Читать онлайн «Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.)». Страница 24

Мобилизационные мероприятия государственного управления касались и обеспечения промышленных предприятий и транспорта рабочей силой. С этой целью был принят целый ряд государственных решений, связанных со снижением неконтролируемых перемещений населения по стране, повышением дисциплинарной ответственности работников на производстве, их заинтересованностью в работе на одном предприятии и т. д. С 1938 г. вводятся трудовые книжки постоянных работников, отрабатывается система премирования и поощрения за труд на одном предприятии. Особенно на производствах военно-оборонного профиля единоначалие дополнялось подчинением по военному принципу сверху донизу.

26 июня 1940 г. принимается указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», который юридически закреплял прикрепление работников к производству. Рабочее время каждого трудящегося увеличивалось в среднем на 33 часа в месяц. Только в промышленности это составило прибавку примерно в миллион рабочих рук[102]. На Кузнецком металлургическом комбинате в результате перехода на 8-часовой рабочий день и 7-дневную неделю удалось высвободить свыше 500 человек, что позволило укомплектовать работниками ряд участков завода, ранее нуждавшихся в рабочей силе[103].

Тем не менее, индустриальных кадров, особенно квалифицированных, хронически не хватало. Сказались репрессии второй половины 1930-х гг., закончились резервы свободных рук в стране. Аграрная сфера, ранее поставлявшая в больших масштабах кадры для индустрии, сама испытывала дефицит рабочих рук. Накануне Великой Отечественной войны в СССР была принята целая серия законодательных актов мобилизационного характера, которые по идее должны были стабилизировать кадровую ситуацию в индустрии, в том числе и в районах Сибири. Однако война приостановила начавшиеся процессы и мероприятия государства не смогли в короткие сроки дать нужных результатов. Но в целом основы мобилизационного управления в регионе были заложены, и это позволило с началом войны организовать здесь в короткие сроки надёжный тыл советского государства.

Таким образом, можно сделать вывод, что в 1920–1930-е гг. в СССР удалось сформировать единую систему мобилизационного воздействия на население, создать действенные институты государственной мобилизационной политики, работавшие на основе существования всеохватывающей государственной собственности на средства производства. Это в целом позволяло перейти к более передовому индустриальному технологическому укладу, предполагавшему в развитии экономики большую концентрацию людей, техники, природных и прочих материальных ресурсов. Единая государственная собственность и централизованное управление в СССР позволили обеспечить форсированный вариант модернизации на основе мобилизационных решений и направления ресурсов для выполнения ключевых задач.

Органы государственного управления, созданные по принципу вертикального подчинения, строили свою деятельность на основе законодательства. Устойчивость и жесткость системе придавали судебно-правоохранительные и силовые ведомства, в том числе и армия, что позволяло использовать не только добровольное, но и принудительное участие граждан в реализации определенных государством планов модернизации страны. Всё это вместе взятое составляло единый политико-экономический механизм, способствующий защите интересов государства как внутри страны, так и на международной арене. Особое отношение было к молодёжи, которую государство рассматривало как свою основную социальную опору в мобилизационной политике не только в настоящем, но и в будущем. Самый главный результат мобилизационных решений в СССР, в том числе и в Сибири, заключается в том, что в 1930-е гг., произошел переход от преимущественно аграрного общества к индустриально-урбанистическому. Для этого перехода стране потребовалось примерно одно десятилетие, хотя многие страны в мире его совершали в течение гораздо более длительного времени. Одной из причин сокращения исторических сроков, несомненно, мог послужить уже имеющийся мировой опыт. Однако со всем основанием можно определить в качестве главного фактора целенаправленную мобилизационную политику советского государства, основывающуюся, как на особых стратегических устремлениях правительства модернизировать страну на этатистской нерыночной основе, так и на способности к самоотверженному труду миллионов рядовых граждан. Высокий мобилизационный потенциал российского общества, сформированный на протяжении столетий, позволил создать в советское время устойчивую государственную систему, основные черты которой сохранялись и определяли развитие СССР вплоть до последнего десятилетия ХХ века. В Сибири мобилизационные методы позволили осуществить модернизацию на базе индустриализации и подготовить к хозяйственному освоению всё более новые районы и природные ресурсы, находящиеся на их территориях.

