Читать онлайн «От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку». Страница 6

Частицы древесного угля и обломки раковин моллюсков мало что скажут случайному прохожему, разве что ему повезет прогуляться вдоль побережья северной Шотландии в обществе одного из тех немногих людей, кои столь же умны и эрудированны, как Вальтер Моуэт, тогда все эти обломки и частички окажутся красноречивыми свидетелями древности.

Опустившись на колени возле самой отметки, зафиксировавшей уровень максимального прилива, который видели в обозримом прошлом пески длинной косы Дуннет Бэй, Вальтер приступил к кропотливому просеиванию и просмотру скопившихся здесь частиц древесного угля и окаменевших раковин и внимательно изучал их, пока ему не попались обработанные человеком кварцевые обломки, которые он поднес мне на вытянутой ладони, чтобы дать возможность поближе рассмотреть их.

«Последним, кто сжимал в ладонях эти крошечные кусочки, оставшиеся от каменного ножа, возможно, был парень из «скачущих по песку», живший за дюжину веков до нас. — Он замолчал и задумчиво поглядел на остатки сломанного орудия. — Поэтому я не могу отделаться от ощущения, что сам сейчас чувствую тепло ладони того малого, что жил в незапамятные времена, чувствую прикосновение его руки».

Однажды древние люди разбили здесь лагерь, протянувшийся вдоль отлогого северного взморья и песчаных кос, — лагерь, который, возможно, переместился сквозь пески и эпохи, словно задумал соприкоснуться с настоящим, воскреснуть средь бела дня в современности. Вне всякого сомнения, люди минувших времен вовсе не так далеко отстоят от нас, как это пытается внушить нам наука с ее блистательными изысканиями и технологиями. Первопроходцы просто незаметны среди нас, но им так много нужно сказать.

Груды мусора, оставшиеся от более древних эпох, преимущественно состоят из моллюсков, называемых также «блюдечко», устриц (Ostrea) и раковин моллюсков; однако от более поздних времен дошли груды костей рыб, морских птиц и животных. Из этого можно сделать вывод, что первоначально «скачущие по песку» добывали себе пропитание на узкой полосе между морем и сушей, со временем они отважились выйти в беспокойные воды океана, чтобы ловить рыбу, бить тюленей и морских свиней, повидать далекие рифы и скалы, поохотиться там на морских птиц и полакомиться яйцами. И вот наконец они превратились в столь искусных и опытных мореходов, что смогли доплыть до наиболее заброшенных и удаленных от материка островов, берега которых были исхлестаны штормами и ветром.

Чтобы совершить все эти столь рискованные вылазки в открытое море, они должны были изобрести суда, способные выдержать натиск океана, и стать первоклассными кораблестроителями.

Британский археолог Томас Летбридж доказал, что первоначально «скачущие по песку» ютились под куполообразными палатками, сделанными из шкур, натянутых на специальные каркасы, которые были сплетены из ветвей северной березы или ивы, поскольку в тех краях лесов вообще нет, да и на севере Шотландии очень мало, если не сказать — почти нет настоящих больших деревьев. Эти шкуры были выделаны или выскоблены, а затем пропитаны салом животных для лучшей сохранности и водонепроницаемости. Сделанные таким образом легкие и прочные каркасы, по всей видимости, были похожи на большую опрокинутую вверх дном чашу или челн — обтянутую шкурами небольшую лодку почти овальной формы, которой пользовались древнейшие жители юга Британии.

Летбридж рисовал в своем воображении открытое море и внезапно налетевший шквальный порыв ветра, который и теперь дует ему в спину, проносится вдоль берега моря и легко парит, как чайка. А может быть, он представлял, как один из мыслителей, живших на заре европейской истории, или чудаков, у которых все валится из рук, лежит в своей застланной шкурами кровати и в раздумье смотрит на изогнутые балки, идущие по обеим сторонам крыши дома, и вдруг он чувствует восторг — его осенило, ведь этот объект, который он так долго созерцал, может быть приспособлен для скольжения по морской глади. Нужно, конечно, приложить некоторые усилия, чтобы придать большую устойчивость и крепость дому, который теперь мог бы послужить и в качестве лодки. Более того, все морские приспособления могут быть легко сняты.

Вынесенная на берег и перевернутая днищем вверх кожаная лодка вполне готова вновь стать кровом.

Не остается сомнений в том, что жизнь почти всех народов каменного века, заселявших земли приполярного региона, зависела от кожаных лодок. Каяк — наиболее известный пример узкоспециализированной лодки, отвечающей своеобразию местности. Если вы выедете за пределы Аляски, то значительно реже встретите человека, знающего, как выглядит умиак, или лодка инуитских женщин, тем не менее она более многофункциональна и даже более распространена здесь. Еще в 1970-х годах эскимосы Аляски продолжали изготавливать умиаки, обтянутые шкурами моржей. С экипажем от тридцати до сорока человек на борту эти лодки могли благополучно пересечь бурный Берингов пролив. Если плохая погода (или удачная охота) вынудила бы путешественников пристать к неизвестному берегу, то стоило бы им перевернуть свои умиаки днищем вверх, как вот уже кров и готов. А если перевернуть большую лодку и установить ее на основании, или фундаменте, выполненном из камня и торфа, то получится удобное жилище, в котором может разместиться и даже перезимовать в случае необходимости большая семья.

Обтянутые кожами дома… станут лодками… станут домами. Они достигали в длину шестидесяти и более футов, и могли принимать на борт до сорока человек со всем их багажом, и совершать плавания через Берингов пролив. И у нас есть все основания предполагать, что обтянутые шкурами суда аборигенов древней Северной Европы обладали ничуть не худшими мореходными качествами. В Национальном музее Ирландии хранится крошечная модель куррага, с гребными веслами и кормовым веслом, мачтой и рангоутом, все детали которой выкованы из золота. Эта модель, найденная в графстве Дерри, предположительно датируется I в. н. э. Она представляет собой лодку-ладью беспалубного типа с острыми носом и кормой и плавными обводами бортов. Она предназначалась в первую очередь для плавания под парусом, но имела места для восемнадцати гребцов, и, кроме того, в ней еще оставалось около половины свободного места для перевозки пассажиров или грузов.

Перед вами — представленное в разрезе изображение пятидесятифутового, обтянутого кожей судна альбанского типа, дающее представление о его конструкции и мореходных качествах. Этот рисунок ирландской лодки из ивняка (кбррех), обтянутой бычьей кожей, по всей вероятности, вышел из-под пера английского капитана XVIII в. Длина такой лодки, по-видимому, достигала примерно 36 футов.

Длина такого судна составляла никак не меньше пятидесяти футов. Модели ладьи альбанов, жителей Северных архипелагов, пока не найдены, но на северном Шетланде вплоть до начала XX в. сохранились обтянутые тюленьими шкурами рыбачьи лодки длиной тридцать и более футов. В 1810 году жители изолированного островка Сент-Килда поддерживали контакты с островом Британия посредством чурайха, легкого каркасного судна, обтянутого шкурами серых тюленей-тевяков[4] и способного принимать на борт двадцать пассажиров, несколько голов крупного рогатого скота или значительное количество грузов. Уцелевшие фундаменты длинных домов, крытых ладьями, найденные в Северной Америке, благодаря своим очертаниям позволяют судить о кораблях, служивших им крышами. Эти фундаменты делятся на два типа. Двадцать пять из них сохранились достаточно хорошо, что позволяет весьма точно измерить общую длину кораблей, колебавшуюся от сорока до сорока пяти футов. Длина шести других варьируется от семидесяти до восьмидесяти футов. Первая из этих цифр соответствует наиболее распространенным пропорциям кораблей океанского класса. А последние явно представляли собой трансатлантические торговые суда. Суда обоих классов имели отношение длины к ширине, варьировавшееся от 3,1:1 до 3,5:1. Все они были достаточно широкими, имели округлые обводы носа и кормы, по всей видимости, относительно мелкую осадку и небольшую или умеренную кривизну борта. Хотя борта кнорров норвежских викингов X и XI веков были обшиты досками, а не шкурами, их общие обводы и контуры были, по всей видимости, скопированы с кораблей альбанов, и их внешний облик мало чем отличался от судов норвежцев Исландии.

Уже к пятому тысячелетию до Рождества Христова — согласитесь, очень давно, — овладев искусством строить лодки и выходить на них в море, первопроходцы стали не просто долгожданными гостями этих мест, первыми, кто переступил порог дома (или границу между землей и сушей), как в Новый год — в день рождения новой эпохи, они стали законными жителями этих островов, людьми, навеки повенчавшимися с морем.