Читать онлайн «ЦРУ и контроль над разумом». Страница 14

Как утверждает один из психологов ЦРУ, проработавший десять лет в рамках программы управления поведением, «мы не считали особо важным делом соблюдение гражданских прав относительно лиц, изменивших своей стране или эффективно работавших на поражение нашей страны». Другой бывший психолог ЦРУ замечает, что у руководства ЦРУ не было «универсальной концепции человечества» и оно собиралось поступать с иностранцами так, как не хотело поступать с американцами. По его словам, «это была чисто патриотическая позиция».

У руководителей проекта ARTICHOKE имела место постоянная нехватка подопытных субъектов.

Профессиональные оперативники, особенно традиционалисты, не желали передавать агентов людям из разведки, использовавшим сомнительные методы. Практики не хотели, чтобы посторонние, какими были участники проекта ARTICHOKE, действовали в их операциях. В области шпионажа агент — весьма ценная собственность, и оперативники склонны усиленно их защищать. Поэтому в распоряжение команд ARTICHOKE передавались, как правило, отбросы общества.

Сотрудники ЦРУ, работавшие по проекту ARTICHOKE, безжалостно пересекали четкие границы этики. Морзе Аллен считал, что бесполезно экспериментировать на добровольцах. Как бы естественно они ни старались действовать, им известно, что они участвуют в игре. Сознательно или интуитивно, но они понимают, что никто не причинит им вреда. Аллен чувствовал, что он сможет получить надежные результаты, только работая с субъектами, для которых, как он писал, «многое поставлено на карту (быть может, жизнь или смерть)». В документах и разговорах Аллен называл такие реалистические испытания «окончательными экспериментами» — окончательными в том смысле, что они будут доводиться до конца. Они не завершаются в тот момент, когда субъекту захочется домой или он почувствует, что ему или его интересам может быть нанесен ущерб. Как правило, субъект даже не подозревал о своем участии в эксперименте.

При изучении проблемы управления поведением исследователи доводили работу только до определенного предела. С точки зрения Аллена, кто-то должен был затем провести окончательный эксперимент, чтобы определить, как срабатывает предложенный метод в реальных условиях: как наркотик действует на человека, не подозревающего о его применении; как мощный электрошок влияет на память; как длительное отсутствие сенсорных ощущений влияет на сознание. По определению, окончательные эксперименты выходят за юридические и этические рамки. Предельные (окончательные) эксперименты означали смертельный исход, однако, согласно источникам из проекта ARTICHOKE, такие эксперименты не были разрешены.

Для профессиональных сотрудников ЦРУ переход за установленные границы (во имя национальной безопасности) являлся частью их работы, хотя у отдельных оперативников существовали личные пределы, за которые они обычно не заходили. Большинство ученых не хотело участвовать в игре на этом этапе, в то же время и сотрудники ЦРУ не всегда стремились к присутствию посторонних лиц. Если ученых и медиков привлекали к участию в окончательном эксперименте, то они обычно выполняли работу тайно. Как объяснил известный невролог из Корнельской медицинской школы Гарольд Вольф, обращаясь с предложением о проведении исследований для ЦРУ, если ожидается, что испытания могут нанести вред испытуемым, то «мы ожидаем, что ЦРУ предоставит испытуемых, а также место, пригодное для проведения необходимых экспериментов». Любой профессионал, уличенный в попытке проведения экспериментов, спонсируемых ЦРУ (сопровождаемых насильственным удержанием испытуемых, накачиванием нежелательными наркотиками), был бы, вероятно, арестован за похищение или грубое насилие. Такой ученый утратил бы доброе имя среди своих коллег. В то же время, проводя такие эксперименты под прикрытием ЦРУ, он мог не опасаться юридических последствий. Его коллеги не могли осудить его, ибо не знали, чем он занимается. К тому же он мог гордиться тем, что помогает родине.

Те, кто лично не присутствовал при окончательном эксперименте, не могут себе представить, что при этом ощущает человек. В любом случае приятные воспоминания об этих испытаниях у испытуемых не сохраняются. Хотя исследователи имели порой сходство с Альфонсом и Гастоном, они воспринимали себя и свою работу крайне серьезно. В настоящее время они либо умерли, либо, по известным причинам, не хотят говорить об этих испытаниях.

Только в приводимом далее случае я смог дать хотя бы приближенное описание окончательного эксперимента, причем эксперимента весьма умеренного в сравнении с другими, которые планировались в рамках проекта ARTICHOKE.

