Читать онлайн «Психология оценки и принятия решений». Страница 34

В 1977 году Ли Росс писал, что это сосредоточение внимания на действующих лицах и их поведении заставляет наблюдателей сверх меры атрибутировать поведение к диспозиционным факторам: возможностям, тенденциям и мотивам и недооценивать влияние ситуационных факторов. Росс говорил, что это стремление объяснить поведение с точки зрения диспозиционных факторов настолько широко распространено и универсально, что может быть названо «фундаментальной ошибкой атрибуции». Причина, по которой эта тенденция названа «ошибкой», а не предвзятостью или разницей во мнениях — в том, что диспозиционные атрибуции зачастую совершенно неверны (Ридер, 1982). Например, Артур Миллер и его коллеги (1973) обнаружили, что люди считают согласие испытуемых в исследовании Милграма (1963) результатом их холодности, непонимания и агрессивности, несмотря на то что это не так. (225:)

Дополнительное свидетельство сверхатрибуции дает самое первое из опубликованных исследований атрибуции к установке. В этом эксперименте, проведенном Недом Джоунзом и Виктором Харрисом в 1967 году, испытуемым предлагалось эссе, написанное либо кем- то, кто был явно принужден занять определенную позицию, либо кем- то, кто имел «свободный выбор» позиции. Даже когда испытуемым, подчеркивая это, говорили, что автора заставили встать на такие позиции, они имели тенденцию атрибутировать позицию к автору. Это открытие достаточно подтверждалось рядом других исследований (Джоунз, 1979; Шнайдер и Джоунз, 1974).

Фундаментальная ошибка атрибуции может быть очень стойкой, как это продемонстрировали Паула Пьетромонако и Ричард Нисбетт в 1982 году в своем исследовании «Против течения фундаментальной ошибки атрибуции». Пьетромонако и Нисбетт представили примерно половине своих испытуемых сокращенную версию опыта Дарли и Батсона (1973) с семинаристами, которые не помогли нуждающемуся человеку, потому что проводили лекцию о добром самаритянине (см. гл. 5). В этом эксперименте оказание помощи зависело от ситуационного фактора, т.е. спешки, а не от диспозиционного фактора религиозности (63% студентов помогли человеку, если не спешили, и лишь 10% — когда опаздывали). Остальным своим испытуемым Пьетромонако и Нисбетт не сообщали о результатах Дарли и Батсона. Всем дали два сценария, близких к исследованию Дарли и Батсона, и просили оценить, какой процент людей остановится, чтобы помочь пострадавшему.

Пьетромонако и Нисбетт обнаружили, что испытуемые, не знакомые с исследованием Дарли и Батсона, впали в фундаментальную ошибку атрибуции. Они имели тенденцию предсказывать оказание помощи, основываясь на религиозности (диспозиционном факторе, на деле не связанном с помощью). Само по себе это открытие совершенно непримечательно; не зная результатов исследования Дарли и Батсона, большинство людей Посчитали бы помощь проявлением диспозиционных факторов. Значительно интереснее то, что те субъекты, которые читали об этих результатах, тожеосновывались на религиозности, предсказывая поведение. Кроме того, они не намного меньше полагались на диспозиционные факторы, чем те, кто не читал об исследованиях Дарли и Батсона. (226:)

Эти результаты еще раз показывают, что базовая частота зачастую игнорируется, и фундаментальная ошибка атрибуции может быть труднопреодолимой. Даже когда людям специально говорят о вероятном раскладе в той или иной ситуации, они применяют диспозиционные факторы при оценке поведения людей в сходной ситуации. Несмотря на то что это отнюдь не «фундаментальная» ошибка, как обычно полагают (Харви, Таун и Яркин, 1981; Куатрон, 1982; Тетлок, 1985), нет сомнений, что наблюдатели часто переоценивают поведение с точки зрения диспозиционных факторов.

Моя ситуация — это ваша диспозиция

Если поведение действующего лица поглощает сферу наблюдения зрителя, что же поглощает поле наблюдения действующего лица? Действующее лицо поглощено ситуацией. Лишь немногие ситуации заставляют людей взглянуть на себя со стороны.

