Читать онлайн «Поиски предков Адама». Страница 13

Между тем Азия продолжала привлекать внимание исследователей, которые уверовали в великую роль далекого континента в становлении человека. В конце 20-х и в 30-е годы нашего века последовали новые открытия, связанные с древнейшими обезьянолюдьми, — в районе Пекина Д. Блэк, Пэй Вэнь-чжун, Цзя Лань-по и Ф. Вейденрейх открыли более десятка черепов «китайского обезьяночеловека», синантропа, современника питекантропа. Нидерландский геолог, палеонтолог и антрополог Густав Кёнигсвальд в 1935–1941 годах руководил экспедициями на Яве и окончательно решил проблему возраста питекантропа, открыв несколько новых черепов.

Самое поразительное, однако, заключалось в том, что, как становилось ясно, ни синантроп, ни питекантроп не представляли собой древнейших представителей рода человеческого.

Ко времени событий, о которых мы хотим теперь рассказать, Луис Сэймур Базетт Лики, куратор Ко-рондонского музея города Найроби (Кения), уже без малого 36 лет занимался археологией Африки, а здесь, в Олдовэй-ском каньоне, вел раскопки целых 28 лет! Африка, этот экзотический для европейца континент, для него была не просто местом которое он выбрал для научных исследований, но второй родиной, без которой Лики не мыслил своего существования. Так уж случилось, что судьба его семейства с конца прошлого века оказалась связанной с Восточной Африкой.

Детство Луиса прошло в Кабете (Кения), он рос и воспитывался среди сверстников из племени кикуйю, играл в их игры, делил с ними ребячьи радости и огорчения. Он в совершенстве овладел языком кикуйю и не только говорил на нем в случае необходимости, но мог думать на нем, как на английском, и даже мечтать. Он даже жил, когда позволяли родители, в такой же, как в поселке аборигенов, хижине, которую построил с помощью «братьев-кикуйю». Не удивительно поэтому, что в характере и облике этого человека совместились, удачно дополняя друг друга, европейское образование, которое постарались дать ему родители, и по-спартански суровое воспитание туземцев-кикуйю. Мать учила его читать, писать, считать, а взрослые воины и охотники-кикуйю показывали, как нужно правильно держать и метать копье, как бесшумно и незаметно подползти к пугливым газелям, как погрузиться в воду, замаскировать голову болотной травой и терпеливо дожидаться, когда утка опустится на гладь водоема, после чего надо незаметно приблизиться к ней и схватить за лапки! Лики до сих пор помнит, как терпеливо учил его стрелять из лука один из лучших охотников племени кикуйю — Доробо.

А как много дали ему беседы у вечерних костров рядом с примитивными, как в каменном веке, постройками! Старики кикуйю, заботясь о воспитании молодежи, рассказывали старые предания и сказки. Каждый рассказ имел мудрую, как жизнь, мораль. Оставалось лишь следовать ей в общении с людьми и природой. Кикуйю привили Луису любовь к животным — младшим братьям человека. Он не только отлично изучил повадки диких обитателей саванн, но, кажется, научился думать так же, как они. Разве не «логика рас-суждений льва» позволяла ему успешно подкрадываться к самым пугливым и осторожным из животных Восточной Африки? Его, тринадцатилетнего мальчишку, сына белого миссионера, — такого еще не было в истории кикуйиэ — объявили равноправным членом племени, присвоив почетное имя Вакараучи — «Сын воробьиного ястреба»!

Пожалуй, именно кикуйю он обязан выбором своей будущей профессии археолога, которая стала для него всеобъемлющей страстью на всю жизнь. Особой любовью Луиса пользовались сначала птицы — он мог наблюдать за ними, не уставая, много часов подряд. Его интересовали косточки пернатых, которые встречались в изобилии на поверхности земли после дождей. Вот тогда-то Лики впервые обнаружил странные вещи: потоки воды вымывали из глины в точности такие же наконечники стрел, как у охотников-кикуйю, но сделанные не из металла, а из камня. Можно было удивляться не только необычному материалу, который использовался для охотничьих орудий, но и поистине ювелирному мастерству, с каким отделывались вещи из камня. Когда Луис обратился за разъяснениями к охотникам-кикуйю, они не замедлили с ответом, потому что видели вещь хорошо знакомую. «Это лезвия духов, — сказал с почтительным уважением Доробо. — Знай, Вакараучи, такие орудия ниспосланы с неба духами грома!» Потом уже из книг Лики узнал, что оббитые камни, захороненные в земле, использовал на охоте древний человек, живший на много веков раньше современных людей.

