Читать онлайн «Джин Шинода Болен. Богини в каждой женщине». Страница 25

Из всех ремесел Афина предпочитала ткачество. Одна деловая женщина-Афина рассказывала мне, как она ткала: "Это требует самой большой активности, какую я могу представить, -- я включаюсь в ритм ткацкого станка, мой ум полностью поглощен и в то же самое время пуст, мои руки заняты, и в конце концов у меня получаются прекрасные портьеры".

Другая женщина-Афина может обнаружить, что от профессиональных забот ее отвлекает шитье. Она находит, что изготовление одежды для себя не только практично, но и увлекательно. Ей нравится использовать лучший материал, чтобы пошить в конечном счете пиджак и платье прекрасного качества, стоимость которых раз в десять больше того, что она заплатила за ткань. Она бесконечно терпелива, когда шьет, и полусерьезно называет это занятие "психотерапией", поскольку оно позволяет ей отвлечься от интеллектуальных забот.

На самом деле все виды ремесел предоставляют женщине-Афине возможность сохранить внутренний баланс, в то же время не мешая ее сосредоточенности на внешнем мире.

Родившись взрослой, богиня Афина никогда не была ребенком. Эта метафора хорошо отражает реальные переживания женщины-Афины. Мысленно возвращаясь в собственное детство, она обнаруживает себя уже в самом раннем возрасте изучающей и оценивающей окружающее, проворной и находчивой во всем. Но бойкая маленькая девочка с практическим умом часто упускает целые области субъективных переживаний, потребность в которых у нее появится по мере взросления. Ей, возможно, потреуется обрести в себе ребенка, каким она никогда не была, -- ребенк, который может быть сбит с толку или же прийти в восторг от чего-то нового.

Чтобы вновь обрести в себе ребенка, женщина-Афина должна отказаться от подхода "здравомыслящего взрослого" к новым переживаниям, характерного для ее детских лет. Вместо этого ей нужно иначе отнестись к жизни и рассматривать каждое впечатление как открытие. Маленькая девочка целиком принимает то, чем она очарована. В отличие от Афины, у нее нет предвзятого мнения о том, чем это может быть, она не скептична, не навешивает хорошо знакомые ярлыки и не классифицирует свой опыт. Когда кто-то говорит о том, чего она не переживала, женщина-Афина должна учиться слушать и как можно лучше представлять себя участницей событий, испытывающей описываемые чувства. Когда она окажется в соответствующем эмоциональном состоянии, ей следует позволить другим поддержать ее. Чтобы снова обрести в себе потерянного ребенка, ей необходимо играть и смеяться, плакать и увлекаться.

Согласно мифам, у богини Афины не было матери и она гордилась тем, что у нее только один родитель -- ее отец Зевс. Она не знала о своей матери Метиде, проглоченной Зевсом. Образно выражаясь, во многих случаях женщины-Афины "не имеют матери", им необходимо узнать свою мать и оценить ее, позволив себе почувствовать материнскую заботу.

Женщина-Афина часто недооценивает свою мать. Ей необходимо узнать сильные стороны своей матери, -- желательно до того, как она сможет оценить свое сходство с ней. У нее часто отсутствует связь с материнским архетипом (олицетворяемым богиней Деметрой), которую она должна ощутить в себе, чтобы пережить материнство глубоко и инстинктивно. Кристина Даунинг, автор книги "Богиня", называет эту задачу "восстановлением Афины", определяя ее как "открытие заново своей связи с женским пространством, с матерью Метидой".

Для женщины-Афины важно сознавать, что матриархальные женские ценности, существовавшие до того, как греческая мифология приняла свою окончательную форму, были подмяты преобладающей сегодня патриархальной культурой. Интеллектуальная любознательность Афины поможет ей сделать шаг от истории и психологии к идеям женских движений. Обретя новую перспективу, она может начать по-другому думать сначала о своей матери и других женщинах, а затем и о самой себе. Следуя этому пути, многие женщины-Афины становились феминистками. Изменив свой образ мышления, женщина-Афина может изменить свои взаимоотношения с людьми.

Гестия -- богиня домашнего очага -- точнее, огня, пылавшего в круглом очаге в доме. Из олимпийских божеств она наименее известна. Гестию, или, как ее называли римляне, Весту, художники не изображали в человеческом обличье. Однако присутствие этой богини ощущалось в живом пламени в центре каждого дома и храма. Символом Гестии был круг, и потому очаги, так же как и посвященные Гестии храмы, имели форму круга. Ее присутствие было столь же ощутимо, как огонь, дающий свет, тепло и жар для приготовления пищи.

