Читать онлайн «Психология масс». Страница 10

Не будем дискутировать с классиками по поводу использования термина «коллективная душа» и организмических взглядов, отражающих состояние науки того времени. Зададимся рядом других вопросов, которые почему-то не нашли должного освещения в прежних исследованиях психологии масс. Как и прочему возникает масса? Как, психологически, индивид становится членом массы? Сам ли он идет в нее, добровольно, или, как считали многие, просто увлекается этой массой, вовлекающей в себя всех индивидов, встречающихся на ее пути? Что происходит с обычным, нормальным индивидом, когда он сталкивается с некой массой? То, что происходит потом, когда он уже стал членом массы, исследовано давно и достаточно полно. Мы рассмотрим это после того, как попробуем найти ответы на только что заданные вопросы.

Поставленные нами вопросы относятся к механизму возникновения, становления массы из отдельных индивидов. Подавляющее же большинство исследователей рассматривало массу скорее статично, чем динамично, и рассуждало об индивиде в готовой, уже сложившейся массе. Получалось, что люди становятся членами массы, как правило, помимо своей воли. Объяснялось это внезапно просыпавшимися одновременно у всех инстинктами, драйвами или иными близкими терминами. Но так ли это и достаточны ли подобные объяснения?

На наш взгляд, в истории человечества никогда не возникло бы никаких масс, если бы у индивидов не было особой потребности соединяться в такие массы. Только собственные, внутренние потребности человека порождают особый мотив — соединение с себе подобными ради самосохранения, достижения: каких-то выгод или некоторого внутреннего состояния. С самосохранением все достаточно понятно. Перед лицом опасности звери инстинктивно сбиваются в стаи, дети полуосознанно слетаются в «стайки», подростки организуют специфические «банды», а взрослые люди образуют массы. Достижение выгод также очевидно: в массе возможны свершения, на которые не способен отдельный индивид. Массы осуществляют восстания, свершают революции, выигрывают войны. Сложнее дело обстоит с тем, что мы обозначили как некоторые внутренние состояния. Это, прежде всего, эмоционально-аффективные состояния (причем как положительные, так и отрицательные), для регуляции которых человеку требуется быть в массе. Как правило, такая потребность носит неосознанный характер. Человек включается в массу, или своими действиями способствует ее возникновению, редко осознавая, зачем он это делает. Все происходит как бы само собой, стихийно и независимо от людей. Однако это — только внешняя сторона вопроса. Внутренняя его сторона становится очевидной, если вы меняете ракурс рассмотрения. И тогда вы замечаете, что даже в банальном примере «случайной» («окказиональной») толпы прохожих-зевак, обсуждающих столкновение двух автомобилей, инициаторами остановки прохожих были эти самые водители. Это их отрицательно-эмоциональный заряд заставлял их ругаться, обвинять друг друга, кричать, привлекая внимание к случившемуся — вплоть до прямых призывов «быть свидетелем». Вполне определенная потребность этих водителей, мотивированная названными тремя моментами — сохранить себя от ответственности, достичь какой-то выгоды (кто будет платить штраф, оплачивать ремонт и т. д.) и, главное, облегчить свое эмоциональное состояние, связанное со стрессом от произошедшего, превращает их в инициаторов формирования толпы — частного случая массы.

Отодвинем в сторону достаточно ситуационные факторы — самозащиту и стремление к выгоде — в конце концов, они достигаются разными средствами. Остается главное. В основе возникновения массы лежат индивидуальные потребности в идентификации себя с большим количеством людей ради регуляции своих эмоциональных состояний. Причем эта потребность обычно актуализируется в тех случаях, когда речь идет о сильных эмоциональных состояниях, с которыми сам индивид справиться не может. Тогда ему и необходима особая идентификация — не психологическое отождествление себя с другими людьми, а физическое соединение с ними.

В одном из вариантов классификации базовых человеческих потребностей, разработанной А. Маслоу, присутствует потребность в идентификации себя с большой группой. В наиболее очевидном виде это потребность в идентификации с национально-этническими, социальными (стратификационными, классовыми, профессиональными), демографическими или даже половыми группами. В менее очевидном и реже встречающемся виде — это идентификация не с той или иной конкретной организованной группой, а именно с массой как с большим множеством разных людей, способных разделять эмоциональные состояния человека.

