Читать онлайн «Просвещенное сердце». Страница 9

Другой уклончивый маневр — это уход в примитивизм, например, бегство из техногенного мира в более простые типы цивилизации. Считая, что в них нет проблем, связанных с техникой, беглецы забывают, что эти цивилизации в свою очередь страдали от свойственных их образу жизни проблем.

Например, многие интеллектуалы ищут утешение в простой вере своих предков. Они принимают новые тревоги по поводу ада и воздаяния, без гарантий получить эмоциональный покой, который испытывали их предки от религиозных бдений.

Также не найдет искомого уюта человек ХХ века в веке XVIII. Если мы охвачены неврозом на почве ненависти к грязи и запахам, мы не найдем утешения в жизни в зловонной выгребной яме или просто на улицах колониального Вильямсбурга. Современный Вильямсбург снабжен водопроводом и канализацией — это милое место для уик-энда, но не место жительства человека технического века.13

Задумчивая оглядка на блага других цивилизаций только исказит наш взгляд и помешает в поиске жизненного решения проблем нашей культуры. Какими бы ни были удовольствия от охоты, они не могут исцелить человека от вреда, наносимого технологической эрой. Более того техника проникает и в сферу развлечений, но и там она в лучшем случае дает возможность уйти от проблем. Ведь сколько не повторяй медовый месяц, он не исправит плохой брак, но приведет к бессмысленным повторам и росту дискомфорта.

Сколь долгим не был бы отдых от машин, он не устранит машины из жизни, где они доминируют. Выход может быть в том, чтобы доминировала человечность, а полезность машин была бы сообразной этой человечности. У каждого времени и у каждой цивилизации свои проблемы и свои неврозы, также как и свои методы их разрешения. Пока мы не будет учитывать этот факт, мы будем предписывать неподходящие для конкретного времени и общества лекарства.

Чтобы выжить в эпоху проповеди об адском огне и воздаянии, необходима соответствующая вера в воскресение и спасение. Вопрос нашего времени состоит в том, что же нам необходимо, чтобы выжить в современную эпоху техники с ее отчуждением человека от человека и человека от природы. Я не претендую на то, то найду ответ на этот вопрос, но стремление к этому — одна из целей данной книги.

В моей ежедневной работе с психически больными детьми и в моих попытках создать условия для возвращения их к здоровью я столкнулся с проблемой, как наилучшим образом использовать достижения науки и техники для понимания человека, при этом без попадания к ним в рабство.

Конечно, что-то выходило лучше без машин, но при правильном их использовании возможно устроение более свободной жизни, ведь машины были придуманы, чтобы освободить людей от рабства. Но не все так просто.

При использовании новых технологий мы должны проверять их применение самым тщательным образом. Удобство от новой машины всегда очевидно. Зависимость же, в которую мы можем попасть при ее использовании, не всегда видна даже при длительном использовании. И незначительные неудобства при использовании кажутся слишком мелкими для отказа от машины или от изменения шаблона операции. Тем не менее, при сочетании каких-либо иных недостатков мы приходим к необходимости значительного и нежелательного изменения в области нашей жизни или работы.

Это то, что я называю «обольщением». Преимущество машин так очевидно и так желаемо, что мы постепенно, шаг за шагом обольщаемся и игнорируем цену, которую платим за их бездумное использование. Я ставлю акцент именно на бездумном использовании, поскольку у каждой машины есть и разумное использование. Но для этого, как и для того, чтобы сохранить свою свободу, необходимо самое тщательное обдумывание и планирование.

Если нужен пример, то это телевидение. Много говорилось про содержание программ, но я хочу сказать не об этом, а о том, что продолжительный просмотр телепрограмм влияет на способность детей к общению с реальными людьми, к самостоятельности и к осмыслению своей жизни без обращения к экранным стереотипам.

Многие дети от 4 до 6 лет в общении прибегают к лексике из их любимых шоу и обращаются больше к телеэкрану, нежели к родителям. Некоторые из них кажутся неспособными к восприятию речи, если она не похожа на эмоционально окрашенную и неестественно искаженную речь теле-героев. Более того, сами взрослые проводят много времени у телеэкрана, а если и говорят о чем-то, то их голоса перекрывает звук из телевизора.