Не упуская из виду эту разницу, можно понять, что действующие лица при объяснении своего поведения значительно чаще обращаются к ситуативным факторам, чем наблюдатели. Как писали Нед Джоунз и Ричард Нисбетт (1971, с. 2), первыми заметившие эту разницу между действующими лицами и наблюдателями: «Видение человеком своего собственного поведения придает особое значение роли внешних обстоятельств в момент действия. Видение же наблюдателя уделяет все внимание внутренним, диспозиционным качествам действующего лица. Нам хочется сказать, что действующие лица имеют тенденцию атрибутировать свои действия качествами ситуации, тогда как наблюдатели имеют тенденцию атрибутировать те же действия личными качествами действующего лица».

Одно из наиболее известных исследований разницы в атрибутировании между действующим лицом и наблюдателем было опубликовано в 1973 году Ричардом Нисбеттом, Крейгом Капуто, Патрисией Легант и Джин Марецек. Нисбетт и его коллеги поставили три отдельных эксперимента, каждый из которых выявил значительную разницу в атрибутировании между действующими лицами и наблюдателями. В одном эксперименте, например, Нисбетт и его товарищи просили студентов мужского пола написать три коротких текста, объясняющих: 1) почему им нравилась женщина, с которой они встречались последний год или около того; 2) почему они выбрали именно эту (227:) специальность; 3) почему их друзьям нравились те женщины, с которыми они встречались последний год; 4) почему их друзья выбрали те специальности, которые они выбрали. Эти тексты были оценены с точки зрения ситуационных и позиционных факторов. Например, утверждения типа: «Просто она человек, с которым можно расслабиться» или «Химикам хорошо платят» считались ситуационными, тогда как ответы «Мне нужен кто- то, с кем можно расслабиться» и «Я хочу заработать много денег» считались диспозиционными.

Нисбетт и его коллеги обнаружили, что когда студенты объясняли, почему им нравится девушка, то почти вдвое чаще использовали ситуационные фразы (характеризующие именно женщину), нежели диспозиционные (т.е. отражающие их собственные желания, интересы и наклонности). С другой стороны, когда студенты объясняли, почему их друзьям нравятся их девушки, они употребляли равное количество диспозиционных и ситуационных фраз. Когда они объясняли собственный выбор специальности, они употребляли равное количество ситуационных и диспозиционных фраз, когда же речь шла об их друзьях, диспозиционных становилось в 4 раза больше.

В среднем по обоим вопросам у студентов была тенденция давать больше ситуационных фраз, когда речь шла о них самих, но больше диспозиционных, когда речь шла о ком- то другом. Или они употребляли равное число диспозиционных фраз и в отношении себя, и своих друзей, но примерно в два раза больше ситуационных в отношении себя, чем других. Нисбетт и его коллеги объясняли это различие разницей между информацией, касающейся действующего лица и наблюдателя, — выпуклыми становились разные ее части.

В 1982 году Давид Уотсон опубликовал обзор, посвященный этому вопросу. Он хотел выяснить, происходит ли разница оценок действующего лица и наблюдателя из разного количества ситуационных и диспозиционных оценок или меняется количество и тех и других. Он обнаружил, что в большинстве исследований и действующие лица, и наблюдатели уделяли больше внимания причинным факторам, связанным с внутренними качествами. Но как и в опыте Нисбетта и других, наблюдатели и наблюдаемые различаются тенденцией составления ситуационных выводов. Люди куда больше внимания уделяют ситуации, когда речь идет об их поведении, чем о поведении других. (228:)

Перемена мест

Если разница в атрибутировании между действующими лицами и наблюдателями — во многом результат точки зрения, то, должно быть, возможно переменить их взгляды, поменяв их местами. Эта логика легла в основу исследования Майкла Стормза (1973), в котором действующие лица и наблюдатели получили эту благоприятную возможность. Стормз заснял знакомство «действующих субъектов» с точки зрения двух «наблюдающих субъектов» и камер. Каждая камера стояла за плечом одного из «действующих субъектов», словно бы один из них смотрит на другого. Всего в эксперименте принимало участие 120 испытуемых.

После этого испытуемых разделили для участия в одном из трех вариантов эксперимента: (1) вариант того же вида,в котором действующие испытуемые видели на экране тех же людей, с которыми они говорили, так же, как видели их тогда, а наблюдатели видели тех, кого наблюдали; (2) вариант нового вида,где наблюдатели видели действующих испытуемых, за спиной которых стояли, а последние — себя; (3) вариант без видео,в котором испытуемые не видели записи разговора.