Особым мобилизационным проектом в советской экономической политике стало проведение коллективизации сельского хозяйства. Мероприятия по сбору продовольствия в годы «военного коммунизма», осуществляющиеся посредством массового террора, вызывали ожесточенное сопротивление крестьянства. С трудом подавленные масштабные антисоветские вооруженные выступления, угроза всеобщего взрыва в деревне вынудили большевиков уступить крестьянству и перейти к новой экономической политике. В ее основе лежало предоставление крестьянам свободы хозяйствования на своей земле и свободы распоряжения произведенной продукцией. При этом существовали достаточно жесткие политические, налоговые и иные ограничители размеров крестьянского хозяйства. Получившие хозяйственную свободу, российские крестьяне достаточно быстро восстановили посевные площади и поголовье продуктивного скота. Однако, несмотря на это, зерновой экспорт из СССР даже в самые урожайные годы не превышал и четверти его дореволюционного объема, а в неурожайные – хлеба не хватало даже для внутреннего потребления. Достигнутый в 1926/27 г. максимальный объем товарного производства животного масла в Сибири составлял 62 % от уровня 1913 г. При этом коров в регионе 1926 г. было больше, чем в 1913 г.[104].

Базовая причина снижения уровня товарности аграрного сектора экономики заключалась в изменениях организационно-производственной структуры сельского хозяйства. Ликвидированные в ходе социальных катаклизмов высокотоварные помещичьи и крестьянские предпринимательские (кулацкие) сменили мелкотоварные крестьянские хозяйства.

Замедление темпов развития аграрной экономики в середине 1920-х гг. наглядно продемонстрировало, что НЭП исчерпал свои возможности, а крестьянское хозяйство не создает условий для устойчивого поступательного развития аграрной экономики, а тем более для объективно необходимого стране модернизационного рывка. Перед властью и обществом встала проблема выбора пути дальнейшего развития сельского хозяйства.

К этому времени российская наука выработала три варианта (модели) решения аграрного вопроса. С точки зрения экономистов либерального направления, необходимо было снять пределы роста крестьянских хозяйств и сделать ставку на развитие наиболее состоятельных из них. Именно в таких, по существу фермерских, хозяйствах достигаются более высокие производительность труда, товарность и степень накопления капитала. В них наиболее интенсивно формируются финансовые средства, которые используются их владельцами для интенсификации производства. Более того, из крупных хозяйств можно в известных пределах черпать ресурсы для обеспечения материальной базы содействия низшим слоям деревни и развития промышленности. При этом сельская беднота создает надежную базу для пополнения рядов сельскохозяйственных и промышленных рабочих[105].

Представители организационно-производственной школы считали, что производственной и социальной базой аграрного строя страны должны стать трудовые крестьянские хозяйства, вовлеченные в систему многообразных форм сельскохозяйственной, кредитной, потребительской кооперации (теория «кооперативной коллективизации»). Рост производства внутри них достигался за счет внедрения интенсивных агротехнологий, оптимальное применение которых обеспечивалось именно в рамках трудовых крестьянских хозяйств[106].

Аграрники-марксисты также разделяли тезис либеральных экономистов о превосходстве крупного хозяйства над мелким. Однако применение наемного труда как условия увеличения масштабов сельхозпроизводства было для них абсолютно неприемлемым. В связи с этим они предлагали путь производственной коллективизации деревни. По их мнению, объединение крестьян в производственные кооперативы позволяло широко внедрить в сельское хозяйство новейшие технические достижения (трактора с соответствующим шлейфом орудий, комбайны и другие уборочные машины, доильные аппараты, кормораздатчики, инкубаторы и т. п.), превратить аграрный труд в разновидность индустриального и за счет этого резко повысить его производительность и товарность. Не менее, а может более важным фактором роста производительности труда в коллективных хозяйствах должно стать его освобождение от эксплуатации[107].