Читать онлайн «Рациональное животное. Как эволюция повлияла на развитие мозга». Страница 14

Субличность, нацеленная на заботу о близких, начинает действовать не только когда вы находитесь рядом с собственными детьми, но и когда вы видите чье-то очаровательное чадо или слышите, как где-то безутешно плачет ребенок.

Обратите внимание на то, что эта субличность не отвечает за появление у нас детей (здесь работает субличность-ухажер, которая мотивирует нас на секс). Субличность, отвечающая за заботу о близких, заставляет нас помогать нашим детям, братьям и сестрам, двоюродным братьям и сестрам, племянникам и племянницам или внукам. В современном мире эта субличность может побуждать к поддержке беспомощных незнакомцев, например голодающих детей Африки, и даже к заботе о бездомных щенках и котятах. Но прежде всего

данная субличность стремится к обеспечению того, чтобы ваша уязвимая молодая поросль в случае нужды получала бы необходимое внимание.

Если вы когда-нибудь проходили курс психологии, то, возможно, помните знаменитую пирамиду потребностей, придуманную видным американским психологом Абрахамом Маслоу. Этот ученый указывал, что различные человеческие потребности становятся актуальными в разные периоды нашей жизни, причем более низкие части пирамиды начинают работать раньше, чем ее участки, находящиеся выше. Каждое из наших вторых Я (субличностей), отвечающее за одну из фундаментальных эволюционных потребностей, идеально вписывается в несколько обновленную версию известной пирамиды Маслоу (рис. 2.1). Эта пирамида помогает нам запомнить семь субличностей. Представьте каждую из них выходящей на авансцену по мере того, как вы продвигались от младенчества через юность к нынешней зрелости.

Рис. 2.1. Иерархия человеческих потребностей по мере их возникновения

Ваша самозащитная субличность заработала в возрасте около одного года, когда вы стали бояться незнакомцев и испуганно цеплялись за юбку вашей матери, если к вам приближался кто-то, не являющийся членом вашей семьи. Субличность, отвечающая за избежание болезней, включилась в дело несколько позднее, когда вы с гримасой презрения стали выплевывать странную или незнакомую пищу. Как становится ясно из того, что вы с отвращением отказывались от любовно приготовленной матерью еды и противно кричали на доброжелательных старушек, которые осмеливались хвалить ее, грудные дети и малыши совершенно не задумываются о том, какое впечатление они произведут на окружающих. Но вот в старшей группе детского сада проявляется аффилирующаяся субличность, когда вы начинаете искать себе новых маленьких друзей. Пока у нас не появятся друзья, мы почти не придаем значения тому, «уважают ли нас». Однако в первом-втором классах школы просыпается статусная субличность, и нас начинает обижать невнимание со стороны других детей.

В первые десять лет нашей жизни мы не сталкиваемся с ее романтической стороной. Но вскоре субличность, отвечающая за приобретение партнера, резко просыпается ото сна мощным выбросом гормонов в нашу кровь. Неожиданно нас начинает глодать навязчивая мысль о том, захотят или не захотят те неинтересные еще недавно создания на противоположной стороне площадки встречаться с нами. А после того как мы выделили объект и привлекли достойного партнера, из кокона вылупляется субличность, отвечающая за его удержание. И разумеется, наша субличность, отвечающая за заботу о близких, не заработает на полную мощь, пока мы не только найдем и удержим партнера, но и произведем на свет детей.

По Абрахаму Маслоу, вершину пирамиды венчает потребность в самореализации — желание человека следовать своим художественным или креативным импульсам независимо от реакции других людей. Вы, возможно, удивитесь тому, что мы убрали самореализацию с верхушки пирамиды и заменили ее вечными родительскими инстинктами. Но желание самореализации не исчезает из нашего представления о социальных целях, преследуемых индивидуумом. Напротив, оно напрямую связано с более глубокой эволюционной целью достижения определенного статуса и приобретения партнера (вспомните Пабло Пикассо и Диего Риверу, каждый из которых обращал свой талант в инструмент завоевания многих красивых женщин).

