Читать онлайн «ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ». Страница 35

Сигнальная теория аффектов Фрейда показала, что приятные и неприятные ощущения младенца очень рано прикрепляются к объектам. Сигнальная теория не только внесла вклад в теорию объектных отношений, но и способствовала признанию важности раннего младенческого опыта для здорового функционирования личности в будущем.

Последняя модель Фрейда не решила все проблемы в теории аффекта, и это отразилось на дальнейшей психоаналитической мысли. Оставалось неясным, как лучше рассматривать аффекты: в связи с влечениями и их разрядкой, как в ранней теории Фрейда, или как функции Эго, или же в рамках сигнальной теории. Оставалось также под вопросом, могут ли выполнять сигнальную функцию другие аффекты, кроме тревоги. В течение прошедших лет теоретики уделили много внимания этим двум проблемам. Например, хотя Джонс (1929) полагал, что сигнальная теория применима ко всем чувствам, и писал о страхе, вине и ненависти, хотя Фейнихел (1941) описал, как гнев, тревога, возбуждение, отвращение и стыд попадают под контроль зрелого Эго и используются как сигналы, лишь в 50-е годы, благодаря работам Рапапорта (1953) и Якобсон (1953), было признано, что сигнальная теория применима и по отношению к другим аффектам. Якобсон даже считала, что сигнальную функцию могут принимать и позитивные чувства, такие, как восторг, однако, по мнению Шура (1979), в концепции сигнального удовольствия есть определенные трудности.

Фрейд (1926) определенно говорит о связи между влечениями и аффектами. Он не оставляет сомнений и в том, что считает аффекты участвующими в функционировании Эго, а также то, что они должны рассматриваться в связи с объектными отношениями. В современных психоаналитических теориях аффекты, как правило, обсуждаются в одном или в нескольких из этих аспектов.

На всех этапах развития своих взглядов Фрейд сохранял представление о тесных и многообразных связях между аффектами и влечениями. Например, позднейшая формулировка (1926) говорит о связи аффектов и влечений в обоих аспектах теории. Как сигнал, аффект предупреждает об опасности. Внутренняя опасность — конфликт между сексуальным или агрессивным влечением, ищущим удовлетворения, и запретом со стороны Эго или Суперэго. Как результат травмы, аффект объясняется чрезмерно мощными раздражителями в раннем детстве, которые могли происходить как из внешних источников, так и из внутренних — сексуальных или агрессивных влечений, — и вызвали интенсивные чувства, разрушающие функционирование Эго. В аналогичных ситуациях дальнейшей жизни при приступах паники контроль Эго может снова отказать, и чувства могут снова обезоружить Эго (Fenichel, 1945). «Разрядная» теория аффектов, согласно которой внутренний источник аффектов — это исключительно активность влечений, подвергалась резкой критике, особенно со стороны тех, кто считает, что концепция психической энергии несостоятельная (см. Rosenblatt и Thickstml, 1977; Rosenblatt, 1985). Еще раньше критика исходила от Якобсон (1953), которая писала о том, что активность Эго, так же, как и непосредственное удовлетворение влечений в еде или в половом акте, часто сопровождается выражением сильных чувств. Она сделала важный комментарий, что в то время, как оргазмические переживания могут происходить на различных уровнях напряжения, сопутствующие им чувства определяются не напряжением или его разрядкой, а, скорее, самим фактом изменения напряжения. Это согласуется с позицией Фрейда, считавшего, что удовольствие или неудовольствие определяется не количественными факторами, то есть интенсивностью, а чем-то качественным, возможно, ритмом, или временной последовательностью изменений (1924b, стр. 160). Таким образом, Якобсон показывающие несостоятельность разрядной теории происхождения эффекта. Ее комментарии, однако, по всей видимости, распространяются лишь на осознаваемые чувства и поднимают дальнейшие вопросы о связи между теорией влечений и принципом удовольствия — страдания (Rapaport, 1953). По нашему мнению, ее подход показывает, что исчерпывающая психоаналитическая теория аффектов должна объяснять весь спектр аффектов, все возможные обстоятельства и механизмы их возникновениям. Подобные идеи высказаны также у Розенблатта (1985).

Остается невыясненным вопрос о том, как следует рассматривать признаки удовольствия или неудовольствия: как Фрейд (например, в 1905а, 1923а, и также см. Brenner, 1982), в качестве самых ранних свидетельств активности влечений, или же в качестве ранних аффективных проявлений (см. Emde et al., 1976). Нет никаких сомнений в связи между аффектами и влечениями, и, возможно, новые данные о раннем развитии раскроют важные взаимоотношения между ними. Например, Вейл (1978) указал, что чрезмерный дефицит оральной стимуляции или большие задержки в удовлетворении голода подрывают синтезирующие процессы примитивного Эго, ведут к ранним усиленным выражениям агрессии и создают почву для тревожных реакций, с примитивной переплетенностью гнева и тревоги. Таким образом, крайне интенсивные ранние переживания, связанные с влечениями, могут оказать значительное воздействие на возникновение определенных аффектов и на их контроль.

