Читать онлайн «Интеллектуальный капитал и потенциал Республики Беларусь». Страница 26

Такие заблуждения дезориентируют субъектов управления. «Главное, – мудро писали П. Чаадаев и вслед за ним Ф. Ницше, – не казаться, а быть.

«Есть ли на деле успехи?» – этот непреходящий ленинский вопрос должен стать краеугольным камнем и категорическим политико-нравственным императивом деятельности субъектов управления независимо от того, на каком уровне они действуют. Лишь при этом условии «совокупный интеллект» нации способен не только придерживаться солженицынской «средней линии», но и достигать оптимума в партнерстве государства, науки и бизнеса.

Функциональная структура управления

Исследование управления «совокупным интеллектом» потребовало преодоления затруднений концептуального характера – нестрогого оперирования хорошо узнаваемыми, на первый взгляд, понятиями «предвидение», «прогнозирование», «проектирование», «программирование» – как взаимозаменяемыми. Иного характера проблема в том, что хотя в литературе по теории и практике управления преобладает тенденция рассматривать управление как реализацию функций, однако нет единого мнения по вопросу о том, какова их сущность и последовательность.

С позиций структурно-функциональной методологии управление интеллектуальной деятельностью – это процесс выполнения следующих функций – предвидения, прогнозирования, моделирования, проектирования, программирования, планирования и организации, необходимых для реализации ее смысла, достижения целей рационализации и в конечном счете – оптимизации интеллектуального капитала.

Управление

П. Друкер, американский социолог, один из ведущих теоретиков в области управления и организации, предлагает целевое определение этих функций. «Управление – это особый вид деятельности, превращающий неорганизованную толпу в эффективную, целенаправленную и производительную группу» [Друкер 2012]. Управление является и лоцией, и побудителем существенных социальных перемен. Именно управление в большей степени, чем что-либо другое, объясняет самый значимый феномен нашего века – формирование «общества знания». Чем больше в обществе высокообразованных людей, тем в большей мере они зависят от организации. Практически значительная часть людей, имеющих образование выше среднешкольного (во всех развитых странах мира эта цифра составляет более 90 %), проведут всю свою жизнь в качестве функционеров организаций.

Поэтому чем более современный социум становится «обществом знания», тем менее он смиряется с фатальным утверждением философа и поэта Ф. Тютчева о том, что «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Но такая потребность – это автоматически еще не способность к пророческому «предугаданию». Другая, уже авантюрная, крайность выражена Наполеоном: «Вначале ввяжемся в бой, а затем посмотрим».

Основной методологический камень преткновения в постижении проблемы заключается в том, что глобализация унаследовала господствующий в индустриальном обществе принцип управления «по отклонению». В этой парадигме проблемы становятся актуальными лишь тогда, когда налицо угрожающие кризисные явления. Здесь решения характеризуются значительной (если не полной) зависимостью от ситуационных обстоятельств и выражающего их сознания, ограничены утилитарной ориентацией. В таком ракурсе управление является выражением диссипативного состояния процесса (dissipatio – «рассеиваю, разрушаю»), далекого от динамического равновесия. Это так называемое «кризисное управление», цель которого – ситуационное выживание, метафорически говоря, ориентация среди деревьев, но не в лесу, не стратегическое управление с целью исхода из системного кризиса. Под этим углом зрения самым бесперспективным является известный синдром кафкианского узника: годами он рыл подкоп для побега, но в конечном счете услышал голос надзирателя, что находится… в соседней камере.

Превентивное управление предполагает выработку системы смыслов, производного от них древа целей, форм и технологий, и их предпосылкой является то, что «будущее бросает свою тень задолго до того, как войти» (А. Ахматова). Иными словами, не впадая в «предугадания», утопические прожекты и оставаясь на почве реальности, исходным является предвидение – деятельность, основанная на виртуальном по форме и объективном, хотя и неизбежно относительном по содержанию, предвосхищении («конструировании») потенциальной «осевой» направленности, смысла («сверхзадачи») и общих контуров предельно масштабной трансформации социума в обозримой перспективе.

