Читать онлайн «Очерки по психологии аномального развития личности». Страница 21

Это предположение подтверждается наблюдениями над любым сильно взволнованным человеком. В этих случаях также прослеживаются слияние идеальных и реальных целей, действия по типу «думать некогда, доставать надо», легкая внушаемость, зависимость от внешних оценок и одновременное упрямство, резкие изменения от надежды к отчаянию и т. п. Наклонность к такой «взволнованности» — нередкий спутник становления личности в подростковом и даже юношеском возрасте, когда, кстати сказать, во многих случаях можно легко наблюдать отдельные признаки психоподобного целеполагания. Со временем, когда нервные и психические процессы стабилизируются, состояния выраженной «взволнованности» возникают крайне редко и лишь в связи с. особыми, чрезвычайными обстоятельствами. Однако людей психопатического склада легкая предрасположенность к «взволнованности» может сопровождать порой всю жизнь (часто психопатия собственно и вырастает из «детской нервности»), и для ее возникновения бывает достаточно более чем скромных поводов. В основе такого предрасположения обычно лежат те или иные функциональные неправильности нервной системы, которые закрепляются в пределах анатомически исправного мозгового аппарата (Ганнушкин, 1964).

Конечно, функциональные неправильности нервной системы — временные, возрастные или относительно постоянные, как при психопатиях, не причина, не фактор, а условие, предпосылка определенного развития. Но если это условие становится выраженным и длительно действующим, то оно может отклонить ход психического развития, в частности, помешать выработке полноценного целеполагания.

Другое условие, предпосылка (но опять же не фактор) становления целеполагания — определенные внешние воздействия, воспитание в широком смысле слова. Это условие является несомненно ведущим, главным, как в образовании психопатоподобных отклонений, так и в их преодолении, полноценной компенсации. Как известно, еще Э. Крепелин отмечал, что «можно быть психопатом, но действовать под влиянием своей психопатии нельзя». Человек действует под влиянием стоящих перед ним мотивов, нх соотношения, иерархии. Именно эта содержательная сторона психики определяет прежде всего ход ее развития; поэтому принципиально возможно, что подтверждено конкретным опытом многих людей, такое развитие, которое, несмотря на отягощенные условия, приводит к формированию психологически и социально полноценной личности. Понятно, что найти и проделать путь такого развития дело далеко не легкое и во многих случаях требующее разумной помощи и коррекции. Психологическая помощь в развитии человеческой личности есть одна из идеальных целей нашей науки. Психология пока далека от ее полного осуществления, но должна ставить реальные цели, приближающие к этой идеальной. Что касается обсуждаемой проблемы, то здесь реальными целями могут стать детальный анализ динамических сторон личности, внутренних закономерностей движения уровня притязаний, стиля жизни человека и последующая разработка на этой основе психологически оправданных рекомендаций для педагогики, психотерапии и самовоспитания.

Проблема нормального развития личности в зрелом возрасте является, как ни странно, постоянно ускользающей из поля внимания психологов. Ее по преимуществу обрывают юношеским возрастом, хотя за ним следует та взрослая жизнь, которую, согласно пословице, «прожить — не поле перейти».

Между тем, не поняв, что есть нормальная личность, каково ее движение в зрелом возрасте, мы оказываемся бессильными перед рядом насущных, конкретных проблем, например проблемы построения психологических основ коррекции, воспитания личности. Парадокс современных представлений о личности состоит в том, что мы значительно больше знаем (правда, главным образом в плане описательном, феноменологическом) о ее аномалиях, патологических отклонениях и вариантах, нежели о том, что же с точки зрения психологии есть личность нормальная. Те же взгляды на норму и патологию, которые сформулированы на сегодня в рамках зарубежной психологии представляются пока не достаточно обоснованными. Перечислим некоторые из них.

Прежде всего здесь главенствуют негативные критерии психического здоровья, согласно которым норма понимается прежде всего как отсутствие каких‑либо патологических симптомов. Такой подход, в лучшем случае, очерчивает границы круга, в котором следует искать специфику нормы, однако сам на эту специфику никоим образом не указывает. В этом подходе можно усмотреть и логическую ошибку: из того, что наличие того или другого патологического явления говорит о душевном расстройстве, вовсе не следует, что при его отсутствии можно говорить о норме.

