Читать онлайн «Психология масс». Страница 66

По Дойчу, «социальная апатия» есть результат переживания субъективной вероятности неудачи, которое возникает перед лицом сложных политических и международных проблем, что вызывает снижение уровня притязаний и практически не оставляет никаких надежд на успех в «революционной борьбе» (в поведении, направленном на удовлетворение потребностей и достижение притязаний). «Социальные революции» рассматриваются Дойчем как следствие переживания субъективной вероятности достижения успеха. Такое переживание («настроение») возникает, по его мнению, в результате «подчас мизерных», весьма незначительных улучшений в положении, например, угнетенных. Такие кажущиеся (а подчас и просто иллюзорные) улучшения могут достаточно высоко поднимать уровень притязаний, тем самым обусловливая высокие ожидания в отношении дальнейших революционных преобразований.

К подобным взглядам близок и Дж. Дэвис, утверждающий, что люди «идут в политику» не тогда, когда хотят удовлетворить те или иные потребности, а тогда, когда чувствуют угрозу возможностям их удовлетворения, т. е. испытывают определенное настроение. «Люди обычно не обращаются к политике, дабы удовлетворить голод или найти любовь, самоуважение и т. д. В этих случаях они идут в магазин, ищут представителей противоположного пола… «выражают себя» в работе и редко при этом думают о политике. Если же достижению всех этих целей угрожают другие индивиды или группы, настолько сильные, что с ними не справиться частным образом, то люди обращаются к политике для гарантирования осуществления своих целей… В повседневной же жизни они предпочитают удовлетворять свои потребности сами, приватным образом» (Davies, 1972).

Таким образом, ясно, что в истоках массовых настроений лежат общие для значительного числа людей, распространенные потребности (в данном случае в социально-политической сфере), но не сами по себе, а как фактор, порождающий соответствующие притязания. Последние представляют собой конкретную устремленность на потребное и переживаются в зависимости от возможности или невозможности их реализации. Подкрепляемые достижениями притязания обычно ведут к росту позитивного «напряжения» (положительного настроения), неподкрепляемые — к росту отрицательных настроений[68].

В последнем случае накапливаемое, неразрешаемое эмоциональное напряжение проявляется, при условии достаточной значимости притязаний, в массовых «выбросах» отрицательных настроений, которые можно психологически рассматривать по аналогии с открытым школой Левина и его продолжателями «аффектом неадекватности»[69]. В ситуациях такого рода обнаруживается, в частности, нежелание масс снижать уровень притязаний, несмотря на неудачи, полное отрицание мыслей о том, что причины неуспеха могут крыться в них самих, стремление обвинить в своих неудачах кого угодно или ссылками на объективные обстоятельства, а также чувство обиды и уверенность в несправедливости. Такого рода настроения обычно характеризуют массовую психологию в периоды, предшествующие массовым политическим действиям, ведущим к потрясениям политической системы.

В социально-политическом плане возникновение массовых настроений и степень их очевидности зависят от уровня однородности социально-политической структуры общества. Чем дифференцированнее, плюралистичнее эта структура, тем больше существует в обществе различных групп, обладающих специфическими потребностями и интересами, и каждая из них может иметь свои настроения. Чем сильнее, четче, яснее и однороднее представляются общественные отношения, тем более «сжата» структура и тем сильнее однородно-нормативный, «общественный» компонент настроений.

Возможны две абсолютно противоположные ситуации. С одной стороны — ситуация хаоса и анархии, полного крушения нормативных социально-политических структур, при которой полностью распадаются «общественные» настроения. Процесс распада в таких случаях идет по уровням, от «всеобщего» к индивидуальному. Вначале перестают быть массовыми прежние общественные настроения, сменяясь массово выраженным широким спектром настроений групповых. Затем распадаются и они, и наступает массовый расцвет индивидуальных настроений. Как показал процесс детоталитаризации бывшего советского общества в последние десятилетия, подобная динамика настроений, связанная прежде всего с социально-экономическими (а на их основе — и с политическими) интересами и притязаниями, развивается в целом достаточно быстро. С другой стороны — ситуация жизнеспособного тоталитаризма, при которой жесткие социально-политические структуры удерживают не только политическую, но и настроенческую, психологическую однородность общества. «Массовый энтузиазм» советского общества эпохи сталинизма в немалой степени определялся этим.

