Читать онлайн «Семена разрушения. Тайная подоплёка генетических манипуляций». Страница 50

Жители Ирака потеряют сотни тысяч рабочих мест, а иностранные продукты вытеснят с рынка товары иракского производства, из которых еда будет одним из важнейших продуктов. Местные предприятия и фермерские хозяйства не смогут соперничать с иностранными конкурентами в навязанных условиях.

Типичная жертва условий МВФ неминуемо вынуждена преобразовывать свою национальную экономику, переориентировать ее на экспорт, чтобы зарабатывать доллары для покрытия своих долгов. Приманкой в этой игре всегда было обещание «аварийного» или «спасательного» займа МВФ. Условием же шантажа, скрытым за приманкой, была угроза, что при отказе от условий МВФ страна-должник будет навсегда включена в черный список стран, которым не выдаются иностранные кредиты.

Для Ирака не делалось исключений. Проведенные под патронажем США выборы в Ираке предназначались для формирования узаконенного порядка привязки иракского правительства к жесткому управлению МВФ. В сущности, это должно было позиционировать МВФ как «нейтральную» организацию, отвечающую за строгое соблюдение Ираком 100 бремеровских Приказов. МВФ должен был заставить Ирак присоединиться к общему вашингтонскому видению «свободного рынка». МВФ планировал достичь особых соглашений с новым правительством Ирака сразу после выборов в Ираке 30 января 2005 года. Поскольку возможность освобождения от выплат по огромному внешнему долгу Ирака зависела от одобрения Фонда, МВФ имел существенный экономический рычаг воздействия в переговорах с иракскими лидерами[297]. Резолюция Совета Безопасности ООН номер 1483 давала Бремеру полномочия на управление оккупированным Ираком, но в рамках, установленных международными законами. Однако бремеровские 100 Приказов и «шоковая терапия» в экономике проводились в нарушение любых международных законов.

Протесты против иракской приватизации и яростные нападки на распространение американских компаний сделали необходимым сокрытие этого неудобного факта. По этой причине Бремер отбыл обратно в Вашингтон, чтобы обсудить с президентом новый план захвата экономики Ирака. Результатом явился временный режим Айяда Алави и назначение новых иракских выборов на январь 2005 года. Выбранный Вашингтоном Алави, годами работавший на ЦРУ, должен был «законно» провести незаконные бремеровские указы.

В соответствии с Приказом номер 39, ставшим известным в Ираке как «бремеровские законы», иракская промышленность и рынки должны были быть открыты для иностранных инвестиций с несколькими ограничениями. Данные законы были сформулированы таким образом, чтобы сильно затруднить текущему временному или любому последующему иракскому правительству возможность отмены или пересмотра проводимой ими политики.

В самом деле, Бремер скрепил 100 Приказов статьей 26 Временной конституции Ирака, которая гарантировала, что, как только верховная власть перейдет ко временному правительству, оно будет бессильно изменить бремеровские законы. Вдобавок ко всему, во всех иракских министерствах Бремером были рассажены по креслам сторонники США, которые были уполномочены отвергать любые подобные решения последующих иракских правительств.

Присутствие 132 тысяч американских солдат, накрепко засевших в 14 новых американских военных базах, созданных на территории Ирака после 2003 года, было тому гарантией. К концу 2004 года до большинства иракцев стало доходить, что подразумевал Вашингтон, когда говорил о «засевании семян демократии» в их стране. Эти семена не имели ничего общего с возможностью выбирать свою собственную независимую судьбу рядовыми гражданами Ирака.

После передачи официальной власти в июне 2004 года от бремеровской Временной коалиционной администрации Временному иракскому режиму, возглавляемому прихвостнем ЦРУ Алави, последний согласился принять помощь в освобождении от долгов в обмен на «открытость» проводимым МВФ реформам. Таким образом, в меморандуме, присоединенном к «декларации о намерениях» и направленном управляющим Центральным банком Шабаби и министром финансов Аль-Махди в МВФ в сентябре того же года, эти господа выражали свое правительственное рвение «плотно сотрудничать» с Фондом[298]. «Новое финансовое законодательство прокладывает дорогу к созданию современного финансового сектора», – хвастливо излагалось в письме, подкрепляясь утверждением, что «уже три иностранных банка получили лицензии и могут начинать операции», а также, что «ряд иностранных банков проявили интерес к приобретению небольших долей в частных иракских банках». Одним из них был крупнейший в мире лондонский «ЭйчЭсБиСи»[299]. Принудительный переход пищевой промышленности Ирака на патентованные ГМО-зерновые – один из очевидных примеров методов, с помощью которых «Монсанто» и другие ГМО-гиганты навязывают ГМО– зерновые безвольному и невежественному мировому населению.

