Читать онлайн «100 великих загадок Индии». Страница 48

Как мы видим, сикхи не являются членами какой-либо тайной организации или секты – они очень гостеприимны и общительны, их уважают в Индии за чистоту поведения, честность, храбрость и заметно отличающее их стремление и умение овладевать техническими профессиями.

Но все же – браслет? Зачем он мужчине?

Вот здесь и начинается что-то, близкое к тайне. Дело в том, что в наши дни он служит только украшением, хотя у многих возникает вопрос о странной склонности сикхов-мужчин к такому украшению. Но если это стальное кольцо распилить, то на профиле распила мы увидим довольно высоко – миллиметра на два – поднимающийся по всей его длине заостренный гребень. Почему его поверхность не гладкая как у обычных браслетов? Да потому, что этот невысокий гребень является сохранившейся проекцией, или, точнее, копией остро отточенного диска, который в те боевые времена имел широкое центровое отверстие и плотно надевался на руку воина. Ударом такого «браслета» по шее можно было глубоко рассечь ее ткань и перерезать артерию или горло. Это было сильное оружие, удобное для быстрого и точного его применения в близком бою.

Браслет сикха по аналогии воспроизводит форму крупного боевого диска, имевшего до 20–25 см в диаметре. В центре, где круглое отверстие, он бывал обычно толщиной до 6–7 см, но вся его масса сходила постепенно на тонко отточенный очень острый край. Воин раскручивал этот диск, продев два пальца в центральное сквозное отверстие и с силой посылал в воздух эту тяжелую вращающуюся «бритву», нацелив ее полет в горло противника. Секущий удар диска был такой силы, что при попадании в шею врага он мог срезать ему голову, а при попадании в любое другое место мог нанести глубокие раны. Вот это оружие и воспроизводится в виде небольшой наручной безделушки – браслета.

Здесь следует указать, что в индийской истории боевые диски применялись с древнейших времен, и их страшное режущее воздействие неоднократно описывается в эпической литературе, в сказаниях и легендах.

Пенджаб – северо-западные ворота Индии. Через эти ворота с тех древнейших времен, когда еще и страны такой, как Индия, не было, проникали на эти земли самые разные захватчики и завоеватели. Считается, что первыми были племена арьев, пришедшие сюда из Восточной Европы через Среднюю Азию, – в III–II тыс. до н. э., но, впрочем, не исключено, что до их появления через эти ворота здесь проходили и представители других этносов – возможно, из древних стран Передней Азии

Основоположник сикхизма гуру Нанак. Индийская миниатюра

Как память о боевом прошлом Пенджаба здесь и теперь всюду можно видеть вооруженных людей. На любой базарной улице, шумной, веселой и яркой, сквозь сутолоку видны лавки оружейников, а в их прохладной полумгле – проблеск острых кинжалов и сабель.

Пенджаб лежал на границе с миром ислама, на стыке двух вер, двух культур.

Мирное население Пенджаба все чаще и чаще должно было браться за оружие, чтобы отстаивать от врагов свои дома, поля и скот, города и храмы. Но не было равенства и не было единства в этих войсках. Кастовые барьеры были неодолимы, племенные и религиозные различия мешали взаимопониманию.

Люди неоднократно делали попытки сблизиться, найти синтез, сплав идеологий, который помог бы им соединить свои силы, который снял бы с их жизни проклятие кастового неравенства.

И вот тут предлагал себя ислам – религия без каст, религия, обещавшая равенство всем, кто признает, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед – пророк его. В ислам обращались тысячи людей.

Умнейшим человеком своей эпохи был основоположник сикхизма Нанак, родившийся в 1469 году. Его детство и юность протекали в Пенджабе, в том самом Пенджабе, на который волна за волной обрушивались завоеватели. Нанак, учившийся и у муллы, и у брахманов, сделал целью своей жизни создание учения об истинном равенстве.

Он возгласил, что ему было видение: бог открыл ему, что разница в вере не создает разницы между людьми и все равны вне зависимости от вероисповедания и касты. Он стал с жаром проповедовать свое учение, разъезжая по всему Пенджабу. Сначала его окружала небольшая группа приверженцев, которым он дал имя сикхов – учеников, но с годами она выросла в многочисленную общину, жадно впитывавшую учение своего гуру.

Нанак резко выступал против брахманской гордыни и против бесчисленного множества ритуальных обрядов, совершения которых брахманы требовали от всех последователей индуизма. Он выступал против поклонения изваяниям богов. Он отрицал брахманские предписания отшельничества во имя спасения души и утверждал, что мирская активная жизнь, жизнь среди людей и ради служения людям гораздо более угодна богу.

