Читать онлайн «Субъективная реальность нормативного поведения и речи». Страница 19

3.15. Тотем и его функции в организации коллективного поведения

Опыт прошлого, сходно повторявшегося коллективного поведения накапливается в нейродинамических структурах мозга в виде частных идеальных форм этого поведения, обобщенно данных на множественности частных материальных оснований. Последние состоят из обобщенных по сходным признакам остаточных ощущений от восприятия объективной стороны данного поведения его частными индивидуальными исполнителями. Представленный по частям на множественности частных материальных оснований, этот коллективный опыт нуждается в генеральном обобщении на каких-то иных общих внешних материальных основаниях, независимых от его внутренних частных материальных носителей. Такими общими внешними основаниями могут быть лишь внешние природные материальные формы, тождественные в каком-то отношении данным в ощущениях частным индивидуальным материальным основаниям.

Пригодные для этого общие внешние материальные основания, на которых могут существовать все данные в частных ощущениях тождественные им в каком-то отношении идеальные формы коллективного поведения, сравнительно легко обнаруживаются в бесконечном разнообразии внешних материальных форм живой природы. Например, тождественно данные в частных индивидуальных ощущениях идеальные формы коллективного пищевого поведения человека имеют множественные частные сходства или тождества с аналогичным поведением как плотоядных, так и травоядных животных. Данные сходства, пусть даже и весьма отдаленные, могут проявлять себя не только в материальных, но и в процессуальных отношениях, «как, – по выражению К. Маркса, – овечья натура христианина – в уподоблении себя агнцу божию».[39]

Идеальные формы одного видового поведения, взятые в каком-то отношении сходства или тождества с некоторой частью другого видового поведения, имели для архаического человека большое практическое значение. Такие частные сходства (тождества) разных видов поведения использовались им для обозначения идеальных форм своего коллективного потребного поведения. Обнаруживая сходство в каком-то отношении своего собственного коллективного поведения с видовым поведением других живых организмов, первобытные люди воспринимали их в качестве своих прародителей, как своих кровных предков, родственников или, обобщенно, как тотемы.[40]

Для сущностного прояснения тотемного мировоззрения древнего человека будет не лишним привести довольно пространную цитату из книги Э. В. Ильенкова «Истоки мышления. Диалектика идеального». Данный автор, анализируя религиозно-мифологическое мировоззрение, не слишком далеко ушедшее от тотемного мироощущения и непосредственно из него вытекающее, отмечал следующее. В религиозно-мифологическом мировоззрении, имеющем более или менее отчетливо выраженный прагматический характер, «находят свое выражение, прежде всего, общественно-человеческие способы действий с вещами, а не сами “вещи”. Вещь – внешний предмет – вообще воспринимается этим сознанием главным образом как объект приложения воли, – только с той стороны, с какой он либо полезен, либо вреден, либо дружествен, либо враждебен ей. Поэтому воля и намерение и выступают тут как высший (исходный и конечный) принцип сознания и рассуждений. “Теоретического” интереса к вещам самим по себе здесь не возникает. Именно поэтому все явления, события и вещи окружающего мира неизбежно воспринимаются и осознаются антропоморфологически лишь как объекты, продукты или средства осуществления воли, намерений, желаний или капризов существа, подобного человеку. Поэтому-то человек, хотя и смотрит прямо в лицо природе, не видит в этом лице ничего, кроме отражения своей собственной физиономии. Отсюда и возникает иллюзия, подобная той, которую создает и ради которой создается зеркало: человека, глядящего в зеркало, интересуют ведь не свойства зеркала, а тот образ, который благодаря этим свойствам виден “за зеркалом”.

Природа, как таковая, для религиозно-прагматического сознания имеет точно такое же значение – играет роль более или менее прозрачной “перегородки”, за которой находится та действительность, которую и важно рассмотреть, – способы деятельности, формы жизнедеятельности, умыслы и способы их осуществления… В сверкании молний непосредственно видят лишь внешние проявления гнева Зевса, в зеленых побегах произрастающих злаков – щедрую милость матери плодородия (Деметры), в выгодной сделке – дружескую услугу Гермеса и т. д. и т. п. Тайной, скрывающейся за проявлениями природы, всегда остаются намерение, умысел, воля и направляемое ими сознательное действие, “техника” этого “действия”, которой по мере возможности надлежит подражать, чтобы суметь добиться желаемых результатов…»[41]

Данные выводы Э. В. Ильенкова, касающиеся религиозно-мифологического мировосприятия, в полной мере следует распространить и на более раннее и более примитивное тотемное мировосприятие архаического человека. Он, как и его более поздние и более развитые в психическом отношении собратья, избирательно, точнее, утилитарно-прагматически воспринимал окружающую его природу, и по этой причине использовал ее внешние материальные формы в качестве зеркала, в котором видел по большей части идеальные аналоги или формы объективной стороны своего собственного коллективного потребного поведения.

В контексте настоящего исследования следует также обратить внимание и на то, что тотемы принимались внешним сознанием первобытного человека в качестве своеобразных, а лучше сказать, примитивно обобщающих меток или знаков коллективно совершаемого им типового потребного поведения, обозначающего всю процессуально упорядоченную совокупность его идеальных и материальных форм. Для внутренне разобщенной, индивидуально обособленной множественности частных идеальных форм коллективного поведения, данной на множественности частных материальных оснований из множественности частных ощущений индивидуальных исполнителей, тотемы, как уже было сказано, служили общими, опредмечивающими их во внешней среде материальными основаниями. Эти внешние тотемные основания были тождественными в какой-то части всей множественности внутренних материальных оснований, представленных частными ощущениями отдельных членов коллективного поведения, а также данным в них частным идеальным формам этого поведения, взятым как одно единое и общее для всего деятельного сообщества нематериальное целое.

Эти тотемные, то есть общие для всех внешние материальные основания идеальных форм коллективного поведения стали своеобразными аккумуляторами или накопителями этих идеальных форм, выполняющих свои функции совместно с частными внутренними основаниями – индивидуальными материальными формами ощущений участников и очевидцев данного поведения. Накопленные на таких внешних общих для всех членов социума материальных основаниях идеальные формы сходно повторявшегося коллективного поведения образуют первичные не речевые идеальные формы общественного сознания, состоящие из устоявшихся в прошлом опыте идеальных норм коллективного потребного поведения.

В этом качестве общественное сознание начинает активно воздействовать установленными им нормами поведения на индивидуальное сознание соисполнителей этого поведения и формировать его по своему образу и подобию. Делая это, общественное сознание своими общими идеальными формами сплачивает вокруг себя индивидуальных субъектов для совместного поведения по опредмеченным в тотемах нормативным образцам.

Рассмотренная функция тотемов явилась следствием образованных ими материальных тождеств. Через эти тождества, состоящие из множественности обособленных индивидуальных ощущений от совместного поведения и сходных с ними в каком-то отношении внешних тотемных форм поведения живых организмов, частные идеальные формы коллективного поведения, как вода в сосудах, сливаются в эти тотемные материальные формы и соединяются в них в одно общее идеальное целое.

Процессуально соединяясь между собой на этих внешних материальных основаниях, частные обобщенно данные идеальные формы объективной стороны коллективного поведения превращаются в общие, отвлеченные от индивидуального сознания нормы этого поведения.

Сокращенные процессом обобщения до минимума сходно повторяющихся признаков, эти идеальные нормы, как раз и есть то, что Э. В. Ильенков называл опредмеченной в естественно-природном материале субъективной целесообразной формообразующей жизнедеятельностью общественного человека, понимаемого не как отдельного реального индивида с его индивидуальным мозгом, а как «“совокупность всех общественных отношений”, завязывающихся между людьми вокруг одного общего дела, вокруг процесса общественного производства их жизни».[42]