Читать онлайн «Запретная археология». Страница 49

Такие воззрения излагались Пифагором. И Платоном. И Болосом из Мендеса. И герметическими учениями. Разумеется, они оказываются в полной оппозиции к воззрениям Аристотеля и его последователей.

Дабы подкрепить наследие Аристотеля, были предприняты согласованные – и, в общем, успешные – попытки разобщить, изолировать и вообще оспорить все факты, которые могли бы свидетельствовать о том, что в рамках непрерывной философской традиции могло сохраняться откровение. В результате такие фигуры, как Пифагор и Болос из Мендеса, представляются личностями-одиночками, бесплодно гребущими против течения истории, главная сила которого полагается в разуме, логике и рациональности.

Это отнюдь не так. Наоборот, пример Болоса из Мендеса показывает, что древняя мистическая традиция, основанная на откровении, но имеющая практические цели и идущая в основном от Пифагора (который сам черпал из египетских, вавилонских и зороастрийских источников), не только выжила, но и была сохранена в течение веков, чтобы, в конце концов, прийти в Египет, где она расцвела в почве, уже подготовленной собственными магическими и мистическими учениями.

Болос из Мендеса не был каким-то внезапным и спонтанным явлением; он являлся частью длительной пифагорейской традиции, которая по большей части игнорировалась историей. К тому же эта традиция не только продолжилась после Волоса, но и стала расширяться и распространяться. Нередко она получала выражение как алхимия или как сочинения Гермеса Трисмегиста. Несмотря на отсутствие письменных текстов, можно не сомневаться в том, что она выжила, имея свидетельства алхимика Зосимоса. Он жил 500 с лишним лет спустя в Панополе, городе на берегу Нила в Верхнем Египте, носящем теперь название Ахмим.

Согласно Зосимосу в эти 500 лет алхимическая традиция тайно сохранялась в египетских храмах.

Около 300 г. н. э. Зосимос написал подробную энциклопедию алхимии; отдельные ее разделы существуют до сих пор. Но это была только часть его труда: ему приписывалось еще двадцать восемь книг. Такая продуктивность наводит на мысль о большей стабильности, чем было на самом деле, ибо времена были далеко не спокойными, особенно для действующего алхимика. Годы жизни Зосимоса совпали с глубокими переменами в Римской империи. Империя перешла от разнузданного язычества времен Диоклетиана (284—305) к христианству при императоре Константине. Оба императора нанесли большой вред изучению алхимии. Диоклетиан настолько невзлюбил ее, что приказал собрать все тексты, упоминавшие об алхимии, и сжечь. А стоило на месте язычества утвердиться христианству, как и оно осудило это древнее искусство.

Зосимос сообщает ряд очень любопытных сведений о месте алхимии в Древнем Египте. Несколько раз он подчеркивает важную роль жрецов в сохранении традиции в тайне. Он прямо упоминает о «тех жрецах, которые держат копии алхимических книг в своих храмах».

Он указывает, что все, кто занимался алхимией – куда бы он включил и химию, – служили фараону и не имели права работать по собственному усмотрению. Кроме того, царским указом им запрещалось предавать огласке какие-либо из алхимических секретов. Вот почему, поясняет Зосимос, сохранилось так мало сведений, касающихся истории этого искусства.

Во времена Зосимоса алхимию, несомненно, все еще практиковали, по крайней мере, в некоторых храмах. Он сообщает о своем посещении древнего храма в Мемфисе, чтобы внимательно осмотреть находившуюся там алхимическую печь. Из других источников также известно, что жрецы Мемфиса были знамениты в античности как своей алхимией, так и своими познаниями в магии, которым они, видимо, учили в подземных усыпальницах. Христианский теолог святой Иероним, живший пятьдесят с лишним лет спустя, писал, что даже в его дни об их оккультных познаниях все еще ходила широкая слава.

Алхимические секреты были запечатлены в храмах в зашифрованном виде, с использованием тайных знаков или символов. Зосимос пишет, что они были начертаны на «стелах во тьме и глубине храмов символическими иероглифами», прибавляя, что даже если бы кто-то и осмелился пробраться в храм и прочитать эти тексты, то это не помогло бы ему, ибо «если бы он пренебрег ключом, то он не смог бы расшифровать иероглифы…».

