Читать онлайн «Шесть великих идей». Страница 16

Поскольку эти суждения не могут быть истинными или ложными, они называются «неверифицируемыми». Они не принадлежат сфере знания даже в самом смысле этого термина, который предполагает верифицируемость и доказуемость. Изгнанные из области истины, они переходят в сферу вкуса. Эти суждения являются не более чем выражением личных предрасположенностей или предрассудков, полностью зависящих от чувств, импульсов, прихотей и желаний индивидуума.

Если мы зададимся вопросом, почему суждения, что следует и что не следует желать или делать, не могут являться истинными или ложными, ответ потребует от нас понимания того, из чего состоят истина и ложь, впервые сформулированного в Античности, расширенного в XX веке и принятого в неверифицируемой этике. Только высказывания, утверждающие, что что-то существует или не существует, могут быть истинными или ложными: истинными — если они совпадают с действительным положением вещей, ложными — если не совпадают.

Все такие высказывания могут быть охарактеризованы как описания реальности. Утверждения, которые содержат слова «следует» или «не следует», являются предписаниями или запретами, а не описаниями чего-либо. Если наше понимание истинности или ложности рассматривает их как свойства, присущие лишь описаниям, то мы не можем избежать скептического вывода, что директивные высказывания не могут быть истинными или ложными.

Это размышление приводит нас к следующему заключению: лишь при условии расширения нашего понимания истины возможно избежать подобного скептического вывода. Можем ли мы найти другой вид истины, который подходил бы для предписаний и запретов так же, как более знакомый нам вид истины подходит для описания реальной жизни и высказываний о действительных фактах? Как могут суждения о том, что следует или не следует, быть истинными?

Для ответа на этот вопрос нужно вернуться к античной философии — к идеям Платона и Аристотеля. Аристотель, следуя за Платоном, сформулировал концепцию истины, которая является общепринятой в западной традиции, — именно ее взяли на вооружение сторонники неверифицируемой этики, утверждавшие, что только описательные высказывания могут быть истинными или ложными. Но Аристотель не остановился на этом. Понимая, что такой вид истины неприменим к предписывающим высказываниям или приказам (которые он называл «практическими», влияющими на действия человека), он предложил другой, подходящий для практических суждений.

По Аристотелю, этот вид истины состоит в совпадении суждений с правильным желанием, так же как другой вид истины соответствует нашему видению реальности и действительности, которую суждения описывают.

К сожалению, Аристотель не пояснил, что он понимает под «правильным желанием». Поэтому мы попробуем выяснить это сами.

Что такое правильное желание? По-видимому, это желание того, что следует хотеть. Соответственно, неправильное — это желание того, чего не следует.

Что следует желать? Нельзя просто и без оговорок ответить, что нам следует желать того, что хорошо. Мы уже видели, что хорошим является то и только то, что мы желаем, и желаемое всегда хорошо. Согласно свидетельству Платона, Сократ[27] не раз повторял: мы никогда не хотим того, что в этот момент не кажется нам хорошим. Следовательно, нам нужно найти способ отличить благо, которое мы желаем правомерно, от блага, которое мы хотим получить неправомерно.

В этом нам поможет различие, которое Сократ проводит между действительным и кажущимся благом. Он неоднократно напоминает, что благо, которое мы считаем таковым, потому что на самом деле желаем его, не становится от этого настоящим благом. Оно может превратиться — и так часто случается — в свою полную противоположность. То, что кажется нам хорошим в то время, когда мы его желаем, может оказаться для нас плохим спустя некоторое время. Тот факт, что мы что-то хотим, может сделать это для нас хорошим в определенный момент, но не делает это действительно хорошим.

Если благо являлось бы только тем, что кажется нам хорошим, потому что мы сознательно хотим этого, было бы невозможно отличить правильное желание от неправильного. Аристотелева концепция практической правды превратилась бы тогда в ничто. Ее наполняет содержанием только возможность отличить кажущееся благо (которое мы считаем таковым лишь из-за того, что сознательно хотим этого в данный момент) от действительного блага (которого мы должны желать независимо от того, хотим мы его или нет).

