактора вероятности появления сигнала в возникновении установки неоднократно указывали многие представители зарубежной психологии, среди которых следует упомянуть таких исследователей, как автор теории вероятностного функционализма Э. Брунсвик, П. Фресс, а также авторы психофизической теории обнаружения сигнала Свете, Таннер и Грин. Свете, Таннер и Грин рассматривают «знание» вероятности появления сигнала как один из наиболее значимых факторов, обусловливающих предрасположенность испытуемого в условиях дефицита сенсорной информации (Энген, 1974). В отечественной психологии некоторые представители школы Д. Н. Узнадзе, например А. С. Прангишвили, пытаясь ответить на вопрос о механизмах, лежащих в основе фиксированной установки, обращаются к концепции вероятностного прогнозирования (Фейгенберг, 1963, 1977). Основное положение концепции вероятностного прогнозирования заключается в том, что субъект, опираясь на вероятностно организованный прошлый опыт поведения в подобных ситуациях, или (пользуясь удачным выражением А. А. Леонтьева — 1969) на «память ситуации» и непосредственную стимуляцию, выдвигает гипотезы о наступлении будущих событий с приписыванием каждой из гипотез определенной вероятности. В соответствии с таким прогнозом осуществляется преднастройка — подготовка к определенным способам действия, приводящая с наибольшей вероятностью к достижению некоторой цели. С точки зрения А. С. Прангишвили, многократное предъявление установочных экспозиций является фактором, приводящим к образованию установки. Он полагает, что на основе информации, например о величине шаров, и регулярного повторения одной и той же ситуации у испытуемого формируется вероятностный прогноз того, какое событие произойдет в следующей ситуации, и соответственно осуществляется подготовка к этому событию. Так, если с правой стороны в п случаях предъявлялся большой шар, то испытуемый, опираясь на прошлый опыт поведения в подобной ситуации, прогнозирует, что в п+1 случае ему будет вновь предъявлен справа шар большей величины. Если разница, существующая между вероятностным прогнозом наступающей ситуации и характером фактически наступившей ситуации велика, то возникает контрастная иллюзия. Если же она незначительна, то гипотеза о наиболее вероятном событии приводит к возникновению ассимилятивной иллюзии. Предлагая это объяснение возникновения фиксированной установки, А. С. Прангишвили практически ставит знак равенства между установкой и вероятностным прогнозированием, говоря об установке как о «состоянии вероятностного прогнозирования» (Прангишвили, 1967, 1973). Такой вывод нуждается в некотором уточнении. Дело в том, что представления о вероятностном прогнозировании адекватны только для объяснения возникновения установки в стандартных, привычных условиях, т. е. механизм вероятностного прогнозирования работает на уровне операциональных установок. Не случайно поэтому объект анализа А. С. Прангишвили — фиксированная установка, обусловливающая иллюзии восприятия, а не первичная установка. Однако существующие в настоящее время представления о вероятностном прогнозировании не могут полностью объяснить и механизм образования операциональной фиксированной установки, так как в них не учитывается такой конституирующий момент в образовании фиксированной установки, как предметное содержание предвосхищаемого условия. Вероятностный прогноз выступает в деятельности на фазе ориентировки и участвует, как справедливо отмечает О. К. Тихомиров (1969), в регуляции степени развернутости поискового процесса. То же, какой конкретный характер будет иметь осуществляющаяся операция, зависит от «значения» предвосхищаемого условия. Именно «значение», предметное содержание условия обусловливает конкретное выражение способа осуществления действия. Тот фундаментальный факт, что «значение», кристаллизованное в том или ином продукте общественной деятельности, как бы «требует» совершить то или иное действие, актуализирует готовность к совершению определенного способа действия, нашел свое, правда, искаженное отражение в представлениях К. Дункера об установке как о «функциональной фиксированности» (1965, с.200). К. Дункер провел детальное исследование фиксации функционального значения за различными объектами. В типовых задачах испытуемый должен был преодолеть фиксацию функции, закрепленной за объектом, и употребить объект, ранее применявшийся в той же ситуации в обычной функции, в другой, непривычной функции. Например, после того как плоскогубцы использовались для вынимания гвоздя, применить их в качестве «подставки для цветов» и т. д.

Было установлено, что фиксация какой-либо функции за объектом впоследствии приводит к тому, что у испытуемого возникает ригидная установка на применение объекта в той функции, в которой он использовался ранее. О наличии этой установки судят по тому, что она препятствует, мешает употребить объект в новой непривычной функции. Далее мы остановимся на той интерпретации этого факта, которую предлагает К. Дункер, и ее месте в развитии представлений о природе установки. Здесь же нам важен сам полученный К. Дункером факт фиксированности «значения» за тем или иным объектом и решающей роли этого «значения» по отношению к конкретному выражению способа осуществления действия. Факт «функциональной фиксированности» показывает, что «значение», фиксированное в объектах, в том, на что направлена установка, полностью определяет выражаемое этой установкой в деятельности содержание и в то же время отражает стабилизирующую функцию установки. И опять мы видим, что для того, чтобы проявился сам факт существования установки, нужно создать ситуацию, нарушающую обычное протекание деятельности. И только тогда установка феноменологически проявит себя, в данном случае в виде «барьера», препятствующего решению задачи.