Читать онлайн «Метафизическая антропология». Страница 1

Можно смело утверждать, что на сегодняшний день у абсолютного большинства людей сложилось впечатление о так называемой «русской идее» как о чем-то занебесно-возвышенном, неосязаемом и непременно аскетическом, а также абсолютно бесполезном с практической точки зрения. У большинства теоретиков этой идеи она никак не проецируется ни на сам русский народ, ни на территорию его проживания. Она витает в облаках «русского космизма», помеченная вешками христовых заповедей. Вот и весь загон ее обитания. Она ни в чем не измеряется и не призвана улучшать жизнь русских людей. Все, зачем она нужна, — это служение некоей истине, которой до сих пор никто не достиг.

Идея эта в нынешнем ее звучании абсолютно вздорная и ничем не оправданная. Достаточно воочию увидеть ее творцов — это сущие гомункулусы, зачатые в колбе. Нет ничего печальнее, чем наблюдать за подобными людьми, подбирающими себе идеологию в тон своей физиологии. Коммуноевразийство, мистическое православие, космизм, Третий Рим, Второй Израиль, народ-богоносец — это не концепции, а диагнозы для тех, кто лежит под капельницей.

Аскетизм — это вообще более позднее изобретение, и к области подлинной традиции не имеет никакого отношения. У древних ариев он был под запретом даже на религиозном уровне. Человек, не любящий вина и женщин, полнокровной и щедрой жизни, не может любить и Родину по-настоящему. Любовь к Родине — это не обезличивающий долг, это — сильнейшее из удовольствий. Родина может и должна ассоциироваться с изобильной и счастливой жизнью. И бороться поэтому нужно не за фантомы добра, а за осязаемое счастье.

Любить жизнь и любить свою Родину, символизированную национальными Богами, которые в свою очередь тоже прославляют жизнь, — это одно и то же. Этого принципа придерживались все традиционные языческие общества.

Смысл слова «язычество» не понятен большинству современных людей, способных мыслить лишь в двух измерениях — политическом и бытовом. Поэтому, проецируя всю многогранную махину языческой философии на эти два общедоступных измерения, мы и получим политико-бытовое определение язычества.

ЭТО — НАЦИОНАЛ-ГЕДОНИЗМ.

Вкладывание денег в свои удовольствия, повышая при этом настроение, — это самый лучший способ проведения в жизнь национальной идеологии. Не аскет, но гедонист является лучшим представителем своей нации. Аскет всегда пытается доказать, что может умереть за принципы, потому что у него больше ничего нет. Гедонист же способен бороться за Родину, потому что ему есть что терять. Для него жизнь — это полная чаша, но полной она может быть только благодаря Родине. Аскеты предпочитают умирать в келье на постели, а гедонисты — на поле брани, на ложе любви или во время застолья.

Все великие умы древности были национал-гедонистами. Аскетизм убивает вкус жизни, в результате чего образ Родины становится похож на теорему, с которой больше нечего делать, если она доказана.

Никогда не отказывайте себе в удовлетворении желаний, они могут остыть, не дождавшись Вас. Что может быть ужасней? Удовольствие — главный стимул жизни, ее изначалие и мерило.

Для праведников предназначается рай, для грешников — ад, а для национал-гедонистов — рождение в новой, более удачной, жизни, ввиду того, что в вышеупомянутых стационарах все места давно заняты. Живите всласть и никогда не угрызайтесь, ибо в прошлое Вы попадете и без покаяний.

Борьба со вселенским злом — это тоже не долг, но удовольствие. Собственноручно свернуть шею мерзкой гидре или сыграть в футбол головой гностического Демиурга, сплясать на гробах врагов или сжечь гнездилище Сатаны — что может быть сладостнее?

Любовь к Родине и любовь к жизни — это синонимы, это один инстинкт, это одна палитра ощущений.

Это — национал-гедонизм.

Россию никогда не спасут убогие святоши, аскеты-моралисты, эпилептики-предсказатели. Энергичные жизнелюбивые люди с активной жизненной позицией — вот ее ангелы-спасители. Жизнь не терпит приходно-расходных книг, свое величие она доказывает впечатляющими спектаклями. Национал-гедонизм — это идеология для Новых Русских в широком смысле этого слова.

Долой космополитизм и аскетизм!

Да здравствует Национал-гедонизм!

Да здравствуют наши Великие Боги, что славят жизнь!

У узкого национализма такие же короткие ноги, как у лжи.

