Читать онлайн «Первобытная культура». Страница 177

Арийским обрядам очищения в религиях Азии могут быть противопоставлены хорошо известные обряды религий классической Европы. У греков приблизительно через неделю после рождения ребенка женщина, помогавшая при родах, умывала себе руки, а кормилица обносила ребенка вокруг огня. При этом младенцу давалось имя. У римлян ребенок подвергался очищению и получал первое имя приблизительно в таком же возрасте. Кроме того, упоминается, что при этом кормилица мазала ему слюной губы и лоб. Омовение перед актом религиозного поклонения составляло во все классические времена часть греческого и римского ритуалов. Смесь святой воды с солью, сосуд святой воды при входах в храмы и кисть для окропления составляют неизменные аксессуары античного ритуала.

Римляне, их стада и поля очищались от болезней и других напастей специальными церемониями, в которых как средство очищения применялись вода и огонь. Прохождение стад вместе с пастухами через огонь, кропление водой посредством лавровых ветвей, окуривание душистыми ветвями, травами и серой составляли часть земледельческого праздника палилий. Пролитие крови требовало ритуального очищения. Гектор боится делать возлияние вина немытыми руками и молиться, будучи загрязнен кровью, окутанному облаками Зевсу. Эней не смеет дотронуться до домашних божеств, не очистив себя от крови в животворном потоке.[197] Овидий должен был подняться уже очень высоко, когда он писал знаменитое порицание своим легковерным соотечественникам, воображающим, что вода в самом деле может смыть кровавое преступление.

Родственники покойного также подвергались очищению от осквернения, причиненного присутствием покойника. У греков около двери дома, в котором лежал покойник, ставился сосуд с водой, чтобы люди могли окропить себя и очиститься. У римлян лица, возвращавшиеся с похорон, очищали себя кроплением водой и переступанием через огонь.

Очищение, предписываемое Ветхим заветом, относится в первую очередь к таким случаям, как роды, смерть и прочие указанные законом причины осквернения. Для очищения предписывалось омовение, а также окропление водой, смешанной с золой от сожжения бурой телицы. Омовение было также частью богослужебных обязанностей жреца, без этого он не мог ни служить у алтаря, ни входить в святилище. В позднейшие периоды еврейской истории, может быть, вследствие общения с другими народами, у которых очищение в большей мере вошло в повседневный быт, церемониальные омовения умножались. К этому периоду и относится, по-видимому, возникновение той церемонии, которая заняла впоследствии столь важное место в христианстве, а именно обряда крещения новообращенных. У мусульман очищение заключается в омовении водой, а в случае недостатка ее – пылью или песком. Перед молитвой оно совершается частично, а в известные дни и для удаления известных форм осквернения оно совершается полностью, т. е. путем обмывания всего тела. Обряды эти имеют у мусульман строго религиозное значение и принадлежат по своей сути к господствующим обычаям религий Востока. Те формы, в которых они фигурируют в исламе, никак не могут считаться заимствованными из иудаизма или христианства. Очистительные обряды христианства сложились из сочетания иудейских и языческих обрядов.

Очищение огнем существовало как обряд лишь в некоторых малоизвестных христианских сектах. Кроме того, в Европе существовал обычай переносить детей через огонь, но нельзя сказать с уверенностью, чтобы это был очистительный, а не жертвенный обряд. Обычным очищающим средством считалась вода. Святая вода в большом употреблении как в греческой, так и в римской церквах. Через нее будто бы нисходит благодать на верующего при входе в храм, она якобы исцеляет болезни, удаляет порчу от людей и животных, выгоняет демонов из бесноватых, останавливает перо спирита, наконец, от ее окропления движущиеся столы спиритов бьются, как бешеные, о стену. Такова сила, приписываемая ей. Некоторые из наиболее фантастических чудес, ей приписанных, еще недавно заверялись авторитетом папы. Очищение святой водой столь явно и полно продолжает древнеклассическую религиозную традицию, что для объяснения сходства между христианскими и языческими обрядами очищения христианские апологеты были способны заподозрить, что очистительный ритуал выкраден у христиан сатаной для каких-либо его злокозненных целей. Умывание рук католическим священником перед обедней составляет тоже продолжение древнего жертвенного обряда. Мазание слюной ушей и ноздрей при крещении, совершаемое священником, очевидно, основано на евангелии, но принятие этой манипуляции в смысле обряда при крещении сравнивалось, и, может быть, справедливо, с классическим очищением слюной.

