Читать онлайн «Проблемы психологии народов». Страница 8

Конечно, при этом не следует совершенно упускать из виду основное отличие истории языка, мифов и обычаев от других процессов исторического развития. По отношению к языку отличие это думали найти в том, что развитие его представляет собою будто бы не исторический, но естественноисторический процесс. Однако выражение это не совсем удачно; во всяком случае в основу его положено признание того, что язык, мифы и обычаи в главных моментах своего развития не зависят от сознательного влияния индивидуальных волевых актов и представляют собою непосредственный продукт творчества духа народа; индивидуальная же воля может внести в эти порождения общего духа всегда лишь несущественные изменения. Но эта особенность обусловлена, разумеется, не столько действительною независимостью от индивидуумов, сколько тем, что влияние их в этом случае бесконечно более раздроблено и поэтому проявляется не так заметно, как в истории политической жизни и более высоких форм развития духовной жизни. Но в силу этой незаметности индивидуальных влияний каждое из них может быть продолжительным лишь в том случае, если оно идет навстречу стремлениям, уже действующим в общем духе народа. Таким образом, эти восходящие к самым зачаткам человеческого существования процессы исторического развития действительно приобретают известное сродство с процессами в природе, поскольку они кажутся возникающими из широко распространенных влечений. Волевые импульсы слагаются в них в цельные силы, обнаруживающие известное сходство со слепыми силами природы также в том, что, влиянию их невозможно противостоять. Вследствие того что эти первобытные продукты общей воли представляют собою производные широко распространенных духовных сил, становится понятным и общезначимый характер, свойственный явлениям в известных основных их формах; становится понятным и то, что характер этот делает их не только объектами исторического исследования, но в то же время придает им значение общих продуктов человеческого общего духа, требующих психологического исследования.

Если поэтому на первый взгляд и может показаться странным, что именно язык, мифы и обычаи признаются нами за основные проблемы психологии народов, то чувство это, по моему мнению, исчезнет, если читатель взвесит то обстоятельство, что характер общезначимости основных форм явлений наблюдается преимущественно в указанных областях, в остальных же — лишь поскольку они сводятся к указанным трем. Предметом психологического исследования — которое имеет своим содержанием народное сознание в том же смысле, в каком индивидуальная психология имеет содержанием индивидуальное сознание, — может быть поэтому, естественным образом, лишь то, что для народного сознания обладает таким же общим значением, какое для индивидуального сознания имеют исследуемые в индивидуальной психологии факты. В действительности, следовательно, язык, мифы и обычаи представляют собою не какие-либо фрагменты творчества народного духа, но самый этот дух народа в его относительно еще незатронутом индивидуальными влияниями отдельных процессов исторического развития виде.

Как уже было замечено выше, судьба новых областей исследования и методов работы такова, что они должны постепенно завоевывать свое положение наряду с прежде возникшими дисциплинами, у которых уже никто и ни с какой стороны не оспаривает их права на существование. И хорошо, что дело обстоит таким образом: защита против чужих притязаний и примирение противоречащих интересов и в науке в конце концов служит лучшим средством, чтобы обеспечить за собою уже приобретенное достояние и обосновать свои новые притязания.

Психология народов с самого начала должна была вести эту борьбу на два фронта. У неё не только оспаривали вообще её право на существование, но, кроме того, каждый из главнейших вопросов в её области, когда доходила до него очередь, она наследовала уже как спорный, так что об этой дисциплине можно, пожалуй, сказать, что она возникла из стремления проложить новый, по возможности богатый результатами, путь к решению старых проблем. Поэтому отрицательное отношение к этой новой науке отчасти находится в тесной связи с отрицанием поднятых ею проблем. Кто признает вопрос о первоначальных мотивах возникновения языка, мифов и обычаев неразрешимым, так как совершенно не существует исторических документов, восходящих по времени к их генезису, — тот, естественным образом, склонен вообще отрицать психологию народов и все, что она считает своим достоянием, относить в область истории или, поскольку она недостаточна, в область даже индивидуальной психологии. Поэтому к вышеизложенной попытке доказать право психологии народов на существование и установить и отграничить её главные проблемы мы должны присоединить ниже некоторые критические разъяснения, затрагивающие такие спорные проблемы.