Группа ВМС включала троих. Они ехали в Германию вместе. Поездка проходила в глубокой тайне. Душным августовским утром 1952 г. в ожидании самолета на терминале базы ВВС Эндрюс близ Вашингтона они должны были делать вид, что не знакомы друг с другом. Шла война в Корее. Даже учитывая общую настороженность, таинственность, окружавшая описываемую поездку, выходила далеко за обычные пределы. Это объяснялось тем, что во Франкфурте этой команде предстояло присоединиться к группе сотрудников ЦРУ, деятельность которого была покрыта завесой особой таинственности. Затем объединенной группе предстояло провести опасные эксперименты на людях. Как в кругах ВМС, так и в ЦРУ полагали, что, если данные о намеченных испытаниях станут известными, это нанесет серьезный урон национальным интересам США.

После двухчасовой задержки группа ВМС вылетела наконец с базы Эндрюс на военном 4-моторном транспортном самолете. Только после приземления на американском аэродроме на Азорах представитель военно-морской разведки в группе подал условный сигнал, означавший, что слежки нет и можно говорить.

Вспоминая об этом, другой участник операции, д-р Самуэл Томсон, психиатр, физиолог, фармаколог и одновременно представитель командования ВМС, считает все это играми «плаща и кинжала».

Третьим членом группы был Ричард Вендт, заведующий факультетом психологии в Рочестере, одновременно работавший по контракту с ВМС США. Это был невысокий 46-летний седеющий мужчина с заметным брюшком. Его сопровождала молодая привлекательная ассистентка, которая якобы должна была помогать ему при проведении экспериментов. Ее присутствие было встречено с неодобрением как членами морской группы, так и разведчиками ЦРУ из Франкфурта. Работы в области контроля над разумом проводились преимущественно мужчинами, исключение составляли женщины — объекты испытаний. Отношения профессора с сопровождавшей его дамой явились источником трений между ним и другими членами группы. По этому поводу был даже отправлен официальный доклад в ЦРУ.

Работая в рамках сверхсекретной программы ВМС под названием CHATTER, теоретически профессор Вендт находился в подчинении д-ра Томсона, однако своевольный психолог не желал подчиняться чьим-либо приказам. По иронии судьбы, волевой профессор стал участником программы, цель которой состояла в подавлении воли других людей. Программа ВМС, предпринятая в 1947 г., была направлена на создание «наркотика правды», который заставлял бы людей признаваться в своих самых сокровенных тайнах.

Томсон в 1951 г. получил в наследство Вендта и программу CHATTER, когда возглавил психиатрические исследования в Институте медицинских исследований ВМС. Он вспоминает, как представитель военно-морской разведки говорил ему о необходимости такого препарата на случай, «если кто-нибудь заложит атомную бомбу в одном из наших городов и у нас будет только 12 часов, чтобы узнать место ее закладки. Что мы могли бы сделать, чтобы заставить террориста заговорить?». Томсон признает, что всегда сомневался в возможности появления такого средства. Но, по его мнению, возможность появления у русских такого чудодейственного препарата была достаточным основанием для создания этой программы. Томсон и другие руководители в США не могли устоять перед искушением отправиться на поиски панацеи, которая сделала бы их могучими и всезнающими.

Профессор Вендт проводил для ВМС эксперименты с наркотиками еще до того, как был вовлечен в поиск «сыворотки правды». Ранее он занимался борьбой с морской болезнью, используя драмалин и другие средства. Перейдя к проведению более секретных исследований, ВМС скрыли их под покровом продолжающихся исследований «морской болезни». В конце 1950 г. ВМС заключили с Вендтом контракт на 300 тыс. долл. для изучения таких веществ, как барбитураты, амфетамины, алкоголь и героин. В целях обеспечения секретности, которая в области исследований по контролю над разумом часто достигала непомерной величины, эти деньги поступали к нему не по каналам ВМС, а из чрезвычайного фонда министра обороны. За наркотиками, которые нельзя было получить через фармацевтические компании, руководство ВМС обращалось в Федеральное бюро по наркотикам. Руководитель этого бюро лично подписывал бумаги, и специальные курьеры доставляли пакеты с незаконными наркотиками по улицам Вашингтона к профессору в Рочестер. Как свидетельствуют рецепты, из бюро, среди прочих наркотиков, было доставлено 30 г чистого героина и 11 ф. мексиканской марихуаны.