Читать онлайн «Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней». Страница 8

Отец Берты Цуккеркандль Мориц Шепс издавал ведущую венскую либеральную газету “Нойес винер тагблатт” и был главным советником кронпринца Рудольфа (наследника австро-венгерского престола, увы, покончившего с собой в 1889 году). В 1901 году Шепс, обожавший естественные науки, начал печатать первый в Австрии научно-популярный журнал – “Дас виссен фюр алле” (“Знания для всех”). В доме Шепсов не иссякал поток гостей – интеллектуалов и государственных деятелей. Про Берту говорили, что она унаследовала не только любознательность и манеры, но и связи в обществе, мало кому доступные в столь молодом возрасте. Она оставалась хозяйкой салона с момента своего замужества в 1880 году до бегства во Францию в 1938 году.

Берта Цуккеркандль была горячей поборницей модернизма. Она в числе первых стала коллекционировать произведения нового искусства, а также покупать “характерные головы” Франца Ксавера Мессершмидта – скульптора, опередившего свое время в использовании гиперболизации для изображения состояний психики. Она успешно защищала творчество Климта в своей колонке “Искусство и культура”, и именно у нее в гостях группа художников-модернистов во главе с Климтом начала обсуждать идею сецессиона – разрыва с консервативным Кюнстлерхаусом, главным объединением венских художников того времени. Влияние Берты Цуккеркандль простиралось далеко за пределы австрийской столицы. Ее сестра Софи вышла замуж за Поля Клемансо, брата будущего премьер-министра Франции. Через сестру Берта подружилась с Роденом и другими парижскими мастерами.

Рис. 3–2. Эмиль Цуккеркандль (1849–1910).

Берта Цуккеркандль была обязана своим влиянием двум обстоятельствам. Во-первых, она искренне интересовалась людьми. Во-вторых, она была успешным художественным и литературным критиком с хорошими связями и охотно помогала тем, чье дарование ценила. Ее семья активно содействовала успеху Климта. Брат Эмиля Цуккеркандля Виктор, коллекционер, владел картиной Климта “Афина Паллада” и многими из его известных пейзажей. Кроме того, Берта Цуккеркандль помогала финансированию строительства зданий для Венского сецессиона. Освободившись от ограничений, накладываемых правилами Кюнстлерхауса, группа ежегодно стала проводить выставки, где демонстрировались работы не только молодых австрийцев, но и художников из других стран Европы[16].

Свободный обмен идеями был неотъемлемой составляющей салона. Его хозяйка интересовалась биологией и неплохо в ней разбиралась. Ее увлекала работа мужа и его коллег, и она была знакома с трудами Рокитанского и медиков его круга, к числу которых принадлежал ее муж. Эмиль Цуккеркандль был блестящим лектором, и его лекции по анатомии пользовались исключительной популярностью. И Берта, и ее муж наставляли Климта в биологии и познакомили его с идеями Дарвина и Рокитанского.

Эмиль Цуккеркандль родился в 1849 году в венгерском городе Дьер и учился в Венском университете. В 1873 году Рокитанский сделал его своим ассистентом на занятиях по патологической анатомии. В 1888 году Цуккеркандль возглавил кафедру анатомии, которой заведовал до самой смерти (1910). Круг профессиональных интересов Цуккеркандля был довольно широк. Он внес ощутимый вклад в изучение анатомии носоглотки, скелета лица, органов слуха и головного мозга. Некоторые открытия Цуккеркандля теперь носят его имя, в том числе тела Цуккеркандля (скопления ткани, связанные с автономной нервной системой) и извилина Цуккеркандля (тонкий слой серого вещества в передней части коры больших полушарий).

Цуккеркандль приглашал Климта на проводимые им вскрытия. Из сделанных тогда наблюдений Климт и почерпнул глубокие знания об устройстве тела. Вдохновившись открытиями Цуккеркандля, Климт организовал ряд лекций, которые тот прочитал аудитории, состоявшей из художников, писателей и музыкантов, познакомив их, в частности, с одним из величайших таинств жизни: процессом оплодотворения яйцеклетки и ее превращения в зародыш и далее в младенца. Берта Цуккеркандль описывает в автобиографии, как ее муж открывал художникам мир, превосходивший их фантазии. В затемненном зале он проецировал на экран слайды с микроскопическими окрашенными препаратами ткани, вводя слушателей в царство клеток: “Капля крови или кусочек мозгового вещества переносят нас в сказочный мир”[17].