Вплоть до этого момента мы, кажется, ходили по кругу. Мы отождествили настоящее благо с тем, чего следует желать. Мы истолковали правильное желание как стремление получить то, чего следует хотеть, то есть настоящее благо. Таким образом, можно сказать, что истина предписывающего или практического суждения, которое говорит нам о том, чего следует желать, заключается в совпадении его с правильным желанием, или, другими словами, предписание истинно, если оно говорит нам, что мы должны желать то, что мы должны желать. То есть не говорит ничего.

Единственный способ выбраться из замкнутого круга заключается в том, чтобы каким-то образом определить понятие действительного блага, не приравнивая его к тому, что нам следует желать. Каким образом это можно сделать? Ответ дает сам Аристотель, обращая наше внимание на фундаментальное различие между типами желаний.

С одной стороны, существуют желания, присущие нашей человеческой натуре, произрастающие из внутренних потребностей и ведущие к их удовлетворению. Это естественные желания, данные нам с рождения. Поскольку они берут начало в самой природе человека, они свойственны всем человеческим существам, так же как черты лица, структура скелета или группа крови. Но они не только есть у всех людей, как свойства, присущие человеческой природе, — они всегда проявляют себя в стремлении человека к удовлетворению, независимо от того, осознаём ли мы их или нет.

С другой стороны, существуют желания, которые каждый человек приобретает в процессе жизни, каждое из них является результатом личного опыта и обусловлено индивидуальным своеобразием характера и обстоятельствами жизни. Следовательно, в отличие от естественных, которые одинаковы для всех людей, приобретенные желания — исключительно индивидуальны, поскольку каждый человек имеет только ему присущие темперамент, опыт и жизненные обстоятельства. Кроме того, в отличие от естественных желаний, которые могут быть или не быть осознанными, мы всегда здраво понимаем, когда приобретенные желания заставляют нас поступать так или иначе.

Самый быстрый и легкий способ показать разницу между двумя типами желаний заключается в терминологическом выборе. Предлагаю для естественных желаний использовать слово нуждаться, а для приобретенных — слово хотеть. Теперь, определившись с терминами, мы готовы перефразировать то, о чем говорилось ранее: все люди нуждаются в одном и том же, но каждый отличается друг от друга в отношении того, чего он хочет.

Выбор точных слов: нуждаться и хотеть — позволяет нам двигаться дальше. Общепринятое понимание слова потребность дает осознание того, что не может быть неправильных или ошибочных нужд. Это просто другой способ сказать следующее: нам никогда не бывает нужным что-то действительно плохое — то, чего следует избегать. Мы поняли, что у нас могут быть неправильные или ошибочные желания. То, чего мы хотим, может быть привлекательным для нас, но не действительно хорошим. В отличие от желаний наши нужды никогда не бывают чрезмерными. Мы можем хотеть всего чересчур много, но то, в чем мы нуждаемся, нам не бывает нужно сверх меры. Очевидно, что мы можем хотеть больше, чем нуждаемся.

Еще об одном, крайне важном. Мы не можем сказать, что нам следует или не следует нуждаться в чем-либо. Слова следует и не следует применимы только к желаниям, но не к нуждам. Это значит, естественные желания, отвечающие нашим врожденным потребностям, относятся к области добровольного принятия решений лишь посредством приобретенных желаний. Другими словами, мы можем хотеть или не хотеть то, в чем нуждаемся. Почти все из нас хотят ненужное и не желают то, что им действительно необходимо.

В этом высказывании содержится суть вопроса. Нам следует хотеть то, что нужно. Мы не должны хотеть того, что ненужно, если это противоречит удовлетворению наших реальных потребностей.

Это различие между нуждами и желаниями позволяет нам отделить действительное благо от кажущегося. Все, что удовлетворяет наши нужды или естественные желания, по-настоящему хорошо для нас. Все, что удовлетворяет наши приобретенные желания, кажется нам хорошим, когда мы осознанно хотим этого. Если мы не только хотим, но и нуждаемся в чем-то, это будет реально для нас хорошим.