Читать онлайн «Информационная бомба». Страница 20

После ускорения истории так называемого «классического» искусства появилось «современное» искусство, а теперь происходит ускорение этого «современного» искусства и появление актуального искусства, которое вроде бы пытается противостоять скорому приходу виртуального искусства эры киберкультуры.

В начале столетия в кубизме начался распад фигуративности, отразившийся в исчезновении формы в геометрическом и всех остальных абстракционизмах и сейчас, в эпоху виртуального, он оборачивается делокализацией в искусстве интерактивного feed-back'а между художником и зрителем в компьютерных полотнах, изменяющихся и преобразующихся в процессе созерцания и в зависимости от точки видения каждого из актеров-зрителей.

С другой стороны, декомпозиция фигуративного в пуантилизме и дивизионизме благодаря фрактальной геометрии находит свое завершение в ином типе деконструкции; а именно — в деконструкции пространственно-временных измерений произведения.

В эпоху резкой электронной моторизации произведения искусства распад фигуративности и делокализация «предмета искусства» идут бок о бок с ускорением, но уже не истории, а самой реальности пластических искусств.

Сегодня мы вновь должны поставить под вопрос как роль актера и зрителя, так и роль автора и зрителя. Что, в свою очередь, заставляет пересмотреть понятия «места произведения искусства» и «сцены театра». Все это — предвестники небывалых изменений, установления новой темпоральности, в рамках которой будет существовать культура в эпоху киберкультуры.

С XX веком завершается не только второе тысячелетие. Земля, обитаемое небесное тело, тоже близка к своему концу.

Глобализация есть, таким образом, не столько завершение ускорения Истории, сколько окончание, замыкание перспективы земного горизонта.

Сегодня земной шар заключен в двойное кольцо движением неисчислимых спутников на орбите, и мы, стремясь вовне, как бы наталкиваемся на невидимую стенку, ограничивающую обитаемое пространство, ударяемся об оболочку, упругую, как плоть живого тела. Для нас, мужчин и женщин, земных существ, физический мир сегодня стал преградой, порождающей клаустрофобию и представляющей огромную опасность. Утрата надежд на физическое освобождение лишь усугубляется атрофией метафизических устремлений.

Перенаселенная Земля становится колонией, местом суровых испытаний. Вавилон вновь возродился, на этот раз как космическое гетто, где град и мир слились воедино, и этот Вавилон кажется нерушимым.

Менее чем за тысячу дней до окончания уходящего жестокого века множество событий и отдельных фактов предупреждают нас о появлении новых рубежей и об исчезновении геофизической перспективы, где до сего дня развертывались исторические события.

После самоубийства астрофизической секты Heaven's Gate, но до упокоения принцессы Дианы мир был официально извещен о существовании «генетической бомбы», о доселе неслыханной возможности клонирования человека на основе компьютерной расшифровки его генома.

Сращивание биологических наук с информатикой породило кибернетическую евгенику, никак не связанную с национальной политикой (лаборатории концлагерей все же выполняли социальный заказ) и все позаимствовавшую у науки, экономической технонауки, от которой единый рынок требует коммерциализации всего живого и полной приватизации генофонда человечества. К тому же, появление стратегического ядерного вооружения у Индии, Пакистана и, вероятно, у ряда других политически нестабильных азиатских стран побуждает Соединенные Штаты, последнюю великую державу, к работе по приближению пресловутого «переворота в способах ведения войны». Формируется новая стратегия под названием «информационная война», когда технологический приоритет перейдет от атомной индустрии к электронике.

Таким образом, атомная бомба считается сегодня крайней мерой, в то время как новым абсолютным оружием является бомба информационная.106 В обстановке финансовой и военной нестабильности, когда информация неотличима от дезинформации, возможность общего сбоя вновь оказывается актуальной. Из отчета о саммите в Бирмингеме в мае 1998 года мы узнали, что ЦРУ не только принимает всерьез «всеобщую компьютерную катастрофу» 2000 года, но и указывает дату этого гипотетического события, определяя, что необходимо предпринять различным государствам, чтобы его избежать.1 К тому же, сенат Соединенных Штатов объявил о создании комитета, занимающегося оценкой предполагаемых последствий «электронной катастрофы», а нью-йоркский Банк международных расчетов нанял, в свою очередь, высокопрофессиональных специалистов, способных предотвратить компьютерный крах, когда разрушения, вызванные возможными кризисами азиатской экономики, распространятся повсюду.