Помимо эмбриологии, Цуккеркандль познакомил Климта с дарвиновской теорией: соответствующие мотивы встречаются на многих полотнах художника. Его смелые изображения обнаженных женщин, по мнению искусствоведа Эмили Браун, указывают на влияние биологической науки: “После Дарвина образ обнаженного тела в живописи стал откровенно выражать характеристики вида, подчиняющегося тем же законам размножения, что и любой другой”[18].

Этот взгляд очевиден в одной из картин Климта, получивших скандальную известность – “Надежда I” (рис. I–5). Эмили Браун отметила, что темно-синее существо, извивающееся за большим животом женщины и напоминающее древнее морское животное, служит отражением господствовавшего в то время представления о том, что развитие эмбриона повторяет ход человеческой эволюции. Концепция “онтогенез повторяет филогенез”, сформулированная немецким биологом Эрнстом Геккелем, выросла из открытия того, что у человеческого эмбриона на ранних стадиях развития имеются утрачиваемые впоследствии жабры и хвост, напоминающие таковые у наших древних рыбообразных предков. Точно так же, как убежденный дарвинист Фрейд предлагает задуматься о сохранившейся у нас древней силе полового влечения, Климт предлагает зрителю задуматься о размножении и развитии человека в свете эволюционных представлений.

Климт поместил биологические символы и на картину, изображающую визит Зевса в виде золотого дождя к Данае (рис. I–6): золотые капли и черные прямоугольники в левой части полотна, символизирующие семя, превращаются в ранние стадии развития эмбриона в правой части, символизируя зачатие.

Берта Цуккеркандль, признавая влияние естественных наук на творчество Климта, писала, что художник изображал “бесконечный цикл гибели и становления”, который, по словам Эмили Браун, “не лежит на поверхности”[19]. “Эволюционный нарратив обеспечивает Климту место в динамичном последарвиновском и дофрейдовском культурном поле”, – пишет Браун[20]. В автобиографии Берта Цуккеркандль сообщает, что именно лекции ее мужа пробудили у Климта интерес к биологии. Историк медицины Татьяна Буклияш пишет:

Берта Цуккеркандль утверждала, что цветные узоры и на картинах Климта, и в орнаментах Венских мастерских заимствованы из сокровищницы природы. Действительно, если присмотреться к полотнам Климта, написанным вскоре после 1903 года, мы увидим множество фигур, похожих на живые клетки: например… напоминающих эпителий с черными “ядрами”, окруженными беловатой “цитоплазмой”[21].

Использование Климтом биологических символов для передачи истин, не лежащих на поверхности, находит параллели и в работах Зигмунда Фрейда, Артура Шницлера, Оскара Кокошки и Эгона Шиле. Более того, работы всех пятерых неявно отдают должное Берте Цуккеркандль и ее салону, атмосфера которого поощряла ученых и художников к диалогу.

Модернисты считали, что в поведении человека одну из главных ролей играет бессознательное. Венская медицинская школа повлияла на формирование этих представлений в нескольких отношениях. Во-первых, она исходила из принципа биологии психики, согласно которому все психические процессы имеют биологическую основу. Во-вторых, она отстаивала идею биологической природы психических заболеваний. В-третьих, Зигмунд Фрейд, один из венцев, открыл, что человеческое поведение во многом иррационально, основано на бессознательных психических процессах, и пришел к выводу, что для понимания биологических основ бессознательного во всей его сложности необходимо сначала разработать единую теорию психики.

Та идея, что все без исключения свойства психики определяются головным мозгом, восходит еще к Гиппократу, но оставалась полузабытой до конца XVIII века, когда Франц Йозеф Галль попытался связать психологию и науку о мозге. Галль обучался на медицинском факультете Венского университета в 1781–1785 годах. После учебы он остался в Вене и стал преуспевающим врачом. Стремясь связать психологию и мозг, он выработал еще одну идею, согласно которой мозг, особенно кора больших полушарий, работает не как один орган, а как комплекс, следовательно, различные свойства психики могут быть локализованы в разных его участках. Эта идея впоследствии легла в основу биологической науки о психике.