Привыкнув к яркой, но упрощенной телереальности, дети становятся не способными к восприятию обычной, но более сложной жизни, ведь в итоге никто не придет и не объяснит все, как в кино. Теле-дети ждут объяснений, не пытаясь сами докопаться до них, и теряются, когда не могут уловить смысла происходящего в их жизни, а затем снова погружаются в предсказуемость сюжета теле-историй.

И, если позже эта инерция не будет снята, то эмоциональная изоляция, зародившаяся у телеэкрана, будет продолжаться в школе. И приведет, если не к неспособности, то, по меньшей мере, к нежеланию быть активным в учебе или в общении с другими людьми. В подростковом возрасте эта замкнутость может привести к более серьезным последствиям под давлением сексуальных эмоций, когда личность может начать разрушаться, не умея вытеснять или сублимировать их, или же удовлетворять через личностные отношения.

И в этом обольщении пассивностью или неуверенностью перед лицом жизни (а вовсе не в содержании омерзительных шоу) заключается настоящая опасность телевидения, но эта «ТВ-пассивность» всего лишь один из аспектов всеобщего мнения «пусть это делают машины».

Конечно, нет и речи о том, чтобы выкинуть ТВ из дома. Но надо знать, чем мы за это заплатим. Если ребенок пассивен перед ТВ, надо создать для него активную деятельность (при чем помимо физкультуры). Дети должны учиться жить и принимать решения непосредственно, а также отстаивать их, не принимая с готовностью чужого правильного решения.

Может нечто, менее противоречивое, чем ТВ, может дать более конкретный пример. Я не могу себе представить домохозяйку, которая не была бы довольной появлению посудомоечной машины. Но в некоторых семьях электрическая посудомойка устранила нечто ежедневно объединяющее семью — в то время, как один мыл, другой вытирал посуду. Посудомойка же не просто лишила усталости, она еще и подарила свободное время. Хотя домохозяйка скажет с тоской: «Да, это было мило, когда мы, уложив детей спать, каждый вечер мыли вдвоем посуду».

Эта необходимая рутина объединяла супругов. Очевидно посудомойка предпочтительнее ручной мойки посуды, да и у семьи появляется время на какое-нибудь совместное дело. И в этом, конечно, машина, помогает, если только не разлучает людей. Но в каких семьях это действительно очевидно?

В Ортогенической школе у нас не было выбора. Исходя из наших задач, мы использовали достижения современной науки и техники, не идя с ними на компромисс. От ошибок нас оберегало осознание того, что техника помогает нам понять невротические симптомы и их причины, а, следовательно, устранить препятствия к подлинной человеческой свободе и искренности.

Если невротические или психические отклонения укоренены во внутренних проблемах человека, то внешние их проявления или симптомы отражают природу общества. Тотальная дисфункция и крайняя тревожность свидетельствуют о психических нарушениях. Зачастую в преувеличенной форме они выражают то, что тревожит всех нас. И более, чем невротическое поведение, они могут рассказать о том, в чем происходит сбой при решении той или иной проблемы.

В средневековье, когда человек не мог справиться с встающими перед ним проблемами и убегал в иллюзорность, то он называл это состояние одержимостью. Но при этом, он считал, что его может исцелить помощь святых или ангелов. Во все времена и во всех культурах были люди, считавшие, что они одержимы или преследуемы какими-то потусторонними силами. Мы думаем, что такая нужда приписывать внутренний конфликт внешним силам возникает, когда индивидуум чувствует, что он не в силах решить проблему силами своей собственной психики.

Сексуальное обольщение демоном не часто использовалось, пока абсолютное целомудрие не стало внутренней целью, признанной как обществом, так и индивидуумом. Так верование, что для соблазна женщины нужен демон-искуситель, отражает тот факт, что внутренний стандарт целомудрия был столь строгим, что для его нарушения требовались сверхчеловеческие силы (злые духи). Но то же верование показывало, что для снятия неразрешимых внутренних противоречий общество прибегало к добрым духам.

В новое время решение проблем общество стало видеть в культе великих людей, о чем говорит преобладание мегаломанического бреда о мнении себя Наполеоном и т. п. Ангелы и демоны были сверхъестественными существами, но в человеческом образе. А великий человек — всего лишь апофеоз среднего человека. Даже если у человека мания преследования, то преследователь представляется в образе собаки или иного живого существа. А что можно сказать о страхах времени, в которое не верят ни в ангела, ни в великого человека, но считают, что все проблемы решаются механическими «мозгами» или управляемыми ракетами?