Читать онлайн «Нераскрытые тайны гипноза». Страница 8

В отличие от Гелла Месмер прикладывал магниты к обоим вискам головы, на спине накладывал один на другой, а эпилептикам привязывал к подошвам, полагая, что таким образом отвлекает болезнь, как он говорил, «вниз».

Сердцеобразные магниты прикладывал от желудочных колик к пупку; чувствительным особам прикладывал их не к голове, а к затылку и велел держать сутки. Так, одной девице, у которой от прилива крови к голове происходили обмороки и головные боли, Месмер попеременно прикладывал три магнита — два на ноги, один на желудок.

Доктор Месмер говорил, что стеклянная палочка представляет лучший проводник его влияния, но можно употреблять железную, стальную, золотую, серебряную и пр. Еще больше силы у намагниченной палочки, но она вредна при лечении воспалений глаз, сильных судорог.

В начале лета 1775 года Месмера пригласили к захворавшему венгерскому дворянину, барону Horeczky de Horka, который жил в замке Rohow в Словакии. Он длительное время страдал от спазмов сосудов, и венские врачи не могли помочь ему. Месмеру за две недели удалось поставить его на ноги. В дом, где царили страх и отчаяние, он внес успокоение, при этом Месмер испытал чувство удовлетворения, осознав полезность своего метода. «Насколько же велик ученый Месмер! Я разгадал небесные законы, влиянье божества магнитом заменив. Повертев магнитами в руках, я уподоблюсь богу в поднебесье…» — примерно так мог думать Месмер. Примерно так могли складываться в его голове строчки будущей поэмы во славу науки. Он почувствовал себя человеком, избранным и вдохновленным свыше.

Кроме Гелла и Месмера к магнитам прибегали и другие врачеватели. С 1765 года д-р Клерих в Геттингене употреблял стальные магниты для лечения зубов. Многие повторяли эти опыты и использовали магниты при других симптомах. От ломоты в суставах, при параличе и глухоте рекомендовалось прикладывать магниты трижды в день. Д-р Вебер сообщил о пользе магнита при воспалении глаз, ревматизме и т. д. Аббат Даниель Вильхельм Ле Нобль в 1763 году изготовлял девятифунтовые магниты, каждый из которых поднимал по 103 фунта. Этими магнитами он лечил преимущественно зубную боль. В 1771 году он завел в Париже лавку, где продавал различные магниты для лечения эпилепсии и других нервных припадков.

В вышедшей в Германии энциклопедии (1765 г.) впервые говорится, что магнит является верным средством для прекращения зубной боли. «Коснись, — пишет автор статьи о лечении магнитами, — больного зуба южным полюсом магнита, а лицом повернись на север». Таким же образом исцеляется головная боль, говорится там. Во втором томе этой энциклопедии сообщается, что искусственным магнитом вылечены глазные болезни.

Антон Месмер был знаком с работами Парацельса, Гоклениуса, Гельмонта, Вирдига, Флада, Кирхера, Максуэлла и др. и поэтому оказался внутренне готовым к лечению магнитами. Он легко подхватил и развил идеи своих предшественников, особенно Парацельса, считающегося предвозвестником теории животного магнетизма. Восстанавливая магнетическую медицину Парацельса, Месмер очистил ее от мистических формул и приспособил для повседневной лечебной практики[7].

Важно отметить, что серьезного и просвещенного ученого Месмера не убеждает очевидное — магнит лечит, и он ищет истинную причину такого воздействия. То есть в отличие от своих предшественников Месмер не удовлетворяется готовыми, находящимися под рукой объяснениями. Он, к чести своей, не отождествляет действие животного магнетизма с влиянием простого минерального магнита. Он восстает против такого толкования критиков, обвинявших его в плагиате Парацельса, и начиная с 1776 года перестает пользоваться магнитами. В 1779 году Месмер говорит, что «животный магнетизм существенно отличается от магнита» (Mesmer, 1779)[8].

Если профессор Гелл приписывал исцеление намагниченным стальным пластинкам, то есть физическим свойствам магнита, то Месмер — влиянию, исходящему от человека. И чтобы это влияние не путали с магнетизмом металлов и минералов, Месмер называет его «живой магнетизм», давая понять, что он «жизненный» в противовес минеральному магнетизму. Только в этом смысле человек, по его воззрениям, обладает свойствами магнита (именуемый Парацельсом «монархом всяческих тайн»). Причем некоторые люди, говорил Месмер, одарены магнетической силой в особой степени. Эта точка зрения Месмера привела к размолвке с отцом Геллом.