Все, чему он учил, было направлено на объединение людей, на то, чтобы они осознали, что все они похожи друг на друга.

Нанак был и хорошим поэтом. В своих стихах-молитвах он воспевал природу Пенджаба, труд людей на полях, их радость в дни урожаев. Он призывал людей paзмышлять о боге в предутренние часы, а дни свои отдавать полезному труду. Ритуал, который он выработал для своих сикхов, был прост, понятен и целесообразен.

И еще одна неоценимая его заслуга состоит в том, что молитвы он стал произносить на народном разговорном языке панджаби. Не древний санскрит брахманов, не персидский язык двора мусульманских правителей и не арабский язык медресе, а простой, для каждого родной язык панджаби.

Допуская к молитве женщин, он открыл своей религии путь в глубины каждой семьи.

Великим человеком был гуру Нанак, которого современные сикхи зовут «гуру Нанак део», то есть «учитель-Нанак-бог».

После его смерти сикхизм стал разрастаться, как разгорающееся пламя. Следующий гуру создал особый алфавит языка панджаби, укрепив пенджабскую обособленность. Движение вышло за рамки городов и стало распространяться по деревням.

Третий гуру стал выступать против затворничества женщин и против многоженства, начал призывать к межкастовым бракам и – неслыханное в Индии дело! – к бракам вдов. Строжайшим образом он воспретил сати – издавна распространенный в Индии обычай самосожжения вдов из среды высоких (главным образом воинских) каст.

Последующие гуру поощряли развитие торговли и ремесел, основывали города и строили гурдвары – сикхские молитвенные дома.

Трапезная при гурдваре – лангар – стала местом проверки готовности принять равенство и истинного признания равенства. Она приобрела ритуальное и социальное значение: кто ест в лангаре вместе со всеми, тот истинный сикх, тот исповедует правильную веру.

В XVI в., при пятом гуру, Арджуне, выстроили прославленный храм Харимандир, известный ныне под названием Золотого Храма, и город вокруг него – знаменитый Амритсар.

К началу XVII в. гуру Арджун собрал все гимны и молитвы, сложенные предшествующими гуру, сам создал много новых и составил таким образом священное писание сикхов – Грантх, или Грантх-сахаб (т. е. «господин Грантх»), или Гуру-Грантх-сахаб. Эта книга была торжественно возложена на престол Харимандира, и с тех пор этот храм стал главной святыней сикхов, оплотом их веры.

Рост сикхской общины и распространение ее влияния стали воспринимать в Дели как угрозу трону Великих Моголов. Джехангир начал войну против сикхов и захватил в плен гуру Арджуна.

Не выдержав жестоких пыток, гуру попросил у своих тюремщиков разрешения совершить омовение, погрузился с головой в воду реки и оставил этот мир. Это случилось в 1606 г.

В XVII в. на трон Великих Моголов взошел Аурангзеб, правитель жестокий и коварный. Сикхи заботили его с давних пор. Он наводнил Пенджаб шпионами, посылал свои отряды преследовать сикхов, жестоко казнил их девятого гyрy, престарелого Тегх Бахадура, велев заживо распилить его пилой посреди улицы Чандни-Чоук в Старом Дели.

Привыкнув к мысли о равенстве и братстве в рамках своей общины, сикхи смело поставили вопрос о праве на власть и землю, вопрос о свободе. Они считали, что имеют право поднять оружие на всех своих угнетателей и поработителей-феодалов.

И вот на эту подготовленную почву, к этой бурлящей, такой разноликой и вместе с тем такой уже однообразной толпе вышел последний наставник, последний живой гуру, настоящий вождь – Говинд Раи, или Гобинд Сингх.

Красавец и рыцарь, поэт и дипломат, охотник и воин – таким предстает перед нами Говинд из рукописей и легенд, песен и поэм, таким изображают его тонкие миниатюры и народные лубки.

Когда смотришь на изображение Говинда, кажется, что он так и прискакал откуда-то в Пенджаб на своем стремительном коне и никогда не покидал седла. А был он не только воином, но и мудрецом, поэтом и дальновидным политиком. Он обладал той проницательностью, без которой невозможно правильно оценить и возглавить историческое движение.

Прозорливая мысль Говинда и его неукротимый дух помогли ему найти для общины сикхов единственно нужную по тому времени форму – форму боевого братства, массовой воинской дружины.