Читать онлайн «Семья и развитие личности. Мать и дитя.». Страница 41

Нужно помнить также, что если социальные работники будут принимать в свои группы слишком много детей, у них неизбежно будут неудачи, и со временем появятся статистические данные, доказывающие, что такая организация работы вообще ошибочна и что диктаторские методы воспитания более эффективны в пополнении заводов молодыми рабочими, а домов — прислугой.

Переходные явления

Другое соображение, которое я хотел бы здесь высказать, легче понять, если взглянуть на нормального ребенка. Почему, каким образом многие обычные дети, лишенные семьи и всего знакомого, не заболевают от этого? В чем секрет стойкости? Ежедневно дети попадают в больницы и выписываются из них не только физически выздоровевшими, но и душевно цельными и даже обогащенными новым опытом. Снова и снова дети живут какое-то время у тетей и дядей и тем более часто меняют знакомое окружение, переезжая с родителями.

Тема очень сложная, и подойти к ней можно так. Подумаем о ребенке, которого мы хорошо знаем, и спросим себя, что этот ребенок берет с собой в постель при переходе от бодрствования ко сну: куклу; может быть, несколько кукол; плюшевого медвежонка; книгу; обрывок старого одеяла или материнского платья; возможно, носовой платок, который служил салфеткой на определенной стадии развития этого младенца. В некоторых случаях такого объекта нет, но тогда ребенок сосет то, что под рукой: кулак, большой палец, пальцы руки; угол стеганого одеяла; или возможна активность в области гениталий, которую легко обозначить термином «мастурбация»; или ребенок лежит на спине и делает ритмичные движения, оргастическая природа которых проявляется в выступившем у него на лбу поте. В некоторых случаях с самых ранних месяцев ребенок требует личного присутствия человека, скорее всего матери. Существует большое разнообразие обычно наблюдаемых возможностей. Среди всех кукол и других игрушек, принадлежащих ребенку, есть, вероятно, один, скорее всего мягкий объект, который был дан ребенку в десять, одиннадцать или двенадцать месяцев, с которым ребенок обращается наиболее бесцеремонно и в то же время его любит и без которого не соглашается ложиться в постель; и если ребенка увозят, эту вещь обязательно нужно взять с собой; если она потеряется, для ребенка, а следовательно, и для тех, кто о нем заботится, это будет настоящей катастрофой. Маловероятно, чтобы такую вещь отдали другому ребенку; во всяком случае другой ребенок ее не захочет; она со временем становится грязной, дурно пахнет, однако мы не решаемся ее выстирать.

Я называю эту вещь переходным объектом. Тем самым я хочу проиллюстрировать трудность, которую испытывает ребенок при соотношении субъективной реальности с реальностью общей, разделенной с другими. С пробуждения до засыпания ребенок все время перемещается из воспринимаемой реальности в создаваемый им мир и обратно. И поэтому ему нужны все разновидности переходных феноменов — своего рода нейтральная территория между двумя видами реальности. Я описал бы этот драгоценный для ребенка предмет, сказав: существует молчаливое понимание того, что никто не станет утверждать, что эта вещь — частица мира или что она создана младенцем. Оба утверждения справедливы: ребенок создал этот предмет, а мир предоставил его. Это — развитие изначальной задачи, которую обычная мать помогает осуществить младенцу, когда в результате самой тонкой адаптации она предлагает ребенку себя — свою грудь — тысячу раз, как только младенец готов к созиданию чего-то вроде груди, которую она предлагает.

Большинство детей, которых можно отнести к категории «нарушенных», либо никогда не имели такого предмета, либо потеряли его. Видимо, такой предмет незаменим, а это значит, что подобных детей нельзя вылечить, просто дав им иной предмет. Однако ребенок может обрести такую уверенность в человеке, который о нем заботится, что появится предмет, на глубоком уровне символизирующий этого человека. Это хороший признак, наподобие возможности вспомнить сон или видеть во сне реальные события.