Месмер говорил: «Природа дает нам в животном магнетизме универсальное средство для лечения и предохранения людей. Магнетические феномены вызываются особой энергией — магнетическим флюидом, способным передаваться от субъекта к субъекту, оказывая целебное воздействие» (Mesmer, 1779). Другими словами, он полагал, что с помощью этого флюида один человек может вызвать у другого значительные психические и соматические (физические и физиологические) сдвиги.

Заглядывая вперед, заметим, что определение причины сдвига — задача не из легких; ни Месмеру, ни его последователям ее решить не удастся. Но это и не важно — они сделали главное: обратили внимание науки на раппурт (психотерапевтические отношения, возникающие при лечении). Заметим также, что если бы Месмер заменял последовательно магнит на другие физические предметы, то увидел бы, что эффект связан не с физическим, а с психическим воздействием, и, может быть, тогда он открыл бы внушение. Но этому не суждено было сбыться, главным образом потому, что психологические знания зарождались неспешно, доминировало представление, что душа и тело абсолютно независимые друг от друга сущности, поэтому их взаимодействие невозможно.

Один из главных представителей окказионализма Арнольд Гейлинкс (Geulinex, 1624–1669), голландский философ, доказывал невозможность взаимовлияния души и тела, уподобляя их двум часам, ход которых изначально согласован богом. Взаимодействие тела и духа окказионализм объявлял результатом непрерывного «чуда» — прямого вмешательства божества в каждом случае. Тем большее восхищение вызывает высказывание Парацельса, показывающее, что в прежние времена были знакомы с явлениями внушения. «Пусть предмет вашей веры, — говорил Парацельс, — будет действительный или ложный — последствия для вас будут одни и те же. Таким образом, если вера моя в статую святого Петра будет такая же, как в самого святого Петра, я достигну тех же эффектов, как их достиг бы верой в самого святого Петра. Все равно истинная эта вера или ложная, она будет чудеса творить всегда» (цит. по: Левен, 1959, с. 79).

Аналогичное высказывание мы находим у средневекового итальянского философа и врача из Милана Пьетро Помпонацци Мантуа (1462–1525): «Легко понять чудесные последствия, способные произойти от доверия и воображения, особенно когда они обоюдны между больным и тем лицом, которое на него влияет. Исцеления, приписываемые некоторым реликвиям, суть действия этого доверия и этого воображения. Злые языки и философы знают, что, если бы на место костей святых были положены кости всякого другого скелета, больные, тем не менее, выздоровели бы, если бы верили, что приближаются к истинным реликвиям» (цит. по: Randall, 1962).

Мантуа, будучи профессором философии в Падуе, Ферраре и Болонье, написал в 1516 году трактат «О бессмертии души» («De immortalitate animal»), в котором утверждал, что Аристотель не признавал догмата бессмертия. За другой трактат «Incantationibus» он был обвинен в ереси. Мантуа проповедовал, что все чудеса разъясняются просто: влиянием, оказываемым звездами друг на друга и на человека. По его мнению, с одинаковым успехом можно верить и в целительную силу человеческой души, и в силу трав и пластырей.

Без учета влияния философии и физики на медицину трудно представить историю медицины в целом и в частности путь, который привел Месмера к созданию теории животного магнетизма. Влияние философии является особенно заметным и значительным в отношении психотерапии, которой, сам того не сознавая, занимался Месмер. То же можно сказать о физике, которая рождала новую картину мира. Великие успехи физики в XVIII веке, связанные с именами Я. Бернулли, Эйлера, Ньютона, Франклина, Гальвани, Вольта и др., оказали такое же влияние на медицину, как и открытия в области химии Этьена Жоффруа, Генри Кавендиша, Джозефа Пристли, Хемфри Дэви, Антуана Лавуазье и др.

В соответствии с духом революционных открытий в естествознании Месмер предложил теорию, которую считал физиологической и рационалистической. В сочинении Месмера об открытии животного магнетизма, опубликованном в 1779 году, громогласно оповещалось, что им найдено средство, которое может излечивать все болезни. Резюмировав свою теорию в 27 тезисах, он изложил ее как откровение, окутав пеленой особой мифологической лексики. Приведем эти туманные фразы, наполненные абстракциями, большая часть которых отражает неясную концепцию магнетической медицины: