Читать онлайн «Не там и не тогда. Когда началась и где закончилась Вторая мировая?». Страница 79

В своей докладной в Вашингтон Баррет сообщал, что позиция Мао была «до косности неподатливой». В ходе беседы руководитель КПК несколько раз впадал в ярость, топал ногами и называл Чан Кайши «подонком» и «отбросом китайского народа». Присутствующий на встрече видный деятель компартии Чжоу Энлай, всегда невозмутимый и рассудительный, довольно энергично поддерживал Мао в его «до косности неподатливой» позиции. «Беседа оставила у меня ощущение, что я имел дело с двумя умными, жесткими лидерами, абсолютно уверенными в своей силе», – таким выводом заканчивалась докладная Баррета.[527]

В феврале 1945 г. на Ялтинской конференции «Большая тройка» – И. В. Сталин, Ф. Д. Рузвельт и У. Черчилль определи границу послевоенной Европы, а также сферы влияния в Азии. На встрече «Рузвельт и Сталин согласились рассматривать режим Чан Кайши в качестве буфера между странами Тихоокеанского бассейна – зоной влияния США, и северо-восточной оконечностью азиатского континента, где сильны были позиции Советского Союза. Частью сделки стало обещание Сталина (Мао не мог и подозревать об этом) не оказывать поддержки КПК в ее конфликте с правительством националистов. В соответствии с договоренностью обе стороны начали оказывать давление на своих “подопечных”, подталкивая их к вступлению в коалицию».[528]

Ситуация несколько изменилась после смерти Рузвельта в апреле 1945 г. Вашингтон сделал официальное заявление о том, что США впредь будут сотрудничать только с Чан Кайши. Вслед за этим командующий американскими войсками в Китае генерал Ведемейер отдал своим офицерам приказ «не оказывать помощи лицам и организациям, не принадлежащим к чунцинскому правительству».[529] Новый президент США Г. Трумэн уже в мае откровенно говорил, что в будущем хочет видеть Китай в качестве преданного союзника США. Трумэн резко осудил политику Рузвельта за то, что он «много позволял, многое обещал и многим помогал Сталину» и его попытки к примирению гоминьдановцев и коммунистов в Китае.[530] Вместе с тем Трумэн прекрасно понимал, что после капитуляции гитлеровской Германии, нельзя открыто занимать позицию, направленную на пересмотр Ялтинских соглашений. Это не поняли бы и осудили во всем мире. Поэтому Трумэн начал искать другой путь к «обузданию коммунистических планов России в отношении Азии».[531]

Между тем в Китае продолжалось обострение отношений между КПК и Гоминьданом, приближая их к вооруженному противоборству.

23 апреля 1945 г. в Яньани состоялся VII съезд КПК, который продолжался до 11 июня. В его работе принимало участие 544 делегата с решающим голосом и 208 – с совещательным. Съезд проходил в период, когда в Европе Советской Армией и войсками союзников была полностью разгромлена Германия, когда Советский Союз, верный своему союзническому долгу, готовился вступить в войну против Японии, что предопределяло быстрый и окончательный разгром японских оккупантов.

«Таких условий у Китая никогда еще не было, – заявил на съезде Мао Цзэдун. – … При наличии этих условий разгромить агрессоров и построить новый Китай вполне возможно».[532]

В дальнейшем выступлении Мао особо подчеркнул:

«Китайский народ должен увеличить свои собственные силы – 8-ю армию, Новую 4-ю армию и другие народные войска… Он отнюдь не должен полагаться только на Гоминьдан».[533]

В своей речи Мао коснулся и вопроса сотрудничества с Гоминьданом, выразив его в достаточно оскорбительной форме для Чан Кайши, назвав последнего «хулиганом» и человеком, «забывшим умыться»:

«Наша позиция была и остается одной: мы предлагаем ему взять кусок мыла, привести себя в порядок (то есть заняться реформами) и не порезаться при бритье. Но чем человек старше, тем труднее ему избавиться от своих привычек… И все-таки мы говорим: если ты умоешься, мы сможем пожениться – ведь мы так любим друг друга… Необходимо помнить об одном: нам нужно крепить оборону. Если на нас нападут, мы должны быстро, решительно и окончательно разгромить противника».[534]

Съезд принял решения об увеличении вооруженных сил КПК с 900 тыс. до одного миллиона человек, начать подготовку к акциям гражданского неповиновения в городах и перейти от партизанских вылазок к тактике мобильных военных действий. Военачальникам КПК были разосланы секретные директивы о тщательной подготовке к вооруженной борьбе с Гоминьданом.

В свою очередь в Чунцине, почти одновременно со съездом КПК, состоялся VI съезд Гоминьдана, на котором основное внимание было уделено внутриполитическим вопросам, а не разгрому японских оккупантов.

На съезде была принята новая политическая программа и ряд резолюций, в том числе относительно взаимоотношений с КПК. Эти документы ничего существенного в политику партии не внесли. Гоминьдан в очередной раз отверг сотрудничество с коммунистами и создание коалиционного правительства, тем самым, подтвердив свою приверженность к курсу на развязывание гражданской войны.[535]

Летом 1945 г. противостояние между КПК и Гоминьданом резко обострилось.

В июле-августе в Шэньси, Суйюане и Хэнани произошли вооруженные столкновения между частями коммунистов и гоминьдановцев. Кроме того, войска Гоминьдана приступили к организации блокады партизанских районов и войск КПК. Общая численность участвовавших в блокаде войск ГМД достигала 800 тыс. человек.[536]

12 июля агентство «Синьхуа» распространило статью Мао Цзэдуна с резкими нападками на Патрика Дж. Хэйли и Гоминьдан, обвиняя их в развязывании гражданской войны.

«Американская политика в Китае, представляемая послом США Хэрли, – писал Мао, – все более явно создает угрозу гражданской войны в стране. Гоминьдановское правительство, неизменно проводящее реакционную политику, со дня своего создания восемнадцать лет назад живет гражданской войной; только сианьские события 1936 г.[537] и вторжение Японии во внутренние провинции Китая в 1937 г. вынудили его временно отказаться от гражданской войны во всекитайском масштабе. Однако в 1939 г. гражданская война, хотя и в ограниченных масштабах, была развязана вновь и больше уже не прекращается. У гоминьдановского правительства существует для внутреннего употребления лозунг: “Борьба с коммунизмом – на первом месте”, война же против японских захватчиков стоит у него на втором месте. Острие всех военных мероприятий гоминьдановского правительства направлено сейчас не против захватчиков, а на “возвращение утраченных территорий” в освобожденных районах Китая и на уничтожение Коммунистической партии Китая. Это необходимо учитывать со всей серьезностью как в интересах достижения победы в войне против японских захватчиков, так и в деле осуществления мирного строительства после войны. Покойный президент Рузвельт в свое время учитывал это обстоятельство и, в интересах США, не проводил политики помощи гоминьдану в его вооруженной борьбе против Коммунистической партии Китая. Когда Хэрли в ноябре 1944 г. в качестве личного представителя Рузвельта прибыл в Яньань, он отнесся одобрительно к выдвинутому Коммунистической партией Китая плану упразднения однопартийной диктатуры гоминьдана и создания демократического коалиционного правительства. Но затем Хэрли совершил крутой поворот и отказался от этого, что говорил в Яньани. Этот поворот совершенно отчетливо обнаружился в заявлении, сделанном Хэрли в Вашингтоне 2 апреля; на этот раз тот же Хэрли, не жалея красок, расписывал совершенства гоминьдановского правительства, представляемого Чан Кайши, а Коммунистическую партию Китая изображал как чудовище; кроме того, он без обиняков заявил, что Соединенные Штаты будут сотрудничать только с Чан Кайши, а не с китайскими коммунистами. Разумеется, это не личная точка зрения одного лишь Хэрли, а точка зрения целой группы людей в американском правительстве, но это ошибочная и притом опасная точка зрения. В это самое время скончался Рузвельт, и Хэрли вне себя от радости вернулся в американское посольство в Чунцине.

Опасность представляемой Хэрли американской политики в Китае заключается именно в том, что она способствует усилению реакционности гоминьдановского правительства и увеличивает угрозу гражданской войне в Китае. Если политика Хэрли будет продолжаться, то американское правительство безнадежно погрязнет в глубокой и смрадной клоаке китайской реакции и поставит себя во враждебные отношения с уже пробудившимися и пробуждающимися на наших глазах многомиллионными массами китайского народа, и это сейчас помешает делу войны против японских захватчиков, в дальнейшем будет мешать делу мира во всем мире».[538]

Вскоре на одном из совещаний кадровых работников партии в Яньяни Мао Цзэдун высказался о внутриполитической ситуации в стране, предельно четко: