Читать онлайн «Аномалии личности». Страница 73

30

Приведем, справедливости ради, по-видимому не согласное с нашим, мнение американского философа А Грюнбаума "Я никогда не просыпаюсь совершенно свободным от каких либо мыслей и не спрашиваю свое чистое сознание "Какими мотивами я наполню свое сознание в это утро? Будут ли это устремления типа Аль Каноне или Альберта Швейцера" 71. С психологической точки зрения ни о какой "чистоте сознания" речи, конечно, быть не может — оно полно прежде накатанных мотивов и установок Мы говорим лишь о том, что при всей важности и несомненной силе этого инерционного момента сам по себе он не может единственно объяснить и оправдать поведение, ибо за каждым актом последнего лежит принципиальная возможность, а часто необходимость жизненного выбора, поэтому, даже когда поведение предстает как сугубо преемственное и реактивное, за ним на деле скрываются разные формы и степени активного (т е содержащего выбор) отстаивания именно такого, а не иного пути.

Нелишне заметить, что взгляд на норму только через анализ, гипертрофию ее возможных недостатков, проникая в широкое обыденное сознание, может сыграть (и уже во многом вследствие своей распространенности сыграл) весьма пагубную роль в формировании нравственных ориентации. Он как бы развенчивает человека, давая любым самым возвышенным проявлениям заземленное, часто прямо идущее от болезни объяснение, сводя все к "сублимации", действию замаскированных элементарных эгоистических "инстинктов" и т. п Продолжив аналогию с зеркалом, как не вспомнить здесь мудрую андерсеновскую историю-предостережение о злом тролле, который "смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось дальше некуда, а все дурное и безобразное так и выпирало, делалось еще гаже... А если у человека являлась добрая мысль, она отражалась в зеркале такой ужимкой, что тролль так и покатывался со смеху, радуясь своей хитрой выдумке. Ученики тролля — а у него была своя школа — рассказывали всем, что сотворили чудо: теперь только, говорили они, можно увидеть мир и людей в их истинном свете. Они бегали повсюду с зеркалом, и скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде".

Путь этот пока не является в психологии частым. Как справедливо замечает В. Е. Кемеров, обычно "психология шла не по пути "реконструкции" психики на основе истолкования личностного бытия, а, наоборот,— по пути "реконструкции" бытия личности на основе описания ее психики" 6..

"...Одним из крупнейших современников И. П. Павлова, А. А. Ухтомским, была выдвинута мысль о существовании особых физиологических, или функциональных органов нервной системы... Это органы, которые функционируют так же, как и обычные морфологически постоянные органы; однако они отличаются от последних тем, что представляют собой новообразования, возникающие в процессе индивидуального (онтогенетического) развития. Они-то и представляют собой материальный субстрат тех специфических способностей и функций, которые формируются в ходе овладения человеком миром созданных человечеством предметов и явлений— творениями культуры... Теперь мы можем более ясно представить себе и то, в чем именно выразилось очеловечивание человеческого мозга... Оно выразилось в том, что кора человеческого мозга с ее 15 миллиардами нервных клеток стала в гораздо большей степени, чем у высших животных, органом, способным формировать функциональные органы" 7..

"Убеждение в том, что вещи существуют не сами по себе, а обладают еще каким-то важным и существенным для человека "смыслом", растет из особого положения человека в мире,— пишет В. М. Межуев.— В своем стремлении постичь смысл вещи, раскрыть его средствами мифологического, религиозного, художественного или философского сознания люди исходят не из своей чисто природной потребности в ней, а из своей общественной, "родовой" потребности, определяемой существованием того общественного целого, к которому они принадлежат. Они как бы смотрят на вещь глазами этого целого, пытаясь увидеть в ней то, что имеет значение для их жизни в границах данного целого. Будучи сам "родовым" существом, человек и в вещах ищет то, что составляет их общий "вид", "эйдос", "идею", что образует их "родовую" сущность" 9..

