Читать онлайн «Новые идеи в философии. Сборник номер 2». Страница 11

Таким образом, теория играет в современной физике по существу методологическую и эвристическую роль. Физик пользуется ею в своих изысканиях как орудием, позволяющим ему упреждать современное положение физических знаний, предвидеть результаты какого-нибудь опыта, вызвать условия, при которых он обнаружится. Опыт, говорил Декарт, служит для того, чтобы с помощью следствий идти навстречу причинам. Эту фразу можно было бы передать следующим образом: опыт служит для того, чтобы с помощью чувственной интуиции идти навстречу теории, рациональной интуиции. Утверждение, обратное этому предложению, представит довольно точно теорию физической теории согласно воззрениям современных физиков: теория служит для того, чтобы идти на встречу опыту; субъективная интуиция подсказывает мысль о возможности чувственной интуиции; и эта последняя будет служить ей мерой и нормой. Но ведь тогда ясно, что в опыте от теории остается лишь то, что было предвосхищением опыта.

3. Мы в праве поэтому сказать, что всякий экспериментальный результат допускает наличность теоретических и субъективных элементов; оп не мог бы существовать без них. Мы вправе также сказать, что тем не менее экспериментальный результат сохраняет всю свою объективность. Согласно этой концепции физическая теория есть одновременно и то, что подсказывает открытие, и то, что служит потом – теми из своих элементов, которые сохраняются в открытии – для систематизации его в совокупности физических знаний. Теория методологична в двояком отношении: во-первых, как средство, с помощью которого обнаруживают отношение, еще неизвестное в опыте, во-вторых, как средство, с помощью которого это отношение связано с уже известными отношениями. Она освещает неизвестное, бросая на него свет известного, и она амальгамирует прежние и новые результаты исследования в едином и гармоническом построении. Она орудие открытия и орудие систематизации.

4. Но эта концепция физической теории не просто только согласуется со всем тем, что мы знаем об утилизировании современной физикой физической теории. Она выставляет ее в совершенно новом свете. Когда рассматривали гипотезу как переходный момент метода, устранявшийся в результате успехов науки, тогда гипотеза оставалась как бы вне науки, подобно костылю, от которого следовало как можно скорее избавиться. Когда же гипотеза была поднята до степени постоянной теории, конца науки, то довольно быстро забыли о том, что она гипотеза. Напирая на постоянных элементах теории, ей тем самым придавали онтологическое значение. Отсюда вытекли все крайности классической механистической концепции; отсюда – интуитивная и картезианская концепция науки; отсюда – все то, что вызвало изнутри самой физики, а затем – с новыми крайностями – извне современную критику физики и науки вообще.

Методологическая концепция физической теории противоположна первым делом чисто психологической концепции ее, согласно которой она является некоторым скоротечным образованием в воображении ученого, в индивидуальном воображении. Она противоположна затем той концепции, которой придерживались великие системы философии науки и вся механистическая традиция – именно онтологической концепции, делавшей из теории интуицию реальности, возвышающуюся над опытом, почти независимо от него и на его счет.

Физическая теория не имеет сама по себе, независимо от опыта, реальной ценности. Она имеет лишь методологическое значение. Она не чисто индивидуальная фантазия, которой может пользоваться или не пользоваться по своей доброй воле всякий ученый.

Она необходимое орудие физика. Физик не может заниматься физикой, не имея какой-нибудь теории. И если в настоящее время мы имеем перед собой нисколько форм физики, то он не противостоят друг другу как фантазия одного индивида фантазии другого индивида; они противостоят друг другу как концепция одной школы противостоит концепция другой школы, т. е. как нечто, имеющее притязание на постоянство, на объединение различных умов. Таким образом, физическая теория представляется нам в виде общего метода, а не индивидуального приема мысли. Она не случайное, изготовленное на авось орудие, она необходимый, жизненный орган.

Понятно, поэтому, что теория – сколько бы в ней ни заключалось искусственных уловок и гипотез – ничуть не изменяет и не уменьшает прочности результатов физики. Ведь ее роль – роль орудия, и в приобретенных благодаря ей результатах остается лишь акцептированная и гарантированная опытом часть, которая, значит, не искусственна и не гипотетична. Таким образом, научные завоевания остаются – под гарантией опыта и в меру этой гарантии – нетронутыми.