Проект создания зерновых культур ГМО, доминирующих в основных сельскохозяйственных культурах на мировом рынке сельского хозяйства, получил свое продолжение в организации нового исполнительного учреждения, которое встанет выше национальных правительств. Это новое учреждение, открывшее свои двери в 1995 году в Женеве, было названо Всемирной торговой организацией (ВТО).

В сентябре 1986 года, спустя два года после того, как Фонд Рокфеллера начал свой проект рисовой генной инженерии, американский агробизнес бросил свои уже значительные силы на поддержку радикально нового режима международной торговли – так называемого Уругвайского раунда Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ).

Это была кульминация и логическое следствие тридцати с лишним лет работы, которая началась в 1950-х годах в Гарвардском университете под эгидой проекта, финансировавшегося Фондом Рокфеллера, разработанного Василием Леонтьевым и осуществляемого шаг за шагом профессорами Гарвардской Школы бизнеса Рэем Колбергом и Джоном Дэвисом под лозунгом «вертикальной интеграции».

После трех десятилетий систематического разрушения монопольных барьеров и вертикальной интеграции, уничтожения институтов регуляции здравоохранения и снижения уровня требований безопасности в пределах аграрного сектора Соединенных Штатов поднимающийся корпоративный колосс агробизнеса принялся наращивать свои мускулы, потребовав создания нового наднационального невыборного органа, чтобы проводить в жизнь свои частные интересы во имя концентрации в глобальном масштабе.

Спустя приблизительно девять лет горячих обсуждений ГАТТ, в 1995 году, возникла новая многонациональная организация – Всемирная торговая организация, или ВТО. Штабквартира ВТО была открыта в Женеве, Швейцария, – номинально нейтральном живописном и мирном месте. Позади этого фасада, однако, ВТО отнюдь не была мирной или нейтральной. ВТО была создана как всемирный полицейский, как глобальный двигатель свободной торговли и как (среди своих главных целей) таран для мировой торговли агробизнеса на триллион долларов ежегодно с явным намерением продвигать интересы частных компаний агробизнеса. Поэтому ВТО была разработана как наднациональное юридическое лицо, чтобы стоять выше международного права и не отчитываться никаким государственным органам вне своих собственных стен.

У соглашений ГАТТ не было никаких действенных санкций или штрафов за нарушение согласованных торговых правил. Напротив, у новой ВТО такие карательные рычаги были на деле. У нее была власть наложить тяжелые финансовые штрафы или другие санкции на государства-члены, нарушающие ее правила. К моменту своего окончательного образования в 1995 году ВТО уже выглядела как новое оружие, которое могло, силой сметать различные национальные барьеры и которое могло, таким образом, ускорить быстрое распространение перспективных, коммерциализированных генномодифицированных зерновых культур.

Идея ВТО, как и большинство основных послевоенных инициатив свободной торговли, пришла из Вашингтона. Она стала результатом Уругвайского раунда переговоров по ГАТТ о либерализации торговли, которые начались в Пунто-дель-Эсте, Уругвай, в сентябре 1986 года и закончились в Марракеше, Марокко, в апреле 1994 года.

Начиная с 1948 года, с основания Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), Вашингтон яростно сопротивлялся включению вопросов сельского хозяйства в переговоры о мировой торговле, боясь, что любые общие международные правила откроют американские рынки иностранному импорту продовольствия и нанесут урон конкурентоспособности американского сельского хозяйства. С 1950-х годов американский сельскохозяйственный экспорт стал стратегическим национальным приоритетом, привязанным к геополитике «холодной» войны.