Читать онлайн «Мальчик, которого растили как собаку». Страница 44

За время своей работы с детьми, ставшими жертвами плохого обращения, я встречал немало семей, состоящих из представителей разных поколений, в которых широко практиковались злоупотребления в отношении детей; семей, которые имели губительные, переходящие из поколения в поколение, «традиции» пансексуальности и изоляции, в которых сексуальное и физическое насилие и невежество передаются потомкам почти так же, как в других семьях — семейные ценности и рецепты рождественских блюд. В данном случае я не видел «красных флажков», которые наводили бы на мысль, что сотрудники «Службы защиты детей» действовали неверно или проявляли чрезмерную активность. В некоторых случаях были обнаружены физические свидетельства сексуального насилия — рубцы в области анального отверстия и половых органов. На теле некоторых из этих шестнадцати ребят также имелись следы телесных наказаний.

Но выбор приемной семьи для них стал решением, с которого дела пошли ужасно. Детей разместили в двух крайне консервативных христианских «терапевтических» приемных семьях, в которых объединились две несочетаемые тенденции конца восьмидесятых и начала девяностых. Результаты были просто ужасающими.

Америка открыла, насколько широко распространенным явлением оказалось жестокое обращение с детьми. Лавина сообщений о жестоком обращении напоминала эпидемию, и многие из этих случаев были подлинными и заслуживали обнародования и внимания. Одной из причин, по которой злоупотребления в отношении детей обсуждались в новостях и на ток-шоу, стала популярность «движения исцеления», в рамках которого американцев поощряли обнаружить своего «внутреннего ребенка» и помочь ему исцелиться от ран, нанесенных равнодушными или жестокими родителями. В то время трудно было открыть газету или включить телевизор и не наткнуться на какую-нибудь знаменитость, рассказывающую историю о пережитом ею (или, время от времени, им) в детстве сексуальном насилии. Некоторые гуру самопомощи утверждали, что более 90 % семей являются неблагополучными. Некоторые психотерапевты охотно поддерживали идею, что большая часть проблем их клиентов может восходить к жестокому обращению в детстве, и затем энергично помогали им производить изыскания в своей памяти в поисках соответствующей информации, даже если изначально пациенты утверждали, что ничего подобного не помнят. Иногда люди, которые погружались в прошлое с помощью плохо обученных и чрезмерно уверенных в себе психотерапевтов, начинали вспоминать отвратительные извращенные деяния, которые были совершены по отношению к ним, в то время как эти «воспоминания» были совершенно лишены какого-либо правдоподобия.

Второй тенденцией стал подъем популярности евангелистского христианства. Новообращенным и давнишним приверженцам этого течения говорили, что, должно быть, к широкому распространению сексуальных преступлений в отношении детей причастен дьявол. Как еще объяснить душевную немощь, которая могла привести столь многих людей к тому, что они совершали настолько жестокие и нечестивые деяния в отношении невинных детей? Вскоре предприниматели от морали создали на этой проблеме целый бизнес, проводя платные семинары, обучающие, как распознавать детей, ставших жертвами того, что называли «ритуальное насилие над детьми». Столь далекое от христианских правых издание как флагман феминизма — журнал «Ms.» в январе 1993 года поместил на свою обложку признания первой «жертвы» такого насилия. Заголовок на обложке гласил: «Поверьте — ритуальное насилие над детьми существует», а в самом журнале была напечатан рассказ женщины, утверждавшей, что ее родители изнасиловали ее распятием и принуждали есть плоть обезглавленной сестры-младенца.

Сотрудники «Службы защиты детей» и приемные родители, оказавшиеся замешанными в деле Вернона, были погружены в культурную атмосферу двух этих тенденций, находившихся тогда на пике популярности. В 1990 году, примерно в то время, когда эти дети были взяты под опеку, приемные родители и сотрудники «Службы защиты детей», курировавшие этих родителей, посещали семинар, посвященный «использованию детей в сатанинских ритуалах». Когда прокурор округа отказался от участия в этих судебных процессах, поскольку ранее представлял одного из подсудимых, сотрудники «Службы защиты детей» уговорили местного судью назначить специального прокурора.