5. Если этот взгляд на физическую теорию правилен – а даже в концепции механистов он, по-видимому, вытекает из анализа идей физиков – то отсюда получается важное следствие: споры о реальности некоторых, употребляемых в теориях, понятий теряют многое в своем значении. Вопрос отныне не будет уже идти о том, существует ли реальность, адекватная нашему понятию силы или нашему понятию атома, или нашему понятию энергии. Споры эти переходят в разряд схоластических споров.

Я не желаю сказать этим, что какое-нибудь из этих понятий не может иметь реального значения. Я желаю лишь сказать, что решение этого вопроса зависит не от чисто теоретического анализа и исследования. Решение его может быть дано лишь опытом. С того дня, как опыт раскроет перед нами атомы, мы будем вправе говорить об объективном существовании атомов. До тех же пор атом есть теоретическое понятие. Мы должны заниматься вопросом не о его объективном значении, но о его методологическом значении, о плодотворности, пользе и правдоподобности атома, – плодотворности, пользе и правдоподобности, являющихся функциями друг друга.

Систематизация, присоединяющая к отношениям, непосредственно данным в опыте, общие отношения, являющиеся результатом умственного построения (пример: энергетика), или же систематизация, присоединяющая к отношениям, непосредственно данным в опыте, гипотетические отношения и различные предвосхищения опыта (пример: все теории, близкие к механистической концепции), могут – по крайней мере, в настоящее время – претендовать лишь на техническое, утилитарное значение, а не на объективное значение. Физическая теория, или, лучше, теоретическая физика, эта совокупность физических теорий одной и той же формы, есть лишь органон.

Итак, критическое исследование физических теорий не относится к ведению ни непосредственной научной проверки, ни той части философии, которая переходит за наиболее общие результаты науки. Оценка значения физической теории не должна также учитываться при оценке значения полученных физической наукой результатов, ибо теория представляется не результатом, добытым из фактов, а лишь орудием метода. Это значение может быть определено лишь по отношению к результатам, которые можно получить с помощью этого метода, по отношению к его удобствам, пользе, плодотворности. Физическая теория относится по существу – рассматриваемая с точки зрения позитивизма – к ведению логики наук, т. е. к исследованию предлагаемых физиками методов и их критического анализа последних.

6. При рассмотрении физических теорий как методов мы наталкиваемся, однако, на некоторое недоразумение, которое следует предупредить.

Когда говорят о методах в физических науках, то всегда думают о методах экспериментирования, указанных сперва Бэконом, а затем развитых Стюартом Миллем и всеми современными логиками. Но ясно, что физическая теория не имеет ничего общего с этими методами ни сама по себе, ни по своей роли, ни по своим приложениям; она существует наряду с ними и преследует совершенно иные цели. Классические методы, указанные для физических наук, это методы экспериментирования, т. е. контроля. Если в мозгу возникла какая-нибудь идея, то с помощью этих методов можно проверить основательность ее. Иногда они могут даже подсказать нам новые идеи, но это они смогут сделать лишь тогда, когда дух будет более или менее сознательно возбужден теми теоретическими концепциями, которые присоединяются к полученным из опыта указаниям. Этим указана методологическая роль теории; теория или гипотеза образует по существу метод открытия и изобретения. Она именно порождает те предвзятые идеи, о которых говорит Клод Бернар. Поэтому она обнаруживается в науке в совершенно иной момент, чем методы экспериментирования, и с совершенно иной целью: она порождает ту идею, которую должны будут контролировать затем методы экспериментирования.

7. Но для того, чтобы теория могла играть свою роль метода открытия, она не должна быть простой фантазией или химерой; в этом случае она была бы совершенно бесплодной, и это было одной из причин бесплодия схоластики. Она должна сконцентрировать в себе всю ту реальность, которую развертывает к моменту провозглашения ее перед нами опыт. Следовательно, научная теория будет орудием открытия лишь постольку, поскольку она сама окажется резюме приобретенного опыта, т. е. предыдущих открытий. Поэтому-то всякая физическая теория есть систематизация опыта: она систематизирует и классифицирует известные факты и законы, с одной стороны, с другой же она приспособляет эту систематическую классификацию для новых открытий.