Читать онлайн «Почему девочки не хуже мальчиков разбираются в математике». Страница 10

Читатель, наверное, решит, что лечение окажется более эффективным в той группе, которой напомнили о неприятном воспоминании за десять минут до начала терапии?

И он будет прав, хотя все не так просто. В тот же день терапия возымела свое действие: синий квадрат больше никого не пугал. Но если протестировать тех же участников эксперимента на следующий день, то произойдет нечто совершенно неожиданное: у тех испытуемых, которым не активизировали неприятное воспоминание, возник рецидив – реакция на страх. Но самое замечательное заключалось в том, что улучшение психического состояния пациентов вследствие терапии с предварительной реактивизацией воспоминания отмечалось в течение долгого времени. И когда год спустя тех же самых испытуемых протестировали еще раз, результат оказался аналогичным: терапия с предварительной активизацией привела к полному вытеснению реакции на страх.

Методика проведения эксперимента довольно сложная, но какой практический вывод из всего этого следует?

Синий квадрат, используемый при его проведении, разумеется, далек от настоящих ужасов войны, и следует быть очень осторожным при переходе от элементарной ситуации в лаборатории психолога к «настоящей жизни». Тем не менее эти работы показывают, что есть свет в конце тоннеля, а также надежда в конце концов найти действенные способы лечения пациентов с патологическими страхами, корректно вмешиваясь в их воспоминания в такие моменты, когда их возможно окончательно изменить и добиться положительного эффекта.

Остается только добавить, что все мы разные и в разной степени подвергаемся риску «заполучить» посттравматический стрессовый синдром. Не все вернувшиеся из Ирака солдаты и не все жертвы несчастных случаев мучаются тяжелыми воспоминаниями. Существуют ли какие-либо индивидуальные предрасположенности, когда способствующий выживанию механизм вдруг ломается и бесконечно усиливает тягостные воспоминания о трагических событиях?

Как всегда, на это влияют как врожденные, так и приобретенные факторы. В следующей главе я предлагаю вам детально рассмотреть причины этого неравенства в отношении ситуаций, травмирующих память.

Мы только что видели, что, пережив драматические и тяжелые события, многие из нас продолжают вести нормальную и спокойную жизнь, в то время как других преследуют кошмарные и навязчивые воспоминания, проявляющиеся в самых острых случаях в том, что называют посттравматическим стрессовым синдромом. Чем же объясняется такое неравенство в восприятии воспоминаний? И в какой степени различается у различных людей функционирование гиппокампов и миндалин, важность которых в формировании связей между воспоминанием и эмоцией мы уже рассмотрели?

В одном из своих исследований израильские ученые предложили весьма интересный подход к объяснению этой проблемы. Представьте, что имеются две группы солдат, одни из которых страдают посттравматическим синдромом, а другие нет. Теперь представьте, что вам предстоит изучить функционирование их мозговой деятельности. Представьте также, что вами обнаружено некое различие между двумя группами, хотя при этом сложно сказать, является ли это различие следствием или причиной того факта, что часть солдат страдает этим синдромом, а другая – нет. Смысл исследования, на которое я ссылаюсь, заключается в том, что психологи изучали мозг молодых людей до отправки на фронт, то есть когда они все хорошо себя чувствовали. Но по возвращении с войны часть из них в той или иной степени переживала стресс. И в таком случае появилась возможность ответить на вопрос: «Чем же таким особенным характеризовался мозг солдат перед отправкой на войну, если впоследствии у них развивался посттравматический стресс?

В чем же конкретно заключалось их исследование?

Для эксперимента избрали группу из пятидесяти юношей и девушек, которые проходили военную службу в качестве санитаров. Их подвергли исследованию два раза: в первый раз сразу же по зачислению в армию, когда они проходили обучение, а во второй – полтора года спустя, после того как они побывали в подразделениях, принимавших участие в боевых действиях. И каждый раз они проходили, во-первых, тесты, определяющие уровень переживаемого ими стресса, а во-вторых, функциональные исследования на магнитно-резонансном томографе. В ходе эксперимента им показывали фотографии, которые либо были нейтральными, либо содержали информацию (снимки тяжелых ранений у солдат), вызывавшую сильные эмоциональные переживания.

