Читать онлайн «Отцы-основатели». Страница 23

В конце XV в. русские отряды начали нападать на татарские города в Среднем Поволжье, чем вынудили часть населения покинуть родину и уйти под предводительством Шейбани-хана в Среднюю Азию. Там их встретили как злейших врагов, потому что местные тюрки управлялись потомками Тамерлана, врага степных и поволжских татар, разорившего в свое время Поволжье.

Ордынцы, покинувшие родину, приняли для себя новое имя — «узбеки» в честь хана Узбека (XIV в.), который сделал ислам государственной религией Золотой Орды. В XVI в. эти «узбеки» разгромили последнего наследника Тамерлана — Бабура, который увел остатки своих сторонников в Индию и основал на завоеванных землях новое государство. Оставшиеся в Самарканде и в Фергане тюрки приняли имя своих завоевателей — узбеков. Те же тюрки, но ушедшие в Индию, стали называться моголами (монголами), в память о том, что в свое время они подчинялись монгольскому царевичу. А этнические монголы, осевшие в XIII в. в Восточном Иране и даже сохранившие свой язык, называются «хэзарейцами».

Л. Н. Гумилев собрал огромный материал, наглядно свидетельствующий о том, что отношения между Русью и Ордой можно обозначить словом «симбиоз». После Гумилева особенно много и часто пишут о том, как русские князья и монгольские ханы становились побратимами, родичами, зятьями и тестями, как ходили в совместные военные походы, как (назовем вещи своими именами) дружили. Отношения такого рода были по-своему уникальны: ни в одной покоренной ими стране татары так себя не вели. Этот симбиоз, братство по оружию, приводит к такому переплетению имен и событий, что иногда даже трудно понять, где кончаются русские и начинаются татары…

Поэтому вопрос о том, было ли на Руси монголо-татарское иго (в классическом понимании этого термина), остается открытым. Он открывает огромное поле для исследователей.

По велению легендарного хана Золотой Орды в 1220 году посреди монгольской степи на берегу живописнейшей реки Монголии Орхон был возведен Каракорум — столица империи, которую властитель ни разу не посетил. В XIII в. этот город был символом мощи «перевернувшей» мир великой империи, созданной Чингисханом.

Долгие (более 150 лет) и трудоемкие исследования историков, географов, текстологов и других ученых Европы, России, США в XIX–XX вв. позволили установить, что Каракорум[1] был заложен самим Чингисханом в 1220 году как главный лагерь, где он оставлял семью на время своих походов и как центр по производству вооружений и прочего оснащения войск.

Китайские советники убедили Чингисхана и его преемника Угэдэя (1186–1241) в необходимости иметь постоянную столицу государства. Во время правления Угэдэя и сложилось представление о том, что Каракорум — центр монгольского государства. Историки датируют такой его статус 1235 годом. После смерти Угэдэя в 1241 году его вдова Ханьша объявила себя правительницей в Холине (Каракоруме) вплоть до воцарения нового хана.

Угэдэй построил здесь дворец, названный Ваньеньгун — «Дворец десяти тысяч лет». Младших чингизидов обязали тоже построить здесь по дворцу. Правда, следуя традиции, двор Угэдэя продолжал сезонные перекочевки. Когда в 1235 году к Угэдэю прибыла китайская дипломатическая миссия, золотой шатер для ее приема был разбит в степи…

Во времена великих ханов Монгольской империи Угэдэя, Куюка и Мункэ сюда приезжали в знак покорности и почитания государи ближних и дальних стран; здесь решались вопросы о престолонаследии; здесь принимались решения о новых завоевательных походах, приводившие в действие миллионы людей и переворачивающие их судьбы; сюда с надеждой на влияние устремлялись эмиссары мусульманской, буддистской, христианской и других конфессий… Каракорум — грозное название этого выросшего в несусветно далекой степи города с трепетом произносили китайские, индийские, персидские, арабские правители, русские князья, европейские короли, цари стран Закавказья — здесь решались судьбы стран и народов гигантского суперматерика — Евразии.

Однако уже внук Чингисхана, монгольский великий князь Хубилай (1215–1294), завершив завоевание Китая в 1260 г., перенес свой двор в Ханбалык близ современного Пекина. Таким образом, легендарный Каракорум был «столицей мира» лишь… 25 лет.

После этого он остался лишь центром провинции Лин-бэй, в которую входила вся Северная Монголия. Однако сказывалась прежняя слава, и когда в 1268 г. внук Угэдэя Хойду поднял восстание против Хубилая, он прежде всего устремился именно к Каракоруму: захват его мог принести репутацию нового «истинного» правителя Монгольской империи. Увы, Хубилай был мудр и дальновиден: городом управлял его сын, к тому же в помощь ему отец бросил свои главные силы.

Какакорум и позже считался особым центром. Преемник Хубилая Тимур-хан в 1294 г. назначил сюда правителем своего брата.

Новый и очень сильный урон нанесла Каракоруму борьба против Тимур-хана царевича Дувы. Во время этой войны уже проявились признаки начала разложения империи. Иначе чем объяснить, что один из высших командиров императорской армии, посланной против восставшего Дувы, «разграбил Каракорум и отдал на расхищение базары и амбары», как писал в 1311 г. персидский ученый Рашид-ад-Дин в «Сборнике летописей».

Только при Тогон-Тимуре, вынужденном оставить Пекин, были приняты меры для восстановления бывшей «столицы мира». Однако вскоре армия свергнувших монгольскую династию китайских императоров династии Мин вторглась в Монголию и, подступив к Каракоруму, взяла его и разрушила.

После этого от Каракорума осталась лишь глухая память. Только однажды вспомнил о нем ученый хронист XVII в. ордосский князь Сенан Сецен. Он назвал Каракорум не по-китайски — Холин, а по-монгольски — «Хорум-хан… балгас».

Полагают, что, выбирая место для строительства монастыря Эрдэни-Цзу, халхасский Абатай-хан также принял к сведению место древней столицы и построил в 1585 году монастырь немного южнее ее развалин. При этом, однако, в качестве строительных материалов были широко использованы остатки древних зданий…

Новую жизнь, уже как ценнейшему памятнику прошлого, Каракоруму дали научные исследования связанных с ним древних письменных источников и остатков материальной культуры. В 1889 году развалины Каракорума были открыты и описаны Н. М. Ядринцевым. В 1948-м и 1949 году здесь работала советско-монгольская археологическая экспедиция. Ее руководитель Сергей Владимирович Киселев (1905–1962) был удостоен за эту работу звания члена-корреспондента АН СССР и Государственной премии СССР.

Сейчас монгольские и немецкие ученые проводят комплексные изыскания в 380 км юго-западнее современной столицы Монголии, и находок очень много! Уже то, что раскопано, позволяет реконструировать внешний облик города, заполнить «белые пятна» истории Средних веков.

Те немногие европейцы, посетившие Каракорум в XIII и ХІV вв., были восхищены его красотой и характеризовали как «чудо света». Город, в отличие от других поселений того времени, имел правильную планировку. Его украшало множество храмов. В самом центре возвышался величественный дворец. Сегодня от дворца хана сохранились лишь 64 гранитных столба.

Здесь же было отрыто кладбище. Находка в могиле 30-летней женщины преподнесла ученым очередную загадку. Две великолепные черные маски, вытесанные из легкого туфа, напоминали произведения искусства Древнего Египта. Как египетские маски попали в центр Азии? Родилась гипотеза: либо маски привезены эфиопскими купцами, либо их доставили воины, покорившие страну. Категорически исключалось их изготовление на месте.

Наследники Чингисхана считали построенную по его приказу столицу духовным центром всего монгольского народа, хотя сами редко наведывались в Каракорум, довольствуясь своими резиденциями в других странах. Внук Чингисхана Бату-хан (Батый) прославился не только своими военными походами и неоправданной жестокостью по отношению к плененным. Он укреплял свое огромное царство и решил украсить столицу Белой или, по западноевропейским источникам, Золотой Орды — Сарай-Бату.

Двор Батыя утопал в роскоши, богатством он мог поспорить с китайским императором или индийскими махараджами! Честолюбец Бату-хан не ведал пределов своим желаниям. Как-то пропал любимый конь великого правителя, и задумал хан увековечить арабского скакуна в золотой статуе в натуральную величину. Сказано — сделано. Мастер, захваченный в набеге на Киев, взялся за работу.

На статую, по легенде, пошло 15 тонн желтого металла. Грандиозного сверкающего коня разместили у ворот Сарай-Бату. Однако хану показалось, что две скульптуры будут выгоднее смотреться по бокам ворот, и он приказал выполнить точную копию первого коня. После этого мастера зарезали, дабы он больше не повторил шедевра.