Читать онлайн «Общая психопатология». Страница 61

Расстройства часто затрагивают способность запоминать и способность вспоминать одновременно; при этом уже существующие в памяти диспозиции затухают. Картина станет более ясной, если мы представим память как целостную способность, а также опишем частные случаи поведения, обусловленного этой способностью. Например, В. Шайд дает прекрасное описание недостаточности памяти при алкогольном синдроме Корсакова. Возникают бесчисленные «островки» памяти: провалы и случаи успешного осуществления способности к запоминанию распределяются абсолютно неупорядоченно. Полная потеря памяти встречается и после некоторых особенно тяжелых переживаний — хотя память на мелкие подробности может сохраняться. Во всех случаях осуществления такой способности, память, важную роль играют ситуация и жизненная установка личности.

(в) Ложные воспоминания

До сих пор мы описывай провалы памяти только в применении к общему объему знаний и воспоминаний данной личности. Теперь перейдем к феноменам принципиально иного порядка — ложным воспоминаниям (Erinnemngsfаischungen). Они то и дело возникают и у здоровых людей. Эксперименты по снятию свидетельских показаний- выявили удивительно высокую степень их распространенности. Эксперименты, о которых идет речь. подобно большинству экспериментов в психологии, включают определенную «задачу», дают своего рода «Разрез» психической жизни личности, позволяют рассмотреть некоторые явления более отчетливо, чем это возможно в результате обычного клинического исследования, и наглядно представить ^ количественные характеристики.

Ложные воспоминания играют существенную роль в душевных болезнях. Прогрессивный паралич часто сопровождается хвастливыми байками, параноидное слабоумия- бесконечно долгими и беспорядочными фантазиями представляемыми как воспоминания и пересказываемыми в качестве таковых; кроме того, встречаются ложные воспоминания, аналогичные галлюцинациям (см- выше, §1 раздела 1 главы 1). При определенных условиях нам может показаться, что мы хорошо понимаем, каким образом больные после серьезных расстройств способности к запоминанию с одновременной утратой прежних воспоминаний пытаются заполнить пробелы первым приходя на ум содержанием (так называемыми конфабуляциями). При этом они сохраняют прежний уровень умственных способностей, мышления, способности к суждению. Они понимают ситуацию но не могут прийти к верным выводам, поскольку не обладают жизненно необходимым набором ассоциаций. Они непреднамеренно выдумывают то что кажется им подходящим для каждого данного момента; даже если больной провел целую неделю в постели, он может говорить, что этим утром он был на рынке или работал на кухне и т. д.

В Шайд (Scheid) наблюдал истинные, хотя и искаженные, как при конфабуляции. воспоминания у больного алкогольным синдромом Корсакова: в представлениях больного эти воспоминания, однако, были неотличимы от сновидений, хотя он и спрашивал себя: «А не приснилось ли мне все это» То. что описывает Шайд. — это. по существу, действительное переживание воспоминания. В норме мы вспоминаем прошлое как то. что произошло в определенный момент времени в непрерывном ряду с другими событиями, предшествовало определенным точкам на временной оси и следовало за другими точками на той же оси. Некоторые конфабуляции. возможно, также могут переживаться как воспоминания аналогичного рода. но, вообще говоря, они характеризуются значительно меньшей степенью несомненности: конфабуляции — это воспоминания без всякого действительного основания, не имеющие временных и причинных связей с памятью как целым. Правда, мы можем вспоминать отдельные вещи вне контекста, не локализуя их во времени; но в тех случаях, когда установить связь между ними и другими нашими воспоминаниями не удается, мы остаемся в неуверенности относительно того. не приснились ли они нам. Именно так обстояло дело у упомянутого больного с синдромом Корсакова. Отсутствие связей заставляло его думать, что его действительные воспоминания — это всего лишь сны.

§4. Двигательная активность (Motorik)

С точки зрения психической рефлекторной дуги все события психической жизни в конечном счете выливаются в двигательные проявления. с помощью которых итог процесса внутренней переработки стимулов находит выход во внешний мир. С точки зрения внутреннего смысла субъективное осознание воли преобразуется в движение. Этот волевой акт подчинен внесознательному двигательному механизму, от которого зависит его действенность.

Соответственно, мы можем исследовать многообразные, часто нелепые движения душевнобольных с двух различных точек зрения. Во-первых. мы можем сосредоточиться на расстройствах самого двигательного механизма, которые часто совершенно не зависят от какой бы то ни было психической аномалии; таков подход, принятый в неврологии. Во-вторых. мы можем попытаться познать аномальную психическую жизнь через доступные нашему наблюдению движения, которые выражают осознание больным собственной воли (Willensbewufiоsein). В зависимости от того, насколько хорошо мы улавливаем взаимосвязи, движения могут стать для нас формой психологически понятного поведения: так обстоит дело. например, с наслаждением, которое доставляет маниакальному больному изобилие совершаемых им движений, или со стремлением как можно больше двигаться у больных, испытывающих тревогу. Между неврологическими феноменами, рассматриваемыми как расстройства Двигательного аппарата, и психологическими феноменами, рассматриваемыми как следствия воздействия психической аномалии на неповрежденный двигательный аппарат, локализуются психотические двигательные феномены, которые мы регистрируем, не будучи в состоянии Удовлетворительно постичь тот или иной из их взаимодополняющих аспектов. Неврологические феномены мы называем расстройствами двигательной способности (Motilitвt), психотические феномены — расстройствами двигательной активности (Motorik). Явления психологического характера рассматриваются не как первичные двигательные явления, а как экспрессивные проявления, которые необходимо понять.

(а) Неврологические расстройства двигательной способности

Двигательная способность и ее регуляция находятся в зависимости от трех систем: пирамидной системы (в результате ее поражения развивается простой паралич), экстрапирамидной системы базальных ганглиев и ствола головного мозга (ее заболевания выражаются в изменениях тонуса, мимики, жестикуляции и координации — например, в исчезновении автоматического маятникового движения рук при ходьбе, в хореических и атетотических движениях) и системы спинного мозга и мозжечка (заболевания этой системы выражаются в атаксии — расстройстве двигательной координации вследствие нарушения чувствительности). Психопатологи должны хорошо знать эти расстройства двигательной способности, чтобы не поддаваться соблазну интерпретировать их психологически. Например, такие автоматические движения, как навязчивый смех при бульбарном параличе, ни в коей мере не являются выражением психических факторов; они всецело обусловлены локализованным поражением мозга.

(б) Апраксии

Осваивая уровни нервной системы один за другим, неврология постепенно приближается к центру осознания воли, то есть к психике как таковой. Апраксин — это расстройства на высшем из всех до сих пор описанных уровней. Апраксия состоит в неспособности больного осуществлять движения, адекватные его представлению о цели, — при том, что у него нет ни атаксии, ни паралича, то есть его психическая жизнь не повреждена, а двигательные способности, начиная от коры головного мозга и вплоть до периферии, не нарушены. Например, он хочет зажечь спичку; но вместо этого он закладывает спичечный коробок себе за ухо. «Модель движения», координирующая его жестикуляцию, не действует. Липман локализовал данное расстройство в головном мозгу и даже наблюдал его односторонние проявления: больной может успешно осуществлять движения только одной рукой, тогда как механизм, ответственный за движения второй руки, поражен апраксией.

Неврологические расстройства при апраксии имеют общие черты с психотической и нормальной двигательной активностью. Мы можем распознать их как чистые расстройства двигательного механизма, только если они имеют место у лица, которое в остальном вполне здорово, и если они анатомически точно локализуются в мозгу. Вполне возможно, что между описанными механизмами апраксии и осознанным волевым импульсом существует целый спектр внесознательных функций. Наше знание в данной области движется снизу вверх, но стоит нам выйти за пределы двигательной апраксии, как мы оказываемся в совершенно незнакомой области.

(в) Психотические расстройства двигательной активности

Помимо чисто неврологических двигательных явлений у душевнобольных, а также феноменов, оставляющих впечатление внешнего выражения событий психической жизни и доступных пониманию как нечто. имеющее нормальную мотивацию, существует большое количество удивительных явлений, доступных в настоящее время в лучшем случае регистрации, описанию и гипотетической интерпретации. Вернике различают акинетические и гиперкинетические расстройства двигательной активности; кроме того. в качестве формы, контрастной по отношению к обоим этим видам, он выделял паракинетические расстройства, обозначая этим термином безуспешную, неадекватную двигательную активность.