Это приводит на память замечания, сделанные по поводу Пифагора; они обнаруживаются в сочинении святого Порфирия епископа Газского, который писал примерно в то же время, что и Зосимос. Порфирий описывает три типа письма, использовавшихся древними египтянами: обычный стиль, иероглифы и символическое письмо. Тот факт, что два не связанных между собой, но живших в одно время автора высказывают одинаковые утверждения о «тайном» толковании египетского письма, снова поднимает вопрос о том, почему египтологи хранят такое упорное молчание по этому вопросу. Возможно, подобные надписи были найдены, но были ошибочно поняты и переведены археологами, не способными отличить символический план от буквального.

Зосимос был увлеченным и весьма сведущим алхимиком-практиком. В своих сочинениях он также обнаруживает детальное знание химии, в ее современном значении, и описывает самые разные области технологии, которая была доступна работнику древней лаборатории.

Алхимики упорно трудились в своем ремесле. Ими, без сомнения, были разработаны многие из известных технологических приемов и лабораторных методов работы с веществом. Безусловно, это они разработали химическое оборудование. Они различали между собой порядка восьмидесяти единиц специального оборудования: печи разного типа, керамические чашки для выпаривания и плавильные тигли, стеклянные трубки и колбы, напильники, лопатки, щипцы, молотки, песчаные и водяные бани, изготовленные из сукна и холста фильтры, воронки, ступки и пестики, перегонные кубы и множество других инструментов и сосудов, большая часть из которых используется и поныне.

Немалая доля их работы сводилась к нагреванию. Делалось это либо на слабом огне на бане из конского навоза или водяной бане, либо интенсивно в печах, которые без устали разогревали обливавшиеся потом помощники, раздувавшие большие кожаные мехи или дувшие через трубки. Они нагревали твердые вещества до таких температур и так долго, что те превращались в порошок или испарялись.

И они же изобрели дистилляцию. Это привело к созданию коммерческой индустрии производства парфюмерных средств, таких, как розовая вода, столь высоко ценившаяся в Средневековье в исламском мире, которую изготавливали путем нагревания на слабом огне лепестков роз до тех пор, пока не выделялись ароматические масла. А в двенадцатом веке, как и должно было случиться, алхимики открыли, что перегонка вина дает средство, возбуждающее веселье: алкоголь.

По заведенной традиции, алхимики нагревали, очищали и опять перегоняли все тот же продукт снова и снова, сотни раз, месяцами или годами, стремясь к своей ускользающей цели, получению чистейшей субстанции – ярко-красного философского камня. Считалось, что порошок этого камня способен превращать основные металлы в золото.

Арабский алхимик Гебер [19] описал процессы, включавшие свыше 700 перегонок, прежде чем совершались требуемые изменения. Современные химики никогда не пробовали повторить эти затратные по времени процедуры, а потому не знают, есть ли в них правда. Как мы увидим, не исключено, что может быть.

Алхимическая иллюстрация из книги Штеффана Михельшпахера, Аусбург, 1616. Алхимик с завязанными глазами в конце концов приведен ртутным зайцем к семи ступеням алхимического процесса, посредством которых тот взойдет во дворец, где соединяются Солнце и Луна.

Хотя нет абсолютно никакого согласия по поводу процесса, с помощью которого получается философский камень, в большинстве текстов указывается последовательность их семи этапов, начинающихся либо с ртути, либо со смеси ртути и серы. Каждый этап описывается обычно как продолжительный процесс, длящийся несколько месяцев или год, в каковое время в печи должен сохраняться и поддерживаться постоянный жар. Алхимик и монах Джон Дастин писал в четырнадцатом веке, что, когда ртуть превращалась в красный эликсир, это требовало использования слабого огня в течение 100 дней. Если бы огонь потух, то процесс понадобилось бы начать снова.

В некотором роде также полагался важным астрологический момент. Сообщается, что алхимик Николай Фламель впервые создал «камень» около полудня в понедельник 17 января 1382 года; затем из «полфунта ртути» он получил такой же вес чистого серебра. Вновь используя «красный камень» в 5 часов вечера 20 апреля того же года, он превратил такое же количество ртути в золото. Как бы мы это ни восприняли, к тому времени, как Фламель умер в 1417 году, он с женой основал четырнадцать больниц, три часовни и семь церквей в Париже, наряду с другими заведениями в Булони.