Последние два года обозначили перелом в сознании русской национальной элиты. Ещё совсем недавно труды теоретиков славянофильства, белой эмиграции, евразийства и тому подобной архаики считались незыблемыми авторитетами в интеллектуальной среде. Концепции Третьего Рима, Евразийской империи, монархической державности по старинке бередили ещё сознание даже весьма и весьма неглупых людей, и только в 1995 и 1996 годах произошёл качественный скачок. Классическое определение «национал-патриоты», будто единое покрывало укутывавшее клубок бушующих разнохарактерных идеологических движений, лопнуло от напряжения внутренней борьбы. Национал-патриоты, до этого неосознанно выступавшие единым фронтом, наконец разделились на патриотов и националистов. Этот разрыв между старым, отжившим, и новым, стремительно прокладывающим себе дорогу в будущее, ясно оформился в окончательно обнажившемся противоречии между патриотами и националистами. Две системы ценностей окончательно размежевались, оформились и заявили о себе во всей полноте.

Все противоречия, клокотавшие в лагере интеллектуалов, озабоченных судьбой Родины, ушли на второй план или исчезли вовсе, ибо на первый план окончательно вышел корневой философский вопрос, лежащий в основании каждого большого государственного организма. Что выше: кровь или почва? Реставраторы социализма, борцы за православную монархию, коммуно-евразийцы, а также ревнители антикварной эстетики белой эмиграции — все они, так или иначе, отдали своё предпочтение объединению по принципу почвы. Все, в чьём сознании «золотой век», «Святая Русь» и иные символы благополучного величия лежали в прошлом, предпочли единство по признаку общности территории.

Но те, кто желает видеть принципиально Новую Россию, кому лубочно-сусальная Русь не застилает сознание и не щемит сердце, кому чужды византийская набожность и тяжеловесная сентиментальность царской империи, все они отдали предпочтение первоверховенству крови. Все, кто желает видеть Россию мощным, динамичным, жизнерадостно-активным и ультрасовременным государством, все, для кого её будущее ценнее всего, пусть даже героического и помпезного прошлого — все они отдали предпочтение национализму. Провозгласив торжество нации над всеми пустыми разговорами о сакральной духовности, о невидимой красоте многонациональной души, подавляющее большинство интеллектуалов не сговариваясь стали рассуждать о расах и соответствующей ментальности, о нордическом типе человека, о родине ариев и о промышленной цивилизации Севера. Всё, что доселе было смешанным в условиях коммунальной евразийской идеологии, разделилось и обозначилось. Тщательно скрывавшееся стало совершенно очевидным. Эффект от достигнутого прозрения был подобен разорвавшейся бомбе. Националистическое мышление разом представилось более современным, научным, взвешенным. Там, где патриот, апеллируя к своей системе ценностей, прибегал к сумбурным ностальгическим образам и безотносительным определениям, там националист стал оперировать данными расовой и этнической статистики. Там, где патриот взывал к безликой вненациональной духовности, националист предпочёл говорить уже о расовом архетипе.

Национализм и патриотизм превратились в два антагонистических образа мышления. Строители будущего России окончательно порвали с коллекционерами и реставраторами её прошлого. Впервые прямо у нас на глазах возник мощный лозунг «Националисты против патриотов», ибо в новой системе координат явно обозначилатсь несовместимость интересов существующего государства с интересами русского народа. Евразиец спокойно констатировал, что русский народ — это горючий материал в топке мировой пассионарности, коммунист, не моргнув глазом, оправдывал беды русского народа текущими задачами экспорта революции или интернационального долга, а православный космист не задумываясь закладывал русский народ в ломбард Царства Божия под квитанцию обещанного спасения. И только националист впервые ужаснулся этому показному двуликому благочестию, возненавидел весь этот вредоносный идеализм и выступил против. Химерические красоты большого евразийского пространства отныне не пленяют душу человека, бесстрастно констатирующего вырождение белой расы. Государство, угнетающее русских, перестало быть патриотическим фетишем в сознании националиста. Если государство — центр вселенной для патриотов всех мастей — работает на уничтожение русского народа, то оно само должно быть уничтожено. Таков приговор националиста. В современной ситуации сохранение нынешней государственной машины неизбежно вызовет деградацию и гибель большей части русского народа, являющегося, по сути, дойной коровой как для промышленно развитого Запада, так и для бюджетно-убыточных автономий в её составе. Такое государство может и должно быть уничтожено. Современный немецкий социолог Хельмут Шельски сформулировал эту проблему так: «Настолько мало государства, насколько возможно, настолько много государства, настолько необходимо».