Читать онлайн «Психология установки». Страница 8

Смысл этого принципа в данном случае заключается в признании того, что физическое следствие может быть активировано действием лишь физической причины, что между этими явлениями можно констатировать лишь нали­чие прямой или непосредственной связи, что для воздействия одного из них на другое нет никакой необходимости искать в качестве посредствующего члена какое-нибудь иное явле­ние, которое не принадлежало бы к категории явлений физических. Нужно полагать, что сравнительно быстрый темн развития естественных наук, характеризующий наше время, был бы вовсе невозможен, если бы не было уверен­ности, что физические явления находятся в непосредствен­ной связи друг с другом и определяются в процессе этой взаимной связи.

Итак, быстрый темп развития в области естественных наук в значительной степени базируется на признании фак­та непосредственной связи между физическими явлениями. Her ничего удивительного, что этот же принцип непосред­ственной связи явлений был перенесен и в сферу других наук в надежде, что это обстоятельство сделается основой такого же успешного темпа развития и в этих областях знания.

Нет сомнения, что явления психической жизни создают некоторое затруднение для признания принципа непосред­ственной связи между ними. Ведь они имеют смысл, посколь­ку опосредствуют нам особенности внешней ситуации, кото­рая сама не является фактом психической действительности. Несмотря на это, и в психологии была сделана попытка по­ложить в основу ее исследований все тот же принцип непо­средственной связи явлений, в этом случае — принцип непо­средственной связи между самими психическими явления­ми. Согласно этой точке зрения, причины изменений в мире этих явлений следовало бы искать не где-нибудь за ними, а в них же самих, полагая, что психические явления обусловли­ваются психическими же причинами.

Теоретическое обоснование этой точки зрения дано «в принципе замкнутой каузальности природы», формулиро­ванной Вундтом.

Как известно, Вундт полагал, что психические следствия имеют в своей основе активность психических же причин. Но фактически эту точку зрения применяли в науке и до Вундта. Гербарт, например, всю психическую жизнь, все ее содержание пытался объяснить фактами взаимодействия представлений. Характерно, что, но Гербарту, эти взаимодей­ствия имеют чисто механический характер: сильное пред­ставление одолевает менее сильное и гонит его из пределов сознания. Поэтому вопрос о том, что является в каждый дан­ный момент содержанием нашей психики, всецело зависит от отношений со стороны интенсивности между отдельными представлениями, имеющимися в каждый данный момент у субъекта. Ясно, что у Гербарта речь шла о механике представ­лений.

Еще определеннее, быть может, представлен принцип не­посредственности в учениях ассоциационистической психо­логии. Согласно основным положениям представителей это­го течения, все содержание нашей психики определяется на основе непосредственной связи, ассоциации между нашими представлениями: достаточно появиться в сознании одному из членов этой связи, чтобы за ним последовало бы появле­ние и другого, в каком-нибудь смысле связанного с ним пред­ставления. Отсюда понятно, что, согласно убеждениям ассоциационистов, все содержание нашей психической жизни базируется на ассоциациях, закрепленных между психиче­скими явлениями, — психические следствия вырастают на основе психических причин, психические процессы и явле­ния действуют на психическую же сферу действительности.

Вундт, который, как известно, стоит в оппозиции как к психологии Гербарта, так и к ассоциационистической психо­логии, не только продолжает практически базироваться на позициях непосредственности, но и пытается дать им неко­торое философское обоснование. Он полагает, что един­ственно бесспорное наблюдение, которое имеется у челове­ка, это наблюдение над единством сознания, т. е. над непо­средственной взаимной связью психологических явлений между собой: психические процессы сами связаны взаимно друг с другом, сами оказывают непосредственно взаимные влияния друг на друга. Психология как эмпирическая наука должна, по мнению Вундта, целиком базироваться на этих бесспорных фактах и пытаться объяснить интересующие ее явления, исходя из этих фактов. Это значит, что она должна полагать в основе явлений психики причины психического же характера; словом, искать объяснения психических фак­тов всецело внутри границ психической жизни. Всякую попытку оставить эти границы для того, чтобы искать объяс­нения психических явлений вне этих последних, следует счи­тать, по Вундту, ненаучной и потому непродуктивной попыт­кой. Следовательно, психика, по представлению Вундта, дол­жна быть понимаема как совокупность закономерно друг на друга действующих и взаимно связанных между собой созна­тельных явлений.

Эта точка зрения остается в силе в буржуазной психоло­гии и по настоящее время. Одна из наиболее влиятельных современных психологических теорий, гештальттеория, определенно продолжает стоять на той же точке зрения непо­средственности взаимной связи психических явлений. Основ­ное положение этой психологической теории заключается в следующем: в сфере наших переживаний не частичные про­цессы оказывают влияние друг на друга и, таким образом объединяясь, создают сложные переживания, а, наоборот, именно эти последние определяют собой мир отдельных пси­хических процессов, протекающих в нашем сознании. Но ведь оба эти процесса, как сложные целые, так и частичные, составляют мир психических явлений, и, следовательно, про­блема психической причинности разрешается, согласно принципам гештальттеории, все так же на основе признания идеи непосредственной взаимной связи сознательных психи­ческих процессов между собой. Мы видим, идея непосред­ственности связи сознательных психических явлений и здесь остается в силе.

Но существует и другое направление в современной пси­хологии, которое не признает принципа параллелизма меж­ду физическим и психическим феноменами — принципа, ле­жащего в основе указанных выше теорий. Оно допускает воз­можность взаимодействия между явлениями физическими и психическими. Согласно этой теории, ничто не мешает нам считать, что причинная связь может существовать и между этими двумя категориями явлений: физическое, воздействуя на психическое, вызывает в нем ряд процессов, и наоборот.

Однако точка зрения непосредственности и в этом случае остается в силе. Здесь допускается факт наличия прямой, непосредственной связи даже между такими разнородными яв­лениями, как явления физические и психические. Так называемые теории взаимодействия отличаются от параллелистических не в чем-нибудь основном и принципиальном, а лишь в производном и второстепенном: мысль о непосред­ственном характере связи между этими явлениями в обеих этих теориях остается догматически принятым постулатом.

Но общепризнано, что человек, так же как и вообще все живое, достигает наличной в каждый данный момент ступе­ни своего развития лишь в процессе взаимодействия со сре­дой. Однако с точки зрения теории непосредственности это утверждение не выражает действительного положения ве­щей. Наоборот, оно полагает, что, в сущности, не человек, а психика его находится во взаимоотношениях со средой, что она представляет собой направляющую силу, что всю исто­рию человека создает она — эта психика. Это чисто идеали­стическое утверждение очень характерно для всей буржуаз­ной психологии, и интересно, что оно принадлежит к числу ее кардинальных основных положений.

Конечно, попытка совершенно игнорировать субъекта и строить науку о психической жизни человека без всякого участия с его стороны, как это делала традиционная психо­логия, не могла остаться незамеченной со стороны даже бур­жуазных мыслителей. И вот еще Гегель совершенно опреде­ленно поставил этот вопрос и попытался разрешить его как мог. Он утверждал, что субъект представляет собой «созна­ние или самосознание» и ничего более. Таким образом, гово­ря о факте взаимоотношения психики с окружающей средой, он хотел сказать, что субъектом этих взаимоотношений яв­ляется человек, поскольку он ничего, кроме «сознания или самосознания», собой не представляет.

В том же смысле пытается разрешить эту проблему и Вундт. Он утверждает, что с точки зрения научной психоло­гии субъект представляет собой лишь совокупность психи­ческих явлений. Мыслить субъекта в ином понимании озна­чало бы, по его мнению, восстановить в науке старое понятие о субстанции, что нисколько не подвинуло бы нас вперед в деле научного изучения фактов психической жизни. Таким образом, мы видим, что и Вундт формулирует свое отноше­ние к интересующей нас здесь проблеме с позиций идеали­стической философии.