Как же молодые люди прожили эти полтора года в армии?

Прежде всего, следует отметить, что все новобранцы оказались в непростой психотравмирующей ситуации, особенно когда впервые столкнулись с необходимостью оказывать помощь раненым солдатам. Ни у кого из них не возник посттравматический стрессовый синдром в его классическом проявлении, хотя у всех отмечались отдельные симптомы посттравматического стресса, выражавшиеся в кошмарах, навязчивых воспоминаниях, депрессивном настроении.

А сопровождались ли эти расстройства изменениями в активизации мозговой деятельности?

Да. И это отмечалось после предъявления им фотографий с изображением ранений, полученных в ходе сражений. И активизация деятельности мозга (в частности, в двух зонах – в гиппокампах и миндалинах, которые, как нам уже известно, играют основную роль в формировании воспоминаний и эмоций) значительно сильнее проявлялась после просмотра снимков, чем до того.

А можно ли предположить, что не все солдаты в одинаковой степени переживали этот травмирующий опыт?

Конечно. Тяжесть симптомов заметно варьировалась. Исследователи попытались определить, какие факторы предрасполагали новобранцев к возникновению у них симптомов стресса в результате переживания приблизительно одинакового опыта военной жизни. Сделанные ими выводы объяснить не просто, поскольку в данном случае задействованы многие зоны головного мозга. Но хотелось бы подчеркнуть один факт, который не стал для нас неожиданностью. Более серьезные расстройства возникают у тех солдат, у которых миндалины более активно функционировали еще до поступления на военную службу. Иначе говоря, наличие миндалин с высокой степенью реактивности предрасполагает солдат к возникновению у них сильных реакций тревоги (иногда очень сильных) при переживании травмирующих ситуаций. И это совсем не удивительно, если вспомнить о нашей основополагающий истории с баобабом и тигром, которая была рассказана ранее: миндалина, получившая стимул извне в результате возникновения угрозы для жизни, не только усиливает реакцию на страх, но и способствует формированию гиппокампом более глубоких воспоминаний.

Разумеется, что у всех людей поголовно миндалины не могут функционировать одинаково. Но это не дает ответа на вопрос «почему?». Какая доля во всем этом принадлежит врожденным качествам, а какая приобретенным? Что превалирует в предрасположенности к тревожности – генетика или приобретенный опыт?

Как всегда, в этом случае имеется сложная взаимосвязь врожденного и приобретенного. Если начинать с врожденных качеств, то предлагаю вспомнить о знаменитом рецепторе адреналина, о котором мы говорили ранее. Хотелось бы напомнить, что благодаря его фиксации на этих рецепторах адреналин усиливает (иногда сверх всякой меры) воспоминания о тяжелых моментах. У всех нас генетика разная, и, принимая этот факт во внимание, можно с уверенностью утверждать, что рецептор адреналина различается от одного индивидуума к другому. Существует «суперактивный» вариант, носители которого формируют исключительно стойкие воспоминания об их травмирующем опыте. В частности, исследователи протестировали группу людей, выживших во время гражданской войны в Руанде. Выявленные среди них носители «суперактивного» варианта рецептора обладали большей склонностью повторно переживать воспоминания об этом трагическом событии. И в связи с этим нам опять придется вспомнить о миндалине – главном действующем лице, формирующем эмоциональную память. Оказывается, что миндалина носителей «суперактивного» рецептора реагирует с большей силой на эмоционально окрашенные фотографии, чем миндалины испытуемых, обладающих «нормальными» рецепторами.

Таким образом, мы все от рождения имеем различные шансы погрязнуть в тяжелых воспоминаниях. Но вдумчивый читатель возразит мне, что приобретенный человеком жизненный опыт и его образование (в широком смысле этого слова) также играют большую роль.

Да, разумеется. И сейчас я предложу вашему вниманию крайне драматичный пример. Я расскажу вам о детях, наиболее предрасположенных к подобным психическим страданиям, потому что в детстве с ними плохо обращались.