Описываемая нами потребность человека в идентификации себя с массой ради регуляции своих эмоциональных состояний имеет две основные направленности, причем обе — явно эмоционально-аффективного характера. С одной стороны, потребность быть в массе связана с внутренними требованиями снижения или разрядки определенных (обычно резко отрицательных) эмоциональных состояний. На похороны человека в большинстве культур родственники приглашают какое-то количество людей, чтобы они разделили (то есть облегчили) их горе. Так формируются своеобразные мнкромассы. В большем формате могут возникать массы людей, недовольных или обиженных теми или иными аспектами жизни, способные «разрядить» свое недовольство беспорядками, погромами или даже свержением власти.

В основе такой потребности прежде всего лежит обеспечение психологической безопасности и избегание опасности не столько реальной, сколько предвосхищаемой, т. е. все то же преодоление отрицательных эмоциональных состояний. Понятно, что физическая принадлежность к массе обычно защищает человека в ситуациях, когда индивидуальными усилиями обеспечить безопасность затруднительно. Как писал поэт: «Трудно человеку, когда один. Страшно одному, один — не воин. Каждый сильный ему господин, и даже слабые, если двое». 3. Фрейд был строже и жестче: «Отдельный человек чувствует себя незавершенным, если он один» (Фрейд, 1969). Пресловутые «чувство локтя», ощущение «плеча к плечу», «сомкнутых рядов» и т. п. порождают уверенность в своих силах, и даже могущество — сила массы передается отдельному человеку, успокаивая его. В конце концов, присутствие массы успокаивает даже самые сильные из страхов. Не случайно в народе подмечено: «На миру и смерть красна».

С другой стороны, та же самая потребность связана с внутренними требованиями усиления эмоциональных состояний (как явно положительных, так и, реже, особого класса отрицательных эмоций, тесно связанных с эмоциями положительными; например, гнев и ненависть к врагу надо укреплять для ощущения справедливости своих действий и убежденности в победе над ним). Эта противоположная сторона данной потребности наиболее наглядно проявляется в связи с теми же внутренними потребностями. Приведем несколько примеров. В традициях большинства народов отмечать даже личные или семейные положительно-эмоциональные события (успехи, дни рождения, свадьбы, разного рода годовщины) приглашением других людей, т. е. вновь с образованием особой микромассы. В ритуалы праздников большего масштаба, как правило, входят так или иначе называемые народные гуляния. Наиболее яркие примеры такого рода — массовые латиноамериканские карнавалы или религиозные праздники. Последние представляют собой особый пример, относящийся к обеим сторонам потребности в регуляции эмоциональных состояний. Религиозные массы собираются как для снижения отрицательных эмоциональных состояний (одна из функций церкви — релаксационная), так и для усиления положительных состояний (еще одна функция церкви — воодушевляюще-мобилизующая). В целом же, за счет этих двух компонентов осуществляется главное для описываемой нами потребности — в религиозной массе происходит укрепление веры как общего эмоционального состояния массы людей.

Таким образом, становится достаточно очевидным, что массе, безусловно, предшествует индивид. У человека существует потребность быть в массе, мотивированная, в свою очередь, потребностью регулировать свои эмоциональные состояния, уменьшая отрицательные и усиливая («укрепляя») положительные эмоции. Она актуализируется в особо сложные моменты, связанные как с внешними воздействиями (появление новых источников страхов или, напротив, радости), так и внутренними психическими состояниями. Известно, например, что сильные чувства как бы требуют, чтобы человек поделился ими с другими людьми: о своей первой любви молодому человеку хочется рассказать буквально всему миру.

Давно подмечено, что самым удивительным и вместе с тем важным феноменом массы является повышение аффективности у каждого отдельного ее члена. «Можно сказать…что аффекты человека едва ли дорастают до такой силы, как это бывает в массе, а кроме того, для участников является наслаждением так безудержно предаваться своим страстям, при этом растворяясь в массе, теряя чувство своей индивидуальной обособленности» (Фрейд, 1969). Разумеется, это не относится ко всем аффектам — индивидуальный страх смерти, безусловно, всегда сильнее массового — чтобы его уменьшить, человек и идет в массу, к другим людям. Христианская церковь предлагает обряд соборования, т. е. примыкания к незримой, виртуальной массе. Однако дело даже не в этом. У. Макдауголл, Фрейд и многие другие авторы связывали верно описанные феномены усиления аффективности в массе со свойствами самой массы, как бы «разогревающей» включенных в нее индивидов. Однако они не учитывали, что этому предшествует совсем обратный процесс: обладающие сходными эмоциональными потребностями индивиды создают массы своими эмоциями. Люди первичны, а массы вторичны. Более того, именно сильные эмоции образующих массу людей — основа энергетики массы. Иных источников просто нет.