Весьма распространенными за рубежом являются также релятивистски–статистические критерии нормы. Они базируются на двух предпосылках: 1) на статистическом понимании «нормального», как «среднего» или наиболее обычного и 2) на точке зрения культурного релятивизма, согласно которому как о норме, так и о патологии, можно судить лишь на основании соотнесения с определенной социальной группой, с особенностями ее культуры; то, что вполне «нормально» в одной культуре, в другой будет выглядеть как патология. Рассмотрение «срединностн» и адаптации к привычному окружению (Хочется согласиться с польским психологом К. Домбровским, который считает, что если мы глубже займемся вопросом адаптации, то окажется, что сама способность всегда приспосабливаться к новым условиям и па любом уровне является чем‑то, свидетельствующим о моральной и эмоциональной неразвитости. За этой способностью скрывается отсутствие иерархии ценностей, эта позиция не содержит в себе элементов, необходимых для положительного развития личности и творчества (Dombrowkl, 1975)), как основы нормальности, также уводит нас от собственно психологических проблем развития личности и по сути примыкает к классу негативных критериев с тем лишь добавлением, что нормальный человек, помимо отсутствия патологических симптомов, должен еще и ничем существенным не выделяться среди своего окружения. Понятие «нормальная личность» оказывается пустым, лишенным какого‑либо положительного содержания.

Чем же в таком случае пытаются заполнить эту пустоту сторонники рассматриваемого взгляда? Достаточно частым является здесь заимствование терминологии, описывающей психопатические отклонения. Степень патологичности субъекта определяется наличием этих отклонений, равно как степень его нормальности — их отсутствием. Эта позиция лежит, как об этом неоднократно писала Б. В. Зейгарник (1969, 1971), в основе многих популярных за рубежом методов исследования личности, которые строят структуру личности, как больной, так и здоровой, из одних и тех же категорий психиатрической диагностики (например, опросники MMPJ, тест невротизма Айзенка и др.). Привлечение математического аппарата, корреляционных и статистических методов не изменят при этом сути дела, поскольку касается прежде всего способов обработки материала, но не тех теоретических оснований, исходя из которых этот материал добывается.

Рассматриваемая схема, в которой психическое здоровье понимается как отсутствие выраженных патологических симптомов и нарушений адаптации (что, по сути, есть апология мещанского взгляда «все как у людей»), мало того что совершенно недостаточна в общетеоретическом плане, является непродуктивной и для решения практических вопросов. Например, как подчеркивает Э. Шобен (Shoben, 1957), конечные цели психиатрии не могут сводиться к ликвидации болезненных симптомов и приведении личности в соответствие с нормами общества, но предполагают также и «возвращение пациента самому себе т.e. приобретение им собственной целенаправленной активности. Вполне понятно, что релятивистско–статистический подход не отвечает и требованию, сформулированному еще 3. Фрейдом, согласно которому психотерапия должна быть каузальной, т. е. ликвидировать не только симптомы, но и их причины. В своей практической (терапевтической) реализации эта схема приводит не более чем к различным способам «модификации поведения», среди них прямому (фармакологическому, электрофизиологическому) воздействию на нервные механизмы, реализующие психическую активность индивида, минуя таким образом уровень личностной регуляции.

Таким образом, релятивистски–статистический подход, несмотря на его значительную популярность, антипсихологичен и по сути обходит вопрос о позитивных психологических характеристиках нормальной личности.

Как реакцию на такую точку зрения можно рассматривать другой подход к проблеме, а именно появление в психологической литературе описательных критериев, с помощью которых пытаются наполнить содержанием понятия «нормы», «психическое здоровье». Так, например, Э. Фромм (Fromm, 1947) пишет, что психически здоровый индивид продуктивен и не отчуждаем; со своими эмоциями он ощущает связь с окружающим миром, со своим интеллектом он постигает объективную реальность; он осознает свою собственную неповторимую личность и чувствует свою связь с ближними. Здесь мы встречаемся с широким привлечением общегуманистических принципов этики и философии, пришедшими на смену статистике и примату «приспособления».