Читать онлайн «Приключения словес: Лингвистические фантазии». Страница 10

В соответствии с собственной речью этнически родственные «немцам» жители Древней Руси называли и себя. Дело в том, как мне представляется, что некогда согласные звуки слв, обозначавшие понятие «слово», в акающих говорах произносились вместе с гласными не о, но а. Вместо «слова» получилось «слава», обозначавшее то же самое понятие. До сих пор сохранилось выражение «дурная слава», обозначающее, что о ком-то отзываются, говорят плохо.

И как не сказать о том, что «православие» это «правильное слово». Так что «славяне» это люди, которые владеют понятными словами. То, что сегодня разные славянские народы не всегда могут понять друг друга, следствие расселения на разных территориях, соприкосновения с разными другими языками. Вот и германские племена теперь говорят кто по-немецки, кто по-голландски, кто по-шведски, датски, норвежски, а кто и вовсе по-английски.

Кстати, два этнически близкородственных русскому окающих народа Европы сохранили в своих названиях изначальное произношение — это словаки и словенцы.

В связи с вышесказанным мне представляются никчемными многовековые поиски российскими историками варягов на географической карте. Народа с таким самоназванием нигде и никогда не существовало. Существовали норманны — северные люди, скандинавы, захватившие не только русские земли, но и Британию, север Франции, юг Италии.

Для славянского населения, попавшего под власть Рюрика и его дружины, говоривших на непонятном языке, варваров, было совершенно уместно называть их варягами. Вар-вар-вар. Плюс еще не переделанное на славянский лад окончание таких иноземных слов, как конунг и викинг, из которых вскоре получатся слова князь и витязь. На манер того, как античная лингва на Руси превратилась в язык.

По аналогичной причине нелепо искать на географической карте «тартар» Чингисхана и возлагать вину за «татаро-монгольское иго» на ни в чем таком не повинных потомков создателей и жителей Великого Булгара.

У кого-то из современных авторов я прочитал, будто село Коломенское — бывшее некогда летней резиденцией русских царей, было названо так по той причине, что было основано выходцами из города Коломны.

Если поверить этой смелой догадке, то и события, происходившие в Пушкинской поэме «Домик в Коломне», придется привязывать к потомкам выходцев из того же города.

Между тем все объясняется гораздо проще. Еще не так давно по историческим меркам, во времена Петра Первого, словом коломна обозначалось по отношению к городу то же самое, что по отношению к деревне обозначалось словом околица: то, что расположено «около».

В этих словах отчетливо проглядывает один из древнейших корней, и не только восточнославянский или общеславянский, но даже, может быть, ведущий свое начало из еще более глубокой тьмы веков.

Судя по всему, изначально звукосочетание «кол» обозначало такое понятие, как круг. Вероятно, самое первое геометрическое понятие, возникшее в круглой голове сапиенса, круглые глаза которого постоянно натыкались то на круглое солнце, то на круглую луну, то на круглый съедобный плод, то на округлые части человеческого тела. И палочка, с помощью которой, быстро крутя ее в наполненной сухим мхом лунке, добывали огонь наши прапра-предки, была округлой. И первый испеченный на огне хлеб — что-нибудь вроде нынешнего лаваша.

И сегодня корень «кол» остается одним из самых распространенных словообразующих корней во многих языках. Знаменитый сербский народный танец называется коло. А знакомое практически каждому человеку по «Трем мушкетерам» Александра Дюма бриллиантовое ожерелье французской королевы даже в русском переводе всегда именуется французским словом колье. У англичан слово cole, кроме того же ожерелья, обозначает массу круглых предметов — воротник, ошейник, хомут, обруч, шайбу, втулку, сальник, кольцо.

А у нас есть и кольцо, и околица, и околоток, и колобок, и колокол, и колбаса, и колесо, и околесина, которую стали путать с околесицей, и потерявшее л око, и еще десятки, а может быть, сотни слов.

В том числе и таких, истинный смысл которых давно и прочно забыт. Вроде нашей коломны.

Еще интересней, пожалуй, поискать этот «круглый» корень в других языковых семьях. Например, в тюркских. На физических картах Азии можно обнаружить его включенным в названия Байкал, Иссык-Куль, Халхин-Гол, Таштагол, Терскол. Как тут не вспомнить тот факт, что на плоском месте пролитая вода принимает круглую форму. Как не сопоставить его с тем, что предки тюрков обживали гигантские азиатские равнины? А еще с тем, что наше слово озеро образовано теми же согласными зр, что и «круглое» слово зрак?