Вот так и началась его мечта раскрыть тайну далекого прошлого человечества, изучая африканские древности. Правда, «черный континент» не пользовался в то время вниманием тех, кто охотился за «недостающим звеном». Под впечатлением открытий Дюбуа на Яве останки ископаемого человека каменного века предпочитали искать на юго-востоке Азии, где жил питекантроп, «вымерший примат с определенными человеческими чертами». Однако Луис, рано ставший поклонником учения Дарвина, знал о том, что великий эволюционист, рассуждая о возможном районе происхождения человека, отдал предпочтение Африке, а не Азии.

Еще до того, как родители решили отправить сына в Англию для продолжения образования, он решил посвятить свою жизнь поискам ископаемого человека и костей вымерших животных. Лики интересовал не только далекий предок, но и окружавший обезьяночеловека мир.

Подготовка к будущей деятельности началась сразу же, как только шестнадцатилетний Луис прибыл в Англию. После&вух лет обучения в подготовительной школе он поступил в Кембриджский университет, где лучше, чем в любом другом высшем учебном заведении, можно было овладеть теорией предыстории человека.

По окончании университета он чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы предложить свои услуги по руководству экспедицией, главная цель которой — поиски останков древнего человека. Его учитель, профессор Хиддон, выслушал заявление Луиса с вежливым вниманием, а затем последовал диалог, который Лики любил пересказывать друзьям, интересовавшимся, как он начал свои археологические раскопки в Восточной Африке.

— Куда же вы намерены ехать? — спросил его маститый собеседник.

— В Восточную Африку! — не раздумывая, ответил Луис.

— Не переводите время попусту, — посоветовал профессор. — Ничего значительного там не найдете, уверяю вас. Если уж вы действительно решили посвятить жизнь древнему человеку, то поезжайте в Азию.

— Но я родился в Восточной Африке и уже нашел там следы первобытных людей, — возразил Лики. — А кроме того, я убежден, что не Азия, а Африка — колыбель человечества!

В ответ профессор и его коллеги только рассмеялись.

Однако Луису удалось собрать немного денег, и в 1926 году, когда ему исполнилось 23 года, он вместе с другом, тоже выпускником университета, отправился в первую самостоятельную экспедицию, громко названную «восточноафриканской».

Осенью 1927 года Лики вернулся из Танганьики с триумфом, редким для начинающего археолога. Не беда, что обезьяночеловек на сей раз ускользнул из рук — все же ему удалось найти более 40 погребений людей, которые жили на берегах озер Накуру и Эли-ментейта около 10 тысяч лет назад! Открытия его произвели большое впечатление, и не удивительно поэтому, что в течение последующих двух лет (1928–1929 гг.) Луис Лики имел достаточно средств, чтобы продолжать раскопки в Восточной Африке. Средства выделялись колледжем Святого Джонса, приписанным к Кембриджу.

Наибольшие неожиданности и подлинную сенсацию принесли исследования скального навеса Гамбл, открытого на берегу Элиментейта. В рыхлых отложениях навеса удалось проследить 14 культурных горизонтов, заполненных каменными орудиями и костями животных.

В 1929 году Лики сделал еще одно замечательное открытие, которое снова заставило говорить о нем как о необыкновенно везучем археологе. На сей раз он вел разведку невдалеке от озера Виктория в местности Кариандуси. Однажды с трудом пробираясь сквозь густой, колючий кустарник, Луис чуть не свалился с пятнадцатиметрового обрыва. Заглянув вниз на обрушившиеся стенки каньона, он замер от удивления — в нескольких метрах ниже из глины торчало рубило, изготовленное из черного полупрозрачного вулканического стекла! Такие огромные «ручные топоры», универсальное орудие труда древнейшего человека, умели выделывать из камня предшественники неандертальцев — обезьянолюди типа питекантропа. Лагерь их в Кариандуси следовало датировать, как минимум, 200 тысячами лет. Никогда прежде такого не находили в Танганьике.

Раскопки в Кариандуси имели еще одно важное последствие: Лики, просматривая специальную литературу, посвященную исследованиям геологов и палеонтологов на территории Танганьики, обратил внимание на то, что кости таких же животных, как на стоянке с рубилами, в 1913 году нашел профессор геологии Берлинского университета вулканолог Ганс Рек. В 1914 году он опубликовал заметку об открытии, сделанном в Кении, в южной части Великой рифтовой долины, в каньоне Олдовэй около озер Натрон и Эйян-зи. Оказывается, на это место первым обратил внимание немецкий энтомолог из Мюнхена Катвинкель, который охотился с сачком в районе каньона и чуть не поплатился жизнью, когда, преследуя какую-то редкую бабочку, свалился с обрыва. Опомнившись, Катвинкель заметил, что из пласта глины торчат кости ископаемых животных. Он собрал их, доставил в Берлин, а в 1913 году немецкие палеонтологи и геологи, которых заинтересовала эта коллекция, снарядили в Олдовэй специальную экспедицию. Ее возглавил Ганс Рек.