Возникновение и развитие настроений в общем виде зависит прежде всего от степени очевидности расхождения притязаний людей с предоставляемыми социально-политической системой возможностями их удовлетворения, например от несоответствия декларируемых прав и свобод реальной действительности сталинского ГУЛ АГа. Однако здесь надо иметь в виду существование особых, «отсроченных притязаний». Это те устремления, которые люди готовы отложить, с реализацией которых согласны потерпеть ради, например, предстоящего «светлого будущего», «мировой революции» или чего угодно в этом роде. На таких отсроченных притязаниях долгое время держалась политическая система советского общества. Однако опыт показывает, что такая «отсроченность» имеет определенные пределы: рано или поздно массы начинают требовать осуществления своих притязаний. В таких случаях стремительно развиваются настроения массового недовольства системой.

Трудно спорить с тем, что «историческая обстановка сама по себе, независимо от людей не меняется; она меняется только благодаря их действиям, даже если последние носят стихийный характер и люди представляют ход движения иллюзорно» (Ча-гин, 1967). Причиной появления оппозиционных по отношению к власти массовых настроений является рассогласование уровня притязаний с возможностью достижения прокламируемых притязаний. Определенное опережение притязаниями реальной жизни необходимо, поскольку создает мотивы, стимулы движения вперед, усиливает активность людей, направляемую на достижение все новых и новых целей-притязаний. Однако любые притязания должны сочетаться со знанием путей их реализации или с верой в наличие такого знания. Тогда возможна та или иная степень «отсроченное™». Если же подобное знание отсутствует или носит слишком абстрактный, лозунгово-декларативный характер, то у людей возникают сомнения в подлинности целей тех, кто обещает невозможное или кажущееся невозможным. При сравнительно небольшом рассогласовании это не замечается, но при резком расхождении между притязаниями и их реализацией становится очевидным. И тогда вместо желательной для власти нормативной однородности настроений, полностью соответствующих тем или иным целям и «идеалам» общественного развития, возникают самые разные возможности направления настроений, ориентирующихся уже не на «общественные», а на индивидуальные и групповые интересы.

Тогда возникает ситуация, когда декларируемые цели, нормы и ценности жизни как бы повисают в пустоте: они не подкрепляются существующей реальностью, и определенные слои населения просто перестают в них верить. Вместо ориентации на общественные нормы, ценности и смыслы люди начинают жить индивидуальными или узкогрупповыми, корпоративными интересами. С одной стороны, возникают и развиваются иждивенческие, потребительские настроения. С другой же стороны, появляются новые или оживают старые идеалы, притязания и ожидания, которые становятся основой для нарастания массовых оппозиционных настроений. За счет всего этого постепенно размывается прежняя однородность, усиливается социальное, политическое и психологическое расслоение общества. Такая ситуация в некоторых отношениях сродни «аномии», описанной еще Э. Дюркгеймом как переживаемой людьми утраты веры в декларируемые нормы и ценности[70]. Развивается социальная дезадаптация, поскольку привычные механизмы социальной и социально-психологической адаптации оказываются нарушенными[71]. Появляется дезадаптивная масса, охваченная антисистемыми настроениями.

Разумеется, подобные ситуации складываются не сами собой. Как правило, необходим внешний толчок для активизации этого процесса. Часто таким толчком выступают слухи.

Один из фундаментальных психологических законов гласит: «Настроения могут быть ошибочными, например порожденными тем или иным ложным слухом. Но чем они относительно устойчивее, тем более представляют уже некое «мы» и тем самым некую общественную силу, чему-то противостоящую» (Поршнев, 1966). Оппозиционные настроенческие общности людей возникают еще до осознания ими причин объединения, до выработки программ и идеологических конструкций. Настроения окрашены негативным по отношению к существующим порядкам тоном, «когда чаяния и действительность особенно расходятся. Тогда на передний план выступят настроения недовольства, беспокойства, неуверенности, усталости, страха, гнева, возмущения» (Поршнев, 1966). Это усиливается в экстремальные, кризисные периоды общественно-политического развития.