Создание научных теорий и стратегий развития имеет глубокое сходство. Как основной тренд развития, так и научная теория являются попыткой предсказать будущее поведение неких объектов, основанной на использовании человеческой способности к созданию моделей объективного мира.

Моделирование

Принципиальная возможность обозримости перспективы – это «схватывание» ее вероятностной виртуальной сущности и выражение путем прогностического структурно-динамического моделирования [Левяш 1985; Вартофский, 1988; Природа моделей 1986; Штофф 1966]. Термины «модель», «моделирование» используются в настоящее время очень широко в разных контекстах. Суммируя исследования по проблеме, можно сказать: модель – это идеальный (не путать с идеализированным) объект, связанный с моделируемым объектом отношениями релевантности, то есть способный представлять те или иные свойства и отношения моделируемого объекта. В. Штофф определял такой объект следующим образом: «Под моделью понимается такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте». Исследователь резюмировал, что «отношение модели к моделируемому объекту есть, таким образом, отношение не тождества, а аналогии… аналогия есть сходство структур» [Штофф. 1966, с. 19, 139]. С. Бир писал о моделях: «Некоторые полагают, что модель – это математическое уравнение, другие считают ее теорией, третьи – гипотезой, но есть и такие, которые принимают ее за физический предмет. Последние относятся к числу самых бесхитростных, и, однако, они понимают проблему лучше всех» [Бир, 1993, с. 90].

Модель – это совокупность информационных блоков и взаимосвязей, представляющая собой целенаправленно конструируемое и изоморфное описание объективного объекта или процесса. Модель приближенно отображает свойства объекта и позволяет имитировать его самодвижение с той или иной степенью точности. Однако в отличие от самого объекта и замещая его по принципу гомоморфизма, она может быть заменена на другую, более подходящую модель. Поскольку прогнозист еще не располагает достаточно строгой, завершенной теорией, метод моделирования оказывается наиболее эффективным. Замещая объект и в отличие от его бытийной реальности, модель поддается виртуальному конструированию и конкретизации как исходя из объективного состояния общества, так и с точки зрения потребностей, интересов и ценностных ориентаций его субъектов. Это конструирование процесса в виде моделей, системной детализации их «несущих» параметров и взаимосвязей, технологий и этапов их эволюции в определенном пространстве-времени или хронотопе.

Доступная оперированию модель всегда имеет системный характер, и венгерский экономист Я. Корнаи подчеркивает имя его первопроходца и последователей: «Маркса можно считать «пионером» системной парадигмы, поскольку он не ограничивался изучением какой-то одной области капитализма (политической, экономической, социальной или идеологической), а рассматривал их в неразрывной связи и анализировал их взаимодействие… Системный подход Маркса заключается в том, что он изучал не отдельные институты капитализма, но их совокупность как систему в целом… Мизес и Хайек (также) не обошли вниманием тот фундаментальный факт, что политика и экономика тесно взаимосвязаны. Стимулы, коммуникации, сбор и обработка информации – подобные вопросы лежат в основе их аргументации. Идеи Мизеса и Хайека являются выдающимися примерами мышления в духе системной парадигмы… Еще одним великим «архитектором» системной парадигмы был И. Шумпетер… (Он) хочет понять обе системы в полноте, включая политические, социологические, экономические и идеологические аспекты» [Корнаи, 2002, с. 6–7].

Системный характер моделей имеет принципиальное значение, потому что отношения, взаимодействия между элементами модели должны соответствовать отношениям между элементами объекта [Штофф, с. 63]. Моделью системы может быть только система. Теория как система состоит из определенных знаковых структур (текстов, описывающих теорию), и системы артефактов, которые способны интерпретировать эти тексты и эксперименты и обратно – результаты экспериментов в изменения текстов теории.