Представление о взаимном влиянии аффектов и влечений позволяет рассмотреть возможность других источников ранней мотивации, кроме влечений. Некоторые авторы утверждают, что уже в самом раннем детстве наблюдается целый ряд мотивационных систем, которые в ходе развития приобретают иерархическую организацию (например, см. Gaensbauer, 1982; Stern, 1985; Lichtenberg, 1989). Действительно, как мы упоминали при обсуждении психосексуального развития, высказывались идеи, что аффективная насыщенность отношений мать — младенец способствует структурализации влечений и Ид как психической системы. Левальд (1971, 1978), например, полагает, что аморфные импульсы и рефлекторная активность младенца координируются и организуются во влечения, приобретая таким образом цель и направленность, именно благодаря тому, что ассоциируются с реакциями извне, которые уменьшают напряжение и вызывают удовольствие. То есть форма, принимаемая либидными влечениями, — это результат «творческого» процесса, основанного на биологических предадаптациях и аффективном взаимодействии мать — младенец (см. также Kernberg, 1976; Gaensbauer, 1982; P. Tyson, 1988).

Шварц (1987), как мы упоминали выше, пытался интегрировать данные неврологии, теорию обучения и психоанализ. По его мнению, процессы обучения в соединении с аффектами ведут к тому, что младенец становится способен различать оральные, выделительные и генитальные источники сенсорных стимулов и манипулировать своим телом так, чтобы вызывать приятные ощущения и устранять неприятные. Память ощущений, связанных с зональным созреванием и зональными стимулами, способствует тому поведению, которым Фрейд (1905b) обосновал свою психосексуальную теорию либидного развития.

Другие авторы подчеркивают, что агрессивное влечение, подобно либидному, формируется на основе биологически предопределенных стереотипных аффектомоторных реакций на опасность, связанную с шоковым, фрустрирующим, депривирующим, садистическим или унижающим поведением матери (см. Greenacre, 1960; Galehson, 1986, Stechler and Gallon, 1987). Согласно этому подходу, структурирование как сексуального, так и агрессивного влечений можно рассматривать как результат взаимодействия врожденных задатков, раннего аффективного опыта и проявлений и ответа среды. При этом аффективная сторона ответа среды на выражения удовольствия или неудовольствия младенцем в значительной мере определяет организацию либидных и агрессивных влечений.

Пример — сосательное поведение младенца. Еще во внутриутробный период происходит стимуляция слизистой оболочки посредством сосания большого пальца. Сосание само по себе — врожденный рефлекс, и у нас нет никаких свидетельств его психологического значения для новорожденного. Однако сосание и кормление составляют контекст многих ранних взаимодействий, в которых устанавливаются взаимоотношения матери и младенца. Таким образом, сосание приобретает психологическое значение, связанное с приятной оральной стимуляцией, удовлетворением голода, приятным контактом с матерью. Биологические задатки, объект и аффективные компоненты могут рассматриваться как факторы процесса, в ходе которого приятное сосание структурируется как оральный компонент.

Комбинация этих факторов была выявлена в исследованиях Спитц (1945, 1946а, 1946b) и Доулинг (1977), описанных нами в четвертой главе. В экспериментах Спитца младенцев кормили и давали им все возможности для сосания, но они были лишены взаимоотношений с матерью. У младенцев в исследовании Доулинга отчасти была аффективная среда взаимообмена с матерью, но они были лишены оральной стимуляции и удовлетворения от сосания. В обеих группах впоследствии наблюдались глубокие нарушения в выражении влечений и функционировании Эго. Младенцы хорошо развивались психологически и физически лишь тогда, когда достаточно скоро происходило соединение этих двух факторов: приятной аффективной среды, связанной с взаимоотношениями матери и младенца, и сенсорного удовлетворения. Эти наблюдения подтверждают, что хотя биологические задатки инстинктивных влечений и Ид как психической структуры присутствуют с самого начала, Ид, как и Эго, в момент рождения еще не дифференцировано (Hartmann, Kris & Loewenstem, 1946). Факты, в противовес ранней теории Фрейда, показывают, что инстинктивные влечения дифференцируются и приобретают психологическое значение благодаря аффективному диалогу матери и младенца. Именно аффективное взаимодействие играет критическую роль в дифференциации, интеграции и консолидации явлений, которые классифицируются, в конечном счете, как появления либидного или агрессивного влечений.