Таким образом, перед нами возникают три вопроса. Первый близко соприкасается с древней проблемой возникновения языка. Представляют ли собою звукоподражания и звуковые метафоры общее явление, сопровождающее жизнь языка во всех его стадиях и заложенное в естественных условиях его развития, или же это — явление позднейшего происхождения и второстепенного значения? За этим спорным вопросом кроется на деле больше, чем может показаться с первого взгляда, и именно более общий вопрос о происхождении не только языка, но и продуктов универсального духа вообще. "Φθσξι" или "Φξσξι"[ 10 ] — вот, по существу, та альтернатива, вокруг которой сосредоточена здесь борьба мнений, в которой защитники чисто исторического исследования, по большей части сами не вполне сознавая это, склоняются на сторону "Φξσξι". Тенденция считать историю единственным судьей в вопросах о происхождении, развитии человека и его творчестве порождает при этом склонность принимать начало истории за начало вещей. Но так как в ходе исторических событий с самого начала участвуют действующие личности, то эта тенденция всегда вновь сближает её сторонников со старой, официально отвергнутой, но удержавшейся в максимах, которым в этом случае следуют, и в вытекающих отсюда следствиях теорией изобретения. Это именно та точка зрения, которую психологическое исследование должно отвергнуть, как невозможную; допустив же ее, оно тем самым должно было бы отрицать и свое право на существование. В измененном виде та же альтернатива проявляется в распространяющейся также на все области общественной жизни форме в следующем, втором вопросе. Исходит ли духовная культура в её первобытных зачатках, равно как и дальнейшая эволюция её продуктов, из единого центра, в конце концов, может быть, даже от одного индивидуума? Или же это лишь исключительный случай, которому, как обычное закономерное явление, противостоит возникновение культуры, обусловленное совместной жизнью человечества?

Вторая из следующих статей пытается осветить этот вопрос с помощью конкретных, преимущественно опять-таки из анализа языка заимствованных, примеров. Третья статья дерзает анализировать важнейшую область общественной жизни, религию. Должны ли мы, для того чтобы постичь сущность и происхождение религии, обратиться исключительно к субъективным переживаниям религиозно настроенного индивидуума? Или же, наоборот, понимание индивидуальной религиозной жизни возможно лишь на основании исследования общих религиозных процессов развития? В решении этого вопроса протягивают друг другу руку и заключают союз прагматическая философия Америки и Англии, лозунгом которой и в науке служит утилитарный принцип возможно простого удовлетворения всех запросов и нужд, и родственное ей течение в современной немецкой теологии. Противоположную позицию занимает психология народов, пытающаяся, опираясь на этнологию и сравнительное изучение религий, выяснить общие условия тех или иных форм веры и культа.

Таким образом, пунктом согласия друг с другом всех противоположных психологии народов направлений будет служить индивидуалистический принцип. Так, исследователь языка или мифов индивидуалистического направления отклоняет все, хотя бы лишь отдаленно соприкасающееся с вопросом о генезисе продуктов духовного развития, проблемы; историк того же типа приписывает эти продукты духовной эволюции одному индивидууму или, в крайнем случае, ограниченному числу индивидуумов; наконец, философ, трактующий с индивидуалистической точки зрения о религии, рассматривает её, как сразу явившееся создание духа, лишь повторяющееся в религиозно настроенных индивидуумах. Психология народов, восставая против этой односторонне индивидуалистической точки зрения, сражается в то же время за свое право на существование, принципиально отрицаемое каждой из указанных индивидуалистических дисциплин.