Позже в этой книге мы расскажем о научных доказательствах, позволяющих несколько трансформировать пирамиду Маслоу, а также покажем, как разные люди проходят эти участки пирамиды с различной скоростью (см. главу 6 «Быстрая жизнь и ранняя смерть»). Но сейчас давайте посмотрим на то, как наши субличности относятся к финансовым решениям.

Один из авторов этой книги (Влад) когда-то работал специалистом-практикантом в «Морган Стенли», гигантской транснациональной финансовой корпорации. Его начальник, управлявший фондом с многомиллионными активами, был прожженным ветераном вьетнамской войны, который приобрел вкус к прелестям жизни, любил быстрые машины и звук рычащих моторов. Он процветал в сумасшедшем по темпу финансовом мире, прибегал на работу в пять часов утра и испытывал явное удовольствие от принятия высокорисковых решений, которые могли либо смести его с лица земли, либо еще больше поднять его статус героя. Принятие каждый день таких рискованных решений требует немалого мужества и уверенности в себе. И этот человек был как раз из тех, кто наслаждается приливом адреналина от далеко просчитанных финансовых ходов.

Однако управляющий фондом отличался от других участников финансового рынка в одном важном отношении. Хотя, как известно, финансисты на Уолл-стрит работают круглосуточно (в конце концов, деньги ведь никогда не спят), этот человек придерживался строго противоположной линии: он отказался от принятия финансовых решений дома. Такое поведение мотивировалось скорее не стремлением к отдыху и релаксации, а глубокой стратегической мудростью. После многих лет, проведенных в финансовой отрасли, он осознал глубокий раскол в его личности. В офисе управляющий был своего рода героем, который встречал проблемы с открытым забралом. Но дома он превращался в семейного человека, у которого есть любящая жена, маленькие дети и очаровательный щенок. Финансовые решения, которые он принимал в границах своего семейного мира, были значительно более осторожными, чем решения, принимаемые в офисе. Одни и те же рискованные финансовые предприятия, которые казались надежными и просчитанными на работе, дома выглядели весьма сомнительными, если не опасными. Чтобы оставаться успешным в корпорации, финансист должен был брать на себя огромные риски, но родитель внутри него таких вариантов не допускал.

Этот человек понял нечто важное о множественности человеческой природы:

наши разные субличности активизируются в различных ситуациях.

Это имеет большое значение не только для осуществления инвестиций, но и для понимания внешне иррациональных заблуждений, которые переполняют нашу голову.

Давайте еще раз посмотрим на явление, называемое эффектом неприятия потерь. Это склонность людей придавать потерям большее значение, чем приобретениям. Данное явно иррациональное когнитивное искажение было открыто поведенческими экономистами — теми веселыми лабораторными исследователями, которые любят выискивать в людях всякие дефекты (они еще носят под белыми лабораторными халатами футболки с принтом «Роллинг Стоунз» с высунутым красным языком). Эффект неприятия потерь вызвал большое недоумение рациональных экономистов — тех с иголочки одетых парней, которые легко управляются с цифрами. С точки зрения классического понимания рациональности неприятие потерь математически иррационально: $100 остаются $100 независимо от того, нашли вы их или потеряли. Но на психологическом уровне люди гораздо больше переживают потерю, чем получение той же суммы денег.

Эволюционная точка зрения на такое загадочное явление, как неприятие потерь, дает возможность вывести два важных положения. Первое состоит в том, что многие наши когнитивные и поведенческие искажения имеют глубокие эволюционные функции. Вспомните, что, будучи на первый взгляд иррациональным, неприятие потерь обнаруживается не только у человеческих существ во всем мире, но свойственно и приматам (например, тем обезьянкам-капуцинам, которые вертели в лапах жетоны и покупали кусочки яблока). Эффект неприятия потерь рационален с эволюционной точки зрения в том отношении, что он, видимо, помогал нашим предкам справляться с фундаментальными задачами эволюционного развития. Находясь в опасности, наши праотцы, возможно, получали значительную пользу от этого когнитивного искажения, сохраняя свои жизни и конечности.