Этот специальный прокурор в конце концов подключил к работе еще двоих особых «следователей по делам, связанным с сатанизмом», чтобы донести до суда мнение о существовании в Гилмере секты поклонников дьявола, возглавляемой семьей Вернон, члены которой сексуально использовали детей и совершали человеческие жертвоприношения. Эти «следователи» считались специалистами по раскрытию преступлений, связанных с культами. Один из них был баптистским священником из Луизианы, а другой — спортивным тренером из Департамента общественной безопасности штата Техас. Ни тот ни другой не имели опыта полицейских расследований.

Материалы, касающиеся использования детей в сатанинских ритуалах, и психотерапевтические подходы, основанные на методе «восстановленных воспоминаний» получили широкое распространение, не будучи проверены научными методами. Терапевты, работающие в рамках подхода «восстановленных воспоминаний», и инструкторы на семинарах учили тому, что дети никогда не лгут по поводу пережитого ими сексуального насилия, даже если не существует эмпирических свидетельств, на основании которых можно было бы это подтвердить. Они говорили взрослым пациентам, которые не были уверены, что стали жертвой насилия в детстве: «Если вы думаете, что это случилось, это, вероятно, так и есть», и утверждали, что наличие заболеваний, таких, как расстройство пищевого поведения и зависимость, может служить доказательством имевшего место жестокого обращения в детстве, даже если нет никаких воспоминаний о таких травматичных событиях. Списки признаков, по которым предлагалось распознавать «использование детей в сатанинских ритуалах», основывались на еще более ненадежных критериях, но, тем не менее, они предлагались в качестве диагностических инструментов на сотнях семинаров, проводимых для психотерапевтов, социальных работников и чиновников, работающих в сфере охраны детства.

Если бы эти методы были предварительно проверены, то обнаружилось бы, как это случилось позже, что психотерапевт легко может повлиять на воспоминания, появляющиеся во время гипноза и даже во время обычной психотерапии, и что, хотя многие люди испытывают сильные эмоции по поводу своего детства, это не обязательно значит, что они подвергались насилию или что все события, которые они вспоминают, происходили именно так. В то время как дети редко спонтанно лгут о сексуальном насилии (хотя такое тоже случается), взрослые могут подтолкнуть их к сочинению подобных историй, причем сами взрослые могут не осознавать, что ребенок просто говорит им то, что они хотят услышать. Явное принуждение совершенно не требуется, как мы увидим, оно может только усугубить ситуацию. Перечень признаков «жертв сатанизма», как и распространенные в это же время списки признаков, по которым предполагалось распознавать тех, кто пережил инцест, и «созависимых», чьи близкие люди страдают зависимостями, был столь расплывчатым и столь всеобъемлющим, что любой подросток с хотя бы минимальным интересом к сексу, наркотикам и рок-н-роллу — иными словами, любой нормальный подросток — мог быть отнесен к разряду жертв. А также и любой ребенок помладше, который видит по ночам страшные сны, боится чудовищ и страдает энурезом.

Еще одна опасная форма шарлатанства, широко распространенная в то время, к несчастью, была применена к этим попавшим под опеку детям. Она применялась в различных формах и называлась по-разному, но самыми известными названиями были «терапия удерживания» или «терапия привязанности». В процессе этой «психотерапии» взрослые жестко удерживали детей в руках, заставляя их смотреть в глаза и «открывать» свои воспоминания и страхи. Если ребенок не рассказывал убедительную историю насилия и жестокого обращения в раннем детстве, его оскорбляли словесно и причиняли ему физическую боль до тех пор, пока он этого не сделает. Часто применяемая к приемным или взятым под опеку детям, эта практика, как считалось, должна была создать эмоциональную связь между ребенком и его новой семьей. Одна из форм терапии, придуманная в начале 1970-х калифорнийским психологом по имени Роберт Заслоу, требовала участия нескольких «удерживающих»: один должен был фиксировать голову ребенка, в то время как другие удерживали конечности, и воткнув костяшки пальцев в ребра ребенка жестко двигали их взад-вперед. Это нужно было делать с такой силой, чтобы остались синяки. «Метод» Заслоу был доработан группой терапевтов, первоначально работавших в городе Эвергрин в Калифорнии. Однако Заслоу лишился своей лицензии на профессиональную деятельность после того, как его обвинили в применении насилия. Терапевтам, связанным со школой в Эвергрин, также в конце концов были предъявлены обвинения в нескольких случаях насильственной смерти детей, связанной с их «терапией».