Гестия -- первый ребенок Реи и Кроноса. Она была старшей сестрой олимпийских богов первого поколения и, соответственно, незамужней тетушкой богов второго поколения. По праву рождения она была одной из двенадцати главных олимпийцев, но не могла находиться на Олимпе и поэтому не протестовала, когда ее там заменил ставший известным Дионис, бог вина и виноделия. С тех пор она не принимала участия в любовных интригах и войнах, которыми изобилует греческая мифология. И все-таки, хотя Гестия и наименее известная из главных олимпийских богов и богинь, ее высоко почитали, и она получала лучшие жертвоприношения, приносимые богам смертными.

Мы можем найти сведения о Гестии в трех гимнах Гомера. Она описана как "та почтенная дева, Гестия", одна из трех, кого Афродита не способна подчинить, убедить, обольстить или даже просто "пробудить в ней приятное томленье".

Коварная Афродита заставила Посейдона, бога моря, и Аполлона, бога солнца, влюбиться в Гестию. Оба желали ее, но она решительно отвергла обоих, дав великую клятву навсегда остаться девственницей. Тогда, как объяснено в "Гимне Афродите": "Зевс дал ей прекрасную привилегию вместо свадебного подарка -- он поместил Гестию в центре дома, чтобы она получала лучшие жертвоприношения. Ее почитают в храмах всех богов, и она -- высокочтимая богиня для всех смертных". Два гимна Гомера, посвященные Гестии, -- это обращения к ней с просьбой войти в дом или храм.

В отличие от других богов и богинь, Гестия известна нам по большей части не из мифов и не по изображениям. Мы можем определить ее значение, исследуя связанные с огнем ритуалы. Для того чтобы здание стало домом, требовалось присутствие Гестии. Когда пара вступала в брак, мать девушки зажигала факел от своего домашнего очага и несла его перед новобрачными, чтобы зажечь в их новом жилище первый огонь и тем самым освятить дом.

После рождения ребенка исполнялся посвященный Гестии второй ритуал. Когда ребенок достигал пятилетнего возраста, его обносили вокруг домашнего очага, что символизировало его вхождение в семью. После этого следовал праздничный пир.

В каждом греческом городе-государстве имелся общественный очаг со священным огнем. Здесь официально принимали важных гостей. Колонисты брали с собой священный огонь из родного города, чтобы зажечь его в новом поселении.

Таким образом, всякий раз, когда новая пара поселялась в собственном жилище или же возникала колония, Гестия приходила на новое место в виде священного огня, связывая старый дом с новым и символизируя преемственность, нерушимую связь и близость людей.

Позже, в Риме, Гестию знали как богиню Весту. Священный огонь объединял всех граждан Рима в одну семью. В храмах Весты о священном огне заботились девушки-весталки, олицетворявшие девственность и отчужденность богини. В определенном смысле они воплощали образ богини, подобно скульптурам или живописным изображениям.

Девочек, избранных для роли весталок, забирали в храм совсем маленькими, обычно не старше шести лет. Их одевали в белую одинаковую одежду, обрезали волосы в качестве знака посвящения; все, что было в них индивидуального, подавлялось. Весталки жили отдельно; люди почитали их и предписывали им жить как Гестия -- если они теряли девственность, последствия были ужасны.

Весталка, вступившая в половые отношения с мужчиной, оскверняла богиню. В наказание ее хоронили живой, помещая в небольшом погребе, в котором оставляли светильник, немного пищи и постель. Затем вход в погреб замуровывали так, что ничто не могло туда проникнуть. Таким образом, жизнь весталки, олицетворявшей священный огонь Гестии, гасла, когда она переставала воплощать богиню. Она угасала, засыпанная сверху землей, подобно тому, как гаснут тлеющие в очаге угольки.

Гестия часто объединялась с Гермесом, посланником богов, известным у римлян как Меркурий. Он был красноречивым и хитрым божеством, защитником путников, богом красноречия, покровителем торговцев и воров. Первоначально его изображением был каменный столб, так называемый "герм". В то время как круглый очаг Гестии располагался внутри дома, фаллический символ Гермеса стоял у его порога. Огонь Гестии обеспечивал тепло и освещал дом, а Гермес стоял в дверях, обеспечивая богатство и не впуская зло и несчастье. В храмах эти божества также соседствовали. В Риме, например, колонна Меркурия стояла справа от ступеней, ведущих в храм Весты.