И наконец (фантазировать так фантазировать!): кто, когда и почему обозначил круглое число 0 «круглым» словом зеро?

Кажется, мы вляпались в темные сферы нумерологии…

Первые два года своей жизни моя мама провела у своего дедушки, отца моей бабушки Марии Иосифовны Перельман. И после, когда подросла, часто гостила в его доме.

Дедушка Иосиф происходил из ученого ашкеназийского рода, выдвинувшего из своей среды немало мудрецов — знатоков и толкователей Торы, Талмуда, книги Зогар, других замечательных книг, и сам был ученым раввином. Мама рассказывала мне, что, живя в его доме, когда бы ни проснулась, всегда заставала дедушку Иосифа уже на ногах, склонившимся над конторкой, на которой лежал какой-нибудь фолиант.

Рассказ об этом я слышал от мамы много раз. И когда был еще пионером, и в комсомольском возрасте, и после войны, когда, несколько поумнев, перестал донимать окружавших меня людей всяческими вопросами. Но и в этом, последнем своем состоянии, выслушав в очередной раз мамино воспоминание о дедушке Иосифе, я редко когда мог воздержаться от вопроса — а чем же таким увлекательным он всю свою жизнь занимался? Но мама, по-видимому, представляла себе это не слишком четко, поскольку обычно ограничивалась односложным ответом: «Богословием». И только раз, призадумавшись, пояснила: «Ты знаешь, скорей всего он был погружен в каббалистику».

Сказала и сказала. Я тогда пропустил эти ее слова мимо ушей. И только войдя в возраст дедушки Иосифа, каким он помнился маме стоявшим за домашней конторкой в белорусском местечке Воложин еще до наступления ХХ века, я начал догадываться, каким потрясающим детективным сюжетом он был увлечен, каким наиважнейшим, с его точки зрения и с точки зрения окружавших его людей, занятиям он посвятил свою жизнь.

Почему я не понял этого раньше, будучи, в сущности, его копией? Только потому, что в течение почти всей своей жизни был почти полностью оторван от огромной части общечеловеческой культуры и полностью от той, представителем которой значился в пятом пункте доброй сотни анкет, заполненных мной.

Мама моя была убежденной атеисткой. Для папы насущными были только лишь чисто земные проблемы, к небесным он относился вполне равнодушно. Школьные занятия, книги, газеты, радио, кино — все средства воздействия могучего советского государства на серое, можно даже сказать — очень серое вещество моего мозга были пропитаны невежественным, а потому особенно воинственным отрицанием религии. Религия, внушалось мне, — иррациональна, ее последователи — фанатики. А я был поздним дитем эпохи Просвещения, провозгласившей разум единственной силой, способной гармонизировать отношения между людьми, между человечеством и природой.

Натыкаясь на факты, свидетельствующие в пользу религии, я попросту отмахивался от них. Великий русский ученый Павлов ходил в церковь исключительно в пику коммунистическим властителям России, думал я, вглядываясь в Третьяковке в замечательный нестеровский портрет создателя современной физиологии, на котором он походил не на почтенного академика, парящего в научных эмпиреях, а более всего на боярыню Морозову с картины Сурикова или, если искать мужскую аналогию, на Ивана Грозного с картины Репина. А глубокую набожность Ньютона я объяснял неразвитостью современной ему науки: если б он знал все, что сегодня известно любому школьнику, то… Ну, в общем, ясно.

Но сколько веревочке ни виться, конец всегда находится. В конце концов дошло и до моего поколения все то, что давно уже знают все культурные люди во всех нормальных странах мира. В том числе и то, что свои научные подвиги Ньютон совершал во имя постижения замыслов Творца, создавшего Вселенную и определившего законы ее существования. Великие силы рождаются только для великих целей.

Я не хочу тем самым утверждать, что мой прадедушка был конгениален знаменитому англичанину. Но, по-видимому, он был воодушевлен той же целью, стремясь к которой, ощущал себя продолжателем великого дела, начатого тысячи лет назад его предками в Иерусалиме и Вавилоне, подхваченного в Средние века мудрецами в мавританской Испании, продолженного затем ученейшими талмудистами Баварии и Саксонии, Речи Посполитой и России. Он рассуждал просто и вполне логично.