"Поуровневый" подход имеет весьма давнюю историю. Деление на "душу" и "тело", которому тысячи лет, можно рассматривать как первую попытку такого рода. Не менее почтенный возраст имеет и трехчленное деление на "телесное", "душевное" и "духовное". Двух- и трехчленное деление, наполненное, разумеется, иным содержанием, остается наиболее распространенным и сейчас. Напомним лишь некоторые примеры: индивид — личность (А. Н. Леонтьев); субъект — личность (П. Я. Гальперин); индивид —личность—индивидуальность (Б. Г. Ананьев, А. Г. Асмолов); индивид — субъект —личность (Ш. А. Надирашвили); организм — индивид — личность (М. Г. Ярошевский) и др. В развиваемых ниже взглядах на проблему психического здоровья мы также будем придерживаться трехчленной традиции.

Напомним в данной связи слова Л. Н. Толстого о том, что "неизбежно необходимое для живых людей знание было и есть всегда одно: .танце своего назначения в том положении, в котором находит себя человек в этом мире, и в той деятельности- или в том воздержании от деятельности, которое вытекает из понимания этого назначения" 10..

Нелишне заметить, что применение термина "уровень" является здесь в достаточной степени условным (равно, впрочем, как и в перечисленных выше в примечании примерах "поуровневых" делений). Об уровнях в строгом значении уместнее было бы говорить при изменении какого-либо свойства или качества, когда, скажем, каждая новая ступень подъема вбирает в себя, как бы "затопляет" нижележащие, пройденные, оставленные уже уровни (так говорят о повышении уровня образования, культуры и т. п.). В нашем же случае речь идет скорее о составляющих, параметрах, этажах психического здоровья, существующих (живущих) одновременно, пусть глубоко взаимосвязанно и взаимозависимо, но все же не поглощая и не заменяя друг друга. Но поскольку понятие поэтажного подхода пока не привычно, да и ассоциируется больше со строительным делом, нежели с психологией, мы с учетом высказанных оговорок будем в основном использовать устоявшуюся, "уровневую" терминологию.

Мы делаем эту оговорку, поскольку у самого С. Л. Рубинштейна внутренние условия понимались как раз в таком расширенном толковании. "При объяснении любых психических явлений,— писал он,— личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия". Структура личности при этом рассматривалась как включающая в себя и черты, обусловленные природными данными и общие для всех людей (например, свойства зрения, вызванные распространением солнечных лучей на Земле), и условия, которые изменяются в ходе исторического развития (например, особенности фонематического слуха, вызванные строем родного языка), и свойства высшей нервной системы, и, наконец, систему мотивов и свойств характера12.. Подобный "тотальный" подход к личности, слияние в одно разноуровневых образований, отнесение к ней как физиологических, так и собственно психических свойств во многом, на наш взгляд, снижали ценность формулы "внешнее через внутреннее" и, возможно, явились причиной, по которой эта формула не нашла пока должного применения в исследованиях личности. При таком подходе оказывается затрудненной и возможность конкретно разобраться в той специфической роли, которую играют различные особенности организма, перипетии его "биологии" в нормальном и отклоняющемся развитии.

Здесь, что отметил, наверное, внимательный читатель, мы уже второй раз используем критерии, о которых критически отозвались в начале предыдущей главы. Сначала это был критерий внутреннего равновесия, гомеостазиса; теперь — критерий оптимальности. Однако подчеркнем во избежание недоразумений, что наша критика была направлена не на сами по себе критерии — каждый из них правомерен на своем месте, а на неадекватность или по крайней мере малую эффективность их применения к собственно психологическим уровням человеческого развития, в особенности к уровню личностному. Сейчас же речь идет об организменных системах, к которым вполне применимы критерий внутреннего равновесия и критерий оптимальности. Под последним в данном случае подразумевается такой результат работы рассматриваемых систем, который обеспечивает широту и постоянство диапазона условий функционирования психического аппарата. Критерий оптимальности вообще является безличным, чисто "технологическим" показателем, и в этом плане он применим по сути к любому процессу с обязательным, однако, условием четкого представления о том, что именно должен представлять собой данный оптимум, что он должен обеспечивать, чему (обычно вышележащему по уровню) он призван служить.