Первым большим маневром Information Warfarei является внедрение новой логистики — логистики кибернетического контроля за распространением политико-экономических сведений: так единый рынок обозначает военно-стратегическое значение «информационного обмена».

Системный риск цепной реакции банкротства финансовых рынков (долгое время скрытый рекламной шумихой вокруг Интернета) сейчас официально признан, и в обществе происходит использование угрозы сбоя для давления на нации, сопротивляющиеся напору всеобщего свободного обмена.2 Как я и отмечал, мы уже давно имеем следующую ситуацию: если интерактивность информации сопоставима с радиоактивностью вещества, то нам грозит не локальная авария, а глобальная и всеобщая «катастрофа катастроф», способная проявиться сразу и повсеместно.

Добавим, что угроза «глобального системного сбоя» необходима для того, чтобы одна из «систем вооружений» получила превосходство в будущей электроэкономической инфовойне, объявленной миру Соединенными Штатами. Угроза глобального сбоя в гораздо большей степени, чем вирусы и прочие «логические бомбы», внедренные хакерами в программное обеспечение, является настоящим детонатором информационной бомбы, и из-за этой угрозы бомба станет устрашающей силой, подрывающей политические автономии наций.

Кибермир возник в результате монополистического развития как гипертрофированная стадия кибернетического колониализма. За Интернетом последует кибербомба — будущие магистрали информации — и установление под эгидой Соединенных Штатов не только расширенной модели НАТО, но также копии системы защиты любыми средствами периода холодной войны. Информационное оледенение придет на смену ядерному сдерживанию времен холодной войны.

12 мая 1998 года, во время вышеупомянутого саммита в верхах в Бирмингеме в докладе о «стратегиях контроля за киберпреступлениями» американский президент заявил об острой необходимости принятия законодательства против кибер-преступлений мафии, а также закона, снижающего риск ввода в действие «электронных денег», слишком уж легко ускользающих от экономического контроля. «Киберпреступники могут использовать компьютер для нападений на банки или шантажа угрозой внесения вируса»,3 — отметил Билл Клинтон, поведав присутствовавшим главам государств, что Соединенные Штаты одними из первых вступили в борьбу, однако, «международная киберпреступность требует международного отпора; и хотя, если потребуется, Америка готова действовать в одиночку, ни одна нация по отдельности, тем не менее, не сможет контролировать киберпреступления».4 Просто ушам не верится. Президент, больше всех способствовавший ослаблению государственного контроля над экономикой, желает быть первым, кто закричал на пожаре «Огонь!» для того, чтобы потом возглавить крестовый поход против беспорядков, организованных им самим и его вице-президентом, беззастенчиво рекламирующим информационные магистрали будущего.

Атомная, информационная и демографическая бомбы, эти три исторических разрыва, предсказанные Альбертом Эйнштейном в начале 1960-х гг., оказываются на повестке дня в XXI веке: первая — из-за продолжающегося распространения ядерного оружия (всем известно об испытаниях в Индии и Пакистане). Вторая — из-за информационного контроля за политикой государств, проводимого под постоянной угрозой «глобального сбоя», о котором говорилось выше.

Что касается третьей бомбы, демографической, то как здесь не вспомнить о том, что компьютер активно задействован не только в разработке ядерного оружия, но и в расшифровке генетического кода человека и в картографировании генома человека. Таким образом, получает «зеленый свет» новая евгеника, основанная на искусственном, а не на естественном отборе.5 Перед лицом значительного роста населения на нашей планете в следующем столетии представляется очевидным, что эксперименты по индустриализации живого не ограничатся помощью больным людям или бесплодным парам и вскоре перекинутся на безумные поиски «нового человека», сверхчеловека, достойного выживания, а человек без особенных достоинств, животное из отряда приматов, «исчезнет», подобно дикарю, чтобы не переполнять нашу маленькую планету и предоставить место последней модели человека — трансчеловеку, который, как и трансгенетические овощи, лучше приспособлен к среде.