Все эти переходные объекты и переходные феномены помогают ребенку противостоять раздражениям и лишениям новых ситуаций. В воспитании (management) пострадавших от депривации детей нужно уважать существование подобных переходных объектов. Я думаю, что если с этой точки зрения взглянуть на использование игрушек, на автоэротическую активность, на рассказы и детские стихи перед сном, мы поймем, что с помощью всего этого ребенок получает возможность до определенной степени обходиться без того, к чему он привык и в чем нуждается. Ребенок, которого переводят из одного дома в другой или из одного учреждения в другое, перенесет или не перенесет этот переезд в зависимости от того, смог ли он прихватить с собой кусок мягкой ткани или старую игрушку; или в зависимости от того, читают ли перед сном знакомые стихи — как связь настоящего с прошлым; и даже в зависимости от того, терпят ли его аутоэротическую активность, воспринимая все это позитивно. Для детей с резкой сменой окружения эти феномены особенно важны, и изучение их поможет нам действенней помогать тем маленьким человеческим существам, которым досталось от жизни, прежде чем они смогли принимать то, что приходится принимать всем: мир никогда не бывает таков, каким мы его создаем, и в самом лучшем случае возможно Лишь частичное совпадение реальности с тем, что создано нами. Мысль об идентичности этих двух реальностей мы считаем иллюзией.

Тем, кому повезло и у кого была благоприятная обстановка, трудно осознать все это; тем не менее, младенец или ребенок, которого часто перевозят с места на место, сталкивается именно с этой проблемой. Если мы лишаем ребенка переходного объекта и разрушаем установившиеся переходные явления, у ребенка остается только один выход — расщепление личности, когда одна половина соотносится с субъективным миром, а другая реагирует на столкновение с реальностью. Когда такое расщепление возникло, и мосты между субъективным и объективным уничтожены или так и не были наведены, ребенок не способен действовать как цельное человеческое существо.

До определенной степени ребенок, лишившийся семейной жизни, всегда обнаруживает такое состояние. В детях, которых мы направляем к приемным родителям или в «маленькие дома заботы», всегда обнаруживается некоторый элемент расщепления. Субъективный мир имеет один недостаток: он может быть идеальным, но может стать жестоким и мстительным. Вначале все обретенное ребенок будет воспринимать именно в таких терминах: либо приемная семья замечательна, а родная ужасна, либо наоборот. Однако в конце концов, если все пройдет хорошо, у ребенка появится возможность фантазировать о хороших и плохих семьях, видеть их во сне, говорить о них, рисовать их и в то же время воспринимать реальную семью приемных родителей такой, какая она есть в реальности.

Реальная приемная семья обладает тем преимуществом, что не колеблется очень сильно от хорошего к плохому и от плохого к хорошему. Она остается постоянно «средне разочаровывающей и средне внушающей уверенность». Тем, кто заботится о пострадавших от депривации детях, поможет понимание того, что каждый ребенок приносит с собой способность принять нейтральную территорию, локализованную каким-то образом в мастурбации, или в кукле, или в знакомом детском стишке и тому подобном. Таким образом, изучая то, что доставляет радость нормальным детям, мы поймем, в чем отчаянно нуждаются депривированные дети.

ШКОЛЬНЫЙ АСПЕКТ

В данном разделе моя цель — изучение определенных аспектов психологии групп, которые помогут нам лучше понять тот тип проблем, который возникает при групповом воспитании (management) детей с нарушениями развития. Вначале подумаем о нормальном ребенке, который живет в нормальной семье, имеет цели и охотно учится в школе; который самостоятельно «встраивается» в свое окружение и даже пытается влиять на него, изменять к лучшему. По контрасту, «нарушенный» ребенок нуждается в особом окружении, с акцентом скорее на развитие и воспитание, чем на обучение; обучение в данном случае как бы отступает на второй план и иногда может быть специализированным, более напоминая оздоровительные процедуры, чем знакомство с предметами школьной программы. Другими словами, для детей с нарушениями развития «школа» означает скорее «закрытое воспитательное учреждение интернатного типа». Поэтому те, кто занимается воспитанием антисоциальных детей, не столько школьные учителя, тут и там добавляющие к обучению немного человеческого понимания, сколько групповые терапевты, добавляющие к лечению немного обучения. Поэтому им очень важно разбираться в принципах формирования групп.

Группы и групповая психология — это обширная тема, из которой я выбрал для рассмотрения здесь только один важный тезис, а именно: основу групповой психологии составляет психология индивида и в особенности личная интеграция индивида. Поэтому начну с краткого описания задач индивидуальной интеграции.