Остается сказать, что ритуальное очищение у христиан заключается преимущественно в крещении водой, этом символическом посвящении новообращаемого. История проследила развитие этого церемониала от иудейского обряда до Иоанна Крестителя и отсюда до христианства. В последующие годы крещение взрослых продолжало собой иудейскую традицию допущения прозелитов. В крещение же ребенка вкладывалась, сверх того, мысль об очищении новорожденного. Если пробежать мысленно промежуток, отделяющий посвящение римского центуриона от посвящения римского кардинала, из которых первое представлялось торжественным символом призвания к новой жизни и вере, а другое – актом сверхъестественной таинственной мощи, то оказывается, что почти во всем христианском мире обряд крещения всегда оставался внешним знаком христианского вероисповедания.

Рассматривая только что описанную группу религиозных церемоний, мы обрисовали внешние выражения их в религиях высших народов менее яркими чертами, чем первоначальные формы обрядов на низших ступенях культуры. Это обстоятельство, обусловленное чисто практическими причинами, однако, не только не ослабляет этнографической поучительности, вытекающей из исторического рассмотрения обряда, но даже усиливает ее. Каждая из форм обряда в различных фазах своего переживания, видоизменения и последовательного развития по-своему способствовала выяснению преемственности, существующей между верованиями народов, стоящих на более низкой и более высокой ступенях культуры. Эти же формы показывают, как трудно цивилизованному человеку понимать обряды даже своей собственной страны, если он незнаком с тем смыслом, часто очень различным, который вкладывали в эти обряды люди отдаленных веков и стран, представители совершенно иных ступеней культуры.

Заключая наше исследование отношения первобытной цивилизации к современной, нам остается только указать на практическую значимость представленных выше соображений. Положим, скажет читатель, археология, позволяющая исследователю мысленно проникнуть в самые древние из известных нам состояний человеческой жизни, свидетельствует о том, что это были времена дикости; допустим, грубо обтесанный кремневый топор, вырытый вместе с костями мамонта из наносного слоя гравия и лежащий на письменном столе этнолога, представляет собой в глазах последнего типичный продукт первобытной культуры – простой, но мощной, неуклюжей, но целесообразной, низкой с точки зрения искусства, но явно проявляющей тенденцию к более высокому развитию; пусть все это так, но что же из этого следует? Прежде всего то, что история человечества и изучение доисторических форм его жизни должны, несомненно, занимать соответствующее место в общей системе знаний. Несомненно также, что учение о развитии мировой цивилизации должно вызывать живой интерес у людей с философским складом ума как предмет абстрактной науки. Но кроме того, подобные исследования имеют и практическое значение: они могут влиять на современные представления и действия. Установление связи между тем, что думали и делали нецивилизованные древние люди, и тем, что думают и делают современные цивилизованные люди, не является предметом лишь теоретической науки. Такого рода исследования показывают нам, в какой мере представления и поступки современных людей опираются на прочную основу сегодняшних знаний, а в какой мере они являются продуктом знаний, которые возникли на ранних и более примитивных стадиях развития культуры. Необходимо доказать, что древнейшая история человека оказывает влияние – хотя это часто не признается даже теми, кого ближе всего касается, – на некоторые из самых глубоких и жизненных вопросов нашего бытия.

Даже в далеко продвинувшихся в своем развитии науках, как, например, в науках об измерении, силах и строении неорганического и органического мира, весьма часто можно встретиться с расхожим, но неправильным мнением, выражающимся словами: «пусть прошлое остается в прошлом». Если бы научные системы были пророческими откровениями, за которые они иногда себя выдают, им можно было бы простить невнимание к идеям или фантазиям, существовавшим до них. Но исследователь, который от современных знаний переходит к суждениям великих мыслителей прошлого, черпает из истории своей науки более верный взгляд на отношение теории к факту; на примере развития каждой распространенной ныне гипотезы учится ценить «raison d'etre»[198] и подлинное значение того или иного понятия и приходит к выводу, что возврат к отправным точкам в развитии знаний дает возможность найти новые подходы в тех случаях, когда на пути современной науки возникают, казалось бы, непреодолимые преграды. Правда, искусство и знание на самых ранних стадиях развития общества скорее являются предметами любопытства, чем приносят практическую пользу, особенно если учесть, что современный практик привык свысока относиться к результатам самых серьезных умственных усилий древнего человека, считая их элементарными. Быть может, наши механики не почерпнут много полезных для себя знаний в музее примитивных орудий древних людей, наши врачи заинтересуются фармакологией дикарей лишь постольку, поскольку она познакомит их с употреблением местных лекарств; наши математики найдут, что высшие способы счисления, которыми пользовались дикари, пригодны лишь для начальных школ; а современные астрономы увидят в знаниях примитивных народов о небесных светилах лишь малопоучительную смесь мифов и общих мест. Но существуют отделы науки не менее важные, чем механика и медицина, математика и астрономия, в которых недопустимо оставлять без внимания низшие стадии развития цивилизации вследствие влияния